Глава XVII ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ РОБЕРТА III - БЕСПОРЯДКИ В ГОРНОМ КРАЕ - ВРАЖДА КЛАНА ХАТТАНОВ И КЛАНА КЕЙЕВ НА СЕВЕРНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ ПЕРТА — ХАРАКТЕР И СМЕРТЬ ГЕРЦОГА РОТСЭЯ, МНИМОГО НАСЛЕДНИКА -СРАЖЕНИЕ ПРИ ХОМИЛДОНЕ — ШРУСБЕРРИ - ЗАХВАТ ПРИНЦА ЯКОВА АНГЛИЧАНАМИ И СМЕРТЬ РОБЕРТА III (1390-1406)
Глава XVII
ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ РОБЕРТА III - БЕСПОРЯДКИ В ГОРНОМ КРАЕ - ВРАЖДА КЛАНА ХАТТАНОВ И КЛАНА КЕЙЕВ НА СЕВЕРНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ ПЕРТА — ХАРАКТЕР И СМЕРТЬ ГЕРЦОГА РОТСЭЯ, МНИМОГО НАСЛЕДНИКА -СРАЖЕНИЕ ПРИ ХОМИЛДОНЕ — ШРУСБЕРРИ - ЗАХВАТ ПРИНЦА ЯКОВА АНГЛИЧАНАМИ И СМЕРТЬ РОБЕРТА III (1390-1406)
Старшему сыну Роберта II при рождении было дано имя Джон. Однако было замечено, что королей, нареченных Джонами, что во Франции, что в Англии, преследовало невезенье, а шотландцы очень благосклонно относились к имени Роберт, так как его носил великий Брюс. Поэтому Джон Стюарт, взойдя 14 августа 1390 года на трон, поменял имя и стал зваться Робертом III. Увы, мы увидим, что бедняга все равно оказался невезучим, словно так и остался Джоном[48].
Основным из бедствий во время его правления стали беспорядки в Горном крае. Ты, должно быть, помнишь, что эти обширные горные массивы населяли люди, чей язык и образ жизни отличался от языка и образа жизни жителей равнин, и что они жили семьями, носившими названия кланов. Англичане называли их дикими шотландцами, а французы — шотландскими дикарями, и, по правде говоря, они и были дикарями. Ущерб, нанесенный землям равнин войнами с англичанами, до такой степени ослабил области, соседние с Горным краем, что они не могли противостоять набегам горцев, спускавшихся вниз, чтобы грабить, жечь и разрушать, будто эти земли были вражескими.
В 1392 году полчища этих самых горцев нагрянули с Грэмпианских гор. Вождей их звали Клан-Доннохи, или сыновья Дункана, что соответствует клану, который теперь носит имя Робертсон. Отряды Огилви и Линдсеев, под предводительством Уолтера Огилви, шерифа Ангуса, вооружившись копьями, поспешили им наперерез. Но, несмотря на явные преимущества — их отряды были конными, и все они облачились в прочные доспехи, — горцы дрались с такой яростью, что прикончили шерифа и шестерых его приближенных, а остальных воинов с равнин повергли в бегство. Только представь себе, до чего оголтелыми были эти вояки, если, как говорят, сэр Дэвид Линдсей в первой же схватке опрокинул одного из них навзничь и, пронзив копьем, пригвоздил к земле, и в таком положении, с торчащим из тела копьем, горец сумел приподняться, собрать остатки сил и ударить наотмашь двуручным мечом латника. Меч умирающего воина разрубил стремя и железный сапог противника, и, хотя горец не смог отрубить Линдсею ногу, ранение оказалось настолько серьезным, что тому пришлось покинуть поле битвы.
К счастью для жителей равнин, дикие враждовали между собой не меньше, чем с соседями. Два крупных клана, или скорее две лиги, или конфедерации, состоявшие каждый из нескольких мелких[49], затевали такие свары, что по всей округе совершалось убийство за убийством и царствовал разбой.
Когда стало очевидно, что покончить с этой враждой, или ссорой, возможно лишь одним способом, а именно, устроив схватку между тридцатью воинами из клана Хаттанов и столькими же из клана Кейев, было решено что такое сражение состоится в северной оконечности Перта, на живописном лугу, частью окруженном рекой Тэй, и что биться они будут в присутствии короля и его приближенных. Надо сказать, что в такой договоренности крылся жестокий умысел: ведь выходило, что сражаться за честь кланов выйдут .самые смелые и достойные их представители, а схватка ожидалась кровавая и беспощадная. Поэтому обоим кланам грозила потеря самых лучших и самых храбрых мужчин, что заставило бы их сделаться послушнее в будущем. Возможно, руководствуясь вот такими соображениями, король и его советники и допустили это кровопролитие, которое, впрочем, вполне соответствовала духу той эпохи.
Противники, вооруженные мечами, дротиками, топорами и кинжалами, выстроились в две шеренги и, обмениваясь свирепыми взглядами, ожидали сигнала, чтобы наброситься друг на друга, как вдруг вождь клана Хаттанов заметил, что один из его людей струсил и бросил штандарт. Поздно было искать воина из того же клана, так что вождь был вынужден предложить награду любому, кто был готов драться вместо беглеца. Возможно ты подумаешь, что трудно было найти человека, который за весьма умеренное вознаграждение не побоялся бы принять участие в смертельно опасном предприятии. Но в те воинственные времена люди ценили свои жизни не особенно дорого. Некто Генри Уинд, горожанин из Перта, седельник по ремеслу, колченогий коротышка, обладавший между тем недюжинной силой и владевший широким мечом, согласился за пол французской кроны постоять за клан Хаттанов в той схватке.
Звук королевских рожков и больших боевых волынок горцев возвестил о начале битвы, и противники налетели друг на друга с неслыханной яростью. Присущую им от рождения боевитость усилила близость к враждебному клану, желание постоять за свою честь и сознание того, что дерутся они в присутствии короля и шотландской знати. В ход были пущены двуручные топоры и мечи, и раны, которые они наносили друг другу, были огромными и страшными на вид. Головы свешивались набок, руки и ноги отскакивали от туловищ. Луг вскоре пропитался кровью, и был усеян телами убитых и раненых.
В середине этой смертельной схватки предводитель клана Хаттанов заметил, что Генри Уинд, убив одного из представителей клана Кейев, отошел в сторону и, судя по всему, больше не собирался драться.
— Что случилось? — спросил предводитель, — ты струсил?
— Вовсе нет, — ответил Генри, — но свои полкроны я уже заработал.
— В бой! — приказал вождь горцев, — тому, кто не управился со свой работой, я не отдам денег.
Эти слова заставили Генри Уинда приободриться, он снова ринулся в гущу сражения, и, умело орудуя мечом, приблизил победу, которая в конце концов досталась клану Хаттанов. Десять победителей, в числе которых оказался и Генри Уинд, прозванный горцами Кривым Молотом (Уинд был не только седельником, но и кузнецом — седла для солдат в ту пору ковали из железа), остались живы, но все до одного получили ранения. Лишь один единственный воин из клана Кейев не только выжил, но и остался невредим. Но этот уцелевший одиночка не решился пойти против одиннадцати воинов, пускай даже раненых, а бросился в Тэй, переплыл на другой берег и помчался к горцам с новостью о поражении своего клана. Говорят, соплеменники встретили его до того неприветливо, что он покончил с собой.
История, изложенная выше, в какой-то мере обросла легендами, но в целом соответствует истине. Горский вождь удостоил Генри Уинда всяческих почестей, но, говорят, по окончании сражения, тот не смог назвать клан, за который дрался, и отвечал, когда его спрашивали об этом, что бился сам за себя. Отсюда и поговорка: «Каждый бьется сам за себя, как Генри Уинд».
Тем временем, неурядицы, о которых мы уже говорили прежде, затронули семью Роберта III. В ранней молодости короля лягнула лошадь, и с той поры он обезножил, что помешало ему принять участие в войне. Человек миролюбивый, он чтил церковь и был справедлив, однако характер имел не особенно твердый, а потому легко поддавался влиянию тех, кто его окружал, а более всего слушался брата, герцога Олбани, человека предприимчивого, но коварного, честолюбивого и недоброго.
Принц этот, первейший претендент на корону, если не принимать в расчет детей короля, упорно сеял вражду и ненависть между своим отцом и герцогом Ротсэем, старшим сыном Роберта III и наследником королевства. Ротсэй был молод, весел и легкомыслен, а его отец — стар и строг в своих принципах. Поводов для ссор у них было предостаточно, а Олбани старался рассказывать отцу о поступках сына так, чтобы выставить его в самом неприглядном свете.
Король и королева полагали, что женитьба принца положит конец его праздной и беспутной жизни. Но Олбани, которому они доверились, посоветовал решить это важное дело не самым подходящим для королевской семьи способом. Он настаивал на том, чтоб принц женился на дочери того шотландского вельможи, который пожелает выложить больше всего денег за честь породниться с королевским домом. Могущественный граф Джордж Марч первым сделал выгодное предложение. И, хотя принц отнесся вполне благосклонно к дочери этого господина, Олбани расстроил помолвку, после того как граф Дуглас предложил больше денег. Его предок, граф Джеймс, убитый при Оттерберне, был женат на сестре короля, и граф Арчибальд теперь размечтался, чтоб его дочь еще теснее породнилась с королевской семьей, составив счастье наследника престола. Свадьбу сыграли, но, как оказалось, в недобрый час.
Принц продолжал обижать всех своей заносчивостью, Олбани продолжал наушничать королю, а Дуглас стал врагом своему собственному зятю.
История этого царствования изучена недостаточно хорошо, мы не знаем наверняка, какие обвинения были предъявлены герцогу Ротсэю и были ли они справедливыми или ложными. Однако точно известно, что отец отдал сына в распоряжение его дяди Олбани и тестя графа Дугласа, которые поступили с ним бесчеловечно.
Преступнику по имени Раморньи при посредничестве сэра Уильяма Линдсея было выдано разрешение на поимку и арест престолонаследника Шотландии. Запасшись этим документом, они схватили юношу, когда тот ехал, ни о чем не подозревая, в Файф, усадили на битюга и отвезли в замок Фолклэнд, принадлежавший Олбани. Дождь лил стеной, но несчастному принцу позволили завернуться всего лишь в крестьянскую накидку. Когда он оказался в мрачной крепости, его швырнули в застенок и пятнадцать дней продержали без еды под наблюдением двух разбойников: Райта и Селкирка, коим было строго наказано наблюдать за мучениями пленника до самой его кончины. Говорят, одну женщину разжалобило несчастье принца, и она пыталась время от времени приносить ему тонкие ячменные лепешки, пряча их под своей вуалью, а затем просовывала сквозь тюремную решетку, другая же поила его своим грудным молоком. Но обе они попались, и принц лишился даже столь скудных плодов милосердия. Несчастный скончался от голода в марте 1402 года — финал самый тягостный и долгий из всех, каковыми возможно завершить свой жизненный путь[50].
Свидетельств тому, что нерешительный и простодушный престарелый король узнал о заговоре, жертвой которого стал его сын, не существует, но кара
Господня обрушилась на страну, где разыгралась эта трагедия. Граф Марч, разгневавшись по причине нарушения уговора между его дочерью и принцем, покинул шотландскую армию и переметнулся к англичанам. Бежав в Нортумберленд, он постоянно совершал набеги на шотландское Пограничье. Граф Дуглас, возглавив десятитысячное войско, налетел на Англию, и возвратился домой с немереной добычей. Однако путь ему преградил знаменитый Гот-спер, собравший вместе с Джорджем Марчем и другими лордами большее войско. Четырнадцатого сентября 1402 года Дуглас, применив ту же тактику, что и в прежних сражениях, занял позицию на Хомилдонской высоте, где его многочисленные отряды превратились в открытую мишень для английских стрел.
Шотландцы не сумели отплатить за свои неисчислимые потери. Глядя как солдаты стараются выстоять в этом ужасающе неравном бою, отважный шотландский рыцарь по имени сэр Джон Суинтон крикнул зычным голосом:
— Зачем мы стоим здесь, на холме, будто волы, дожидаясь, пока в нас вопьются стрелы, если можем ринуться на англичан и схватиться с ними в рукопашную? Пусть тот, кто этого пожелает, спустится со мной, чтобы победить или пасть как мужчина».
Был среди воинов некий молодой дворянин по имени лорд Гордон. Из всех живущих на земле людей он больше всех ненавидел именно этого самого сэра Джона Суинтона, потому что некогда в драке тот прикончил его отца. Но, услышав в такую тяжелую минуту решительный и смелый призыв Суинтона, он обратился к нему с просьбой произвести его собственноручно в рыцари, сославшись на то, что «ему едва ли удастся найти более мудрого предводителя и более храброго воина». Суинтон выполнил желание молодого человека и поспешно провел церемонию посвящения, ударив его по шее плоской стороной меча и попросив принять рыцарское достоинство, после чего они вместе со своими соратниками бок о бок поскакали вниз с холма и, напав на англичан, порубили изрядное число их воинов. Но поскольку другие военачальники не пришли им на помощь, англичане вскоре одолели их, разбив наголову. Шотландцы проиграли битву, потерпев сокрушительное поражение, а Дуглас был ранен, потерял один глаз и стал пленником англичан.
Далее последовали события чрезвычайной важности, принадлежащие скорее к английской, а не к шотландской истории, но будет правильно, если ты о них узнаешь. Граф Нортумберлендский, отец Готспера, объединившись с другими недовольными вельможами, решил восстать против Генриха IV, в то время короля Англии. Чтобы укрепить свою армию, они освободили Дугласа, понадеявшись на его помощь в гражданской войне, которой было не миновать. Дуглас явился в сопровождении своих соотечественников и примкнул к Генри Перси, по прозванию Готспер. Вторгшись в Англию, они участвовали в памятном сражении при Шрусберри. Поскольку Генрих IV самолично явился на поле битвы, Дуглас задумал найти его, а затем прикончить или захватить в плен, завершив таким образом сражение. Однако на поле боя у короля оказалось много двойников, одетых и вооруженных точь-в-точь, как он сам. Дуглас убил не меньше трех, а когда наконец встретился с настоящим королем, воскликнул в изумлении: «Что за дьявольщина, и откуда только взялись все эти короли?»
Шотландский граф, набросившись на самого Генриха с той же яростью, что и на его двойников, вырвал у него из рук королевский штандарт, прикончил доблестного рыцаря сэра Томаса Бланта и чуть не лишил жизни самого монарха. Но многие воины, и в первую очередь королевский сын, отважный принц Уэльский, пришли на помощь королю Англии, а еще до того, как Дуглас успел пробиться к Генриху, Готспера пронзила стрела, и его соратники спаслись бегством. Дуглас в конце концов тоже решился бежать, но его лошадь споткнулась при подъеме в гору, он был снова ранен и схвачен англичанами.
Мы же вернемся к несчастному королю Роберту III, которого к тому времени утомили прожитые годы, предательства и семейные неурядицы. У короля, между тем, оставался еще один сын, которого звали Яковом, которому исполнилось тогда одиннадцать лет и которого отец, похоже, опасался вверить заботам Олбани, ибо смерть мальчика сделала бы честолюбивого принца наследником престола. Поэтому Роберт решил отослать юного принца во Францию под тем предлогом, что там он получит лучшее образование, чем в Шотландии. Англичане захватили корабль, который вез принца во Францию, и 13 марта 1405 года Якова отправили в Лондон. Узнав, что шотландский принц у него в руках, Генрих решил оставить его при себе. Это было до крайности несправедливо, ведь в то время Англия и Шотландия заключили мир. Король отправил ребенка в темницу, сказав, что «при его дворе принц получит образование ни в чем не уступающее французскому, поскольку сам он хорошо понимает по-французски». Хоть это и была шутка, Генрих оказался верен своему слову. Нечестно было держать шотландского принца взаперти, но он получил превосходное образование за счет английского монарха.
Очередное злоключение, из-за которого единственный оставшийся в живых сын бедного старого Роберта III угодил в лапы к англичанам, разбило ему сердце, и по прошествии двенадцати месяцев, 4 апреля 1406, он покинул этот мир, не пережив несчастий и предательства[51].
