Как иностранный завоеватель стал предводителем священной войны: феномен правления Якуб-бека в Кашгарии

Личность и деятельность Якуб-бека, основателя государства Йеттишар в Восточном Туркестане (Кашгарии), неоднократно привлекала внимание исследователей, которые подробно анализировали разные аспекты как его биографии, так и истории созданного им государства. В рамках настоящего исследования наибольший интерес представляет вопрос о том, как Якуб-бек на различных этапах своего правления в Кашгарии использовал различные способы легитимации своей власти, учитывая особенности политической обстановки в самом регионе и соседних государствах.

Когда кокандские власти в 1864 г. отправили в Кашгарию в качестве верховного правителя своего ставленника Бузрук-хана-тура, вместе с ним был отправлен и Якуб-бек, которого Алимкул, временщик Коканда, предназначал в фактические правители при марионеточном белогорском ходже[692]. В самом деле, этот государственный деятель представлялся им весьма подходящим для такой роли: начав службу махрабом (ханским гвардейцем), он проявил себя храбрым воином и неплохим военачальником, в частности, в битве с русскими при Ак-Мечети в 1852 г., а к 1862 г. дослужился до Должности хакима Ходжента[693]. Впрочем, кокандский хан Султан-Саид без особых сожалений отправил его в Кашгарию: поскольку Якуб-бек считался сторонником и ставленником одного из его предшественников, монарх не пожелал держать могущественного сановника в ханстве[694].

Поначалу Якуб-бек вел себя весьма лояльно по отношению к Кокандскому ханству. Он выполнил все приказания ханского двора, даже воссоздал в Кашгаре управленческую и военную систему Коканда, включая назначение на должности амир-и лашкаров юзбаши и т. д.[695] Однако в 1864–1865 гг. он существенно укрепил свои позиции в регионе и, соответственно, ослабил позиции как кокандских властей, так и белогорских ходжей. Выше уже было описано, как он избавился от ходжей. Примерно в это же время ему удалось разгромить объединенные силы нескольких других ханств Восточного Туркестана — Яркенда, Кучи, Аксу, Уч-Турфана и дунган. К 1867 г. Якуб-бек разгромил и казнил кучинского правителя Хан-ходжу, пленил и вскоре казнил Джалал ад-Дин-ходжу, правителя Аксу, и заставил учтурфанского «султана» Бурхан ад-Дин-ходжу отказаться от своего владения в пользу него, Якуб-бека. А чтобы обеспечить себе верность мятежного Яркенда, в качестве наместника Якуб-бек отправил туда Кичик-хана-тура — потомка ходжей и, следовательно, легитимного правителя в глазах населения, однако не обладавшего амбициями своих братьев. Примечательно, что поражение своих соперников Якуб-бек объяснял тем, что они оказались не слишком преданными делу ислама — в отличие от него самого[696]!

В 1867 г. Якуб-бек перестал признавать власть Кокандского ханства. Дело в том, что в это время на престол в Коканде вернулся (уже в третий раз!) хан Худояр, не слишком жаловавший ходжентского хакима (по некоторым сведениям, Якуб-бек участвовал в заговоре против этого монарха), и кашгарский властитель, по-видимому, счел себя свободным от обязательств, принятых на себя от предшественника. Но Якуб-бек не был легкомысленным авантюристом, рискнувшим отказаться от покровительства кокандского хана и остаться один на один с населением совершенно чужого региона. В течение 1860-х гг. из Кокандского ханства в Кашгарию эмигрировало немало представителей кокандской гражданской и военной администрации, которые в результате постоянной смены ханов впадали в немилость у новых монархов. Одних только высших придворных сановников Коканда при дворе Якуб-бека оказалось восемнадцать! Кроме того, к нему постоянно переходили и кокандские войсковые подразделения — кипчакские, киргизские и т. д.[697]

В результате уроженец Бухарского эмирата (впоследствии он намекал, что является потомком Амира Тимура) и кокандский сановник, Якуб-бек объявил себя независимым правителем Кашгарии, выразителем ее национальных интересов, назвав созданное им государство Йеттишар, т. е. «Семь городов», тем самым подчеркивая, что его власть распространилась практически на все области Восточного Туркестана. Таким образом, Якуб-бек стал очередным узурпатором власти в восточной части бывшего Чагатайского улуса, отняв власть у ходжей, которые, в свою очередь, лишили престола потомков Чингис-хана! Примечательно, что, объявив себя защитником мусульман Восточного Туркестана, Якуб-бек не пытался проводить «популистскую» политику, нередко практиковавшуюся другими «вождями нации» в мировой истории. Напротив, под предлогом мобилизации всех сил государства для борьбы с «неверными» он обложил население двойными налогами (деньгами и зерном), периодически устраивал конфискацию земель, а затем продавал их тем же, у кого ранее отобрал, либо же щедро жаловал конфискованные земли своим сыновьям и сподвижникам, ввел жестокие наказания на основе шариата и т. д.[698] Любопытно, что, несмотря на это, у жителей Восточного Туркестана о нем сохранились преимущественно положительные воспоминания, что нашло отражение даже в их национальном фольклоре[699].

Поскольку единственным объединяющим фактором для многонационального и разрозненного населения Восточного Туркестана являлось единство вероисповедания, новый монарх, не мудрствуя лукаво, последовал по пути изгнанных им ходжей и провозгласил газават — священную войну всех приверженцев «истинной веры» против, соответственно, «неверных» китайцев[700]. И, как уже упоминалось, для подтверждения своих полномочий как поборника ислама, обратился к османскому султану, который не только одобрил его действия против империи Цин, но и подтвердил его в звании эмира (не хана[701]!), даровал титул-эпитет «бадаулет» («счастливый»), а также прислал несколько «советников» и оружие для борьбы с «неверными»[702].

В орбиту политических интересов Якуб-бека попали, помимо Восточного Туркестана, также Джунгария и киргизские земли. Естественно, его внимание к этим регионам объяснялось не имперскими амбициями, а стремлением увеличить число воинов, готовых Поддержать его в борьбе с империей Цин: мусульманское население Джунгарии, дунгане, являлось едва ли не единственным союзником правителя Иеттишара, кроме того, время от времени в дела Восточного Туркестана вмешивались и киргизы[703].

В течение ряда лет Якуб-бек пытался добиться признания своего статуса на международной арене. В 1873 г. он обратился к далекому турецкому султану, признавая себя его вассалом и обещая чеканить его имя на кашгарских монетах[704]. Несомненно, и в этом случае речь шла не столько о политическом[705], сколько о духовном вассалитете: ведь Якуб-бек подчеркивал свою роль как поборника истинной веры в борьбе с «неверными» китайцами и другими претендентами на власть в Кашгарии, поэтому ему была необходима поддержка главы всех мусульман. Султан Абдул-Азиз весьма благосклонно отнесся к его просьбе, наградил титулом «аталык-гази» (борец за веру), и кашгарский правитель в течение 1873–1876 гг. чеканил монеты с именами османских султанов — сначала Абдул-Азиза, затем его преемника Мурада V[706].

Стремясь обезопасить себя от угрозы со стороны империи Цин, новоявленный аталык также стал устанавливать дипломатические отношения с двумя другими империями — Британской и Российской. Британские власти в Индии, к которым он отправлял посольства в начале 1870-х гг., не согласились признавать его самостоятельным монархом, однако в 1874 г. заключили с ним договор о развитии двусторонней торговли[707]. Интересно отметить, что Якуб-бек старался наладить и что-то вроде научного сотрудничества с англичанами: за его правление Восточный Туркестан посетило несколько научных экспедиций (несомненно, помимо исследовательских целей, имевших и шпионские задачи)[708].

Что же касается России, то ее власти были недовольны заигрыванием кашгарского правителя с Англией, а также его вмешательством в русско-киргизские отношения. Кроме того, они опасались, что новоявленный правитель Кашгарии попытается вмешаться в дела Кокандского ханства, недавно попавшего под протекторат Российской империи[709]. Стремясь предотвратить дальнейшее расширение владений Якуб-бека, войска Туркестанского края в 1871 г. аннексировали Кульджинский (Таранчинский) султанат[710]. Официальным предлогом послужило укрывательство местным правителем Алаханом Абиль-оглы казахского бунтовщика, фактически же губернатор К. П. фон Кауфман стремился создать особую буферную зону между своим генерал-губернаторством и владениями Якуб-бека. Для китайских властей захват Кульджинского края, юридически принадлежавшего империи Цин, был обставлен как вынужденная мера, призванная обезопасить границы Российской империи и, вместе с тем, восстановить порядок в самом крае, который впоследствии будет передан империи Цин (что и случилось в 1884 г.)[711]. В отличие от Англии, Россия не сочла целесообразным заключать с Якуб-беком даже торговое соглашение, поскольку считала его «весьма недолговечным правителем Восточного Туркестана»[712], поэтому в 1872 г. туркестанским генерал-губернатором К. П. фон Кауфманом и Якуб-беком были подписаны некие предварительные «условия» о статусе русских купцов в Кашгарии, и далее дело не пошло[713].

Добившись признания своей власти (где добровольно, а где и насильственным путем) как национального лидера в самой Кашгарии, Якуб-бек, казалось, утратил интерес к противостоянию с Китаем, которое и обеспечило ему полноту власти в государстве. В 1874–1875 гг. он пытался наладить дипломатические отношения с империей Цин, чтобы добиться признания самостоятельности своего государства. Его позиция вызвала обеспокоенность союзников — джунгарских дунган, которые стали подозревать Якуб-бека в том, что он намерен купить мир с Цин, оставив их на произвол судьбы (что, в общем-то, было недалеко от истины). Лишь после отказа китайских властей от переговоров правитель Йеттишара вновь возобновил боевые действия[714].

Интересно отметить, что в придворных кокандских хрониках Якуб-бек, несмотря на фактическую измену Коканду и провозглашение себя независимым правителем, всегда характеризовался как подданный династии Минг. Разные авторы по-разному оценивают его личность и политику: по мнению одних, он являлся эффективным правителем и талантливым полководцем, другие считают его хитрым интриганом, виновным в смерти одних белогорских ходжей и бегстве из Кашгарии других[715]. Однако в узурпации власти кокандские историки его не обвиняют. Вполне вероятно, что это связано, во-первых, с тем, что он не стремился испортить отношения с Кокандским ханством, во-вторых, не претендовал на ханский титул, что дало бы формальные основания обвинить его в мятеже и узурпации. Более того, еще в 1873 г. он обращался к кокандскому Хану с просьбой прислать ему войска для борьбы с китайцами[716]. Тот факт, что он реально не признавал власти Коканда, по-видимому, не смущал историков: в последний период истории Кокандского ханства многие региональные наместники и внутри самого ханства зачастую вели себя точно так же! Такое отношение к нему тем более любопытно, что историкам было известно о том, что Якуб-бек в борьбе за трон Йеттишара устранял не только ходжей но и представителей кокандской ханской династии. Так, в 1286 г. х (1869/1870 г.) в Кашгарию прибыл Музаффар-бек, сын кокандского хана Мухаммад-Али, и потребовал у Якуб-бека передать ему власть — на том основании, что некогда сам «бадаулет» являлся слугой его отца. По распоряжению Якуб-бека амбициозный ханский сын был отравлен, а вскоре такая же судьба постигла и еще одного члена династии Минг — Мухаммад-Кулибека[717].

Отказ Якуб-бека от подчинения своему законному сюзерену, провозглашение себя независимым правителем, подчинение (пусть даже и духовное!) османскому султану, а также заигрывание с Российской и Британской империями не повредили узурпатору. В течение десятилетия он возглавлял созданное им государство Йеттишар, считаясь лидером и объединителем практически всего многонационального населения Восточного Туркестана. Тем не менее, несмотря на собственную энергию, способность объединить разнообразное население Кашгарии, дипломатическое мастерство, нельзя сказать, что Якуб-бек преуспел в качестве монарха. В последние годы жизни он потерпел несколько поражений от китайцев, а 30 мая 1877 г. умер — по одним сведениям, от яда, по другим — от апоплексического удара. Государство Йеттишар ненадолго пережило своего основателя: сразу после его смерти его сыновья начали борьбу за власть, чем немедленно воспользовались китайцы и уже в 1878 г. вновь вернули Восточный Туркестан под свой контроль[718].