Ликвидация чингизидской монополии на верховную власть в Казахстане в XIX в.

Ярким примером политики «замещения» владетельных Чингизидов в вассальных государствах нечингизидскими правителями являются административные преобразования Российской империи в Казахстане. В 1822–1824 гг. специальными положениями (в частности «Уставом о сибирских киргизах», разработанным М. М. Сперанским) в Среднем и Младшем жузах был ликвидирован и институт ханов. При этом, упразднив ханскую власть, российская администрация сохранила в Казахстане следующий уровень правителей — султанов: на уровне округов — ага-султанов в Среднем жузе и султанов-правителей в Младшем жузе, на уровне волостей — волостных султанов[486].

Казалось бы, можно видеть в этих действиях российских властей некоторый «реверанс» в сторону Чингизидов, тем более что окружные и волостные султаны должны были избираться «сеймами» выборщиков — практически как прежние ханы на курултае! Однако уже в 1820-е гг. волостные султаны-Чингизиды стали «разбавляться» султанами нечингизидского происхождения (т. е. султанами по должности, а не по происхождению), а в 1836 г. нечингизиД Шорман Кучуков (капитан русской службы, пользовавшийся уважС' нием и в степи) был избран ага-султаном Баян-аульского округа[487].

К 1860 г. из волостных правителей осталось лишь 11 Чингизидов, тогда как 62 остальных были представителями «черной кости»[488]. Признаваемые и утверждаемые российскими властями, «новые» султаны в глазах потомственных Чингизидов являлись, конечно же, «черной костью» и, соответственно, узурпаторами власти, исконно принадлежавшей «Золотому роду». Причем подобное отношение выказывали даже лояльные к имперским властям султаны-Чингизиды — например, Чокан Валиханов, который в 1862 г. принял участие в выборах старшего султана Атбасарского округа и выиграл эти выборы, однако не был утвержден сибирским генерал-губернатором, отдавшим предпочтение его сопернику — нечингизиду Ердену Сандыбаеву[489].

Полагаем, что подобная политика властей преследовала цель окончательно дискредитировать и без того шаткий авторитет Чингизидов в Казахстане и в конце концов вообще отменить традиционные институты управления, а также привилегии Чингизидов. Это и было окончательно сделано в результате реформ 1867–1868 гг., когда полуавтономные казахские жузы прекратили существование и весь Казахстан был разделен на области и уезды в составе Российской империи под властью российских же чиновников.

Таким образом, в Казахской степи фактически начала складываться новая казахская элита, чьи права и привилегии основывались уже не на происхождении от ханского рода, а на личных заслугах, за которые они награждались имперскими чинами, званиями, орденами и медалями. Поскольку, получая награды от имперских властей, представители «новой элиты» в большей степени зависели от них, руководители региональной администрации, в ведении которых находились казахи, нередко готовы были поддержать их в противовес потомкам Чингис-хана даже с нарушением предписаний закона.

В результате принятия положений 1867–1868 гг. казахские султаны-Чингизиды лишились возможности занимать должности окружных и волостных султанов (пусть даже и путем борьбы на выборах с представителями «черной кости»), которые были отменены. Более того, привилегированное положение потомков Чингис-хана, в частности налоговый иммунитет, было отменено. Во «Временном Положении об управлении в Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областях» от 21 октября 1868 г. содержался Исчерпывающий перечень лиц, которые освобождались от уплаты налогов:

«§ 186. Льготы от платежа кибиточного сбора и других повинностей, дарованные семействам покойных хана Ширгазы Айчу-вакова и султанов Баймухамета Айчувакова, Ахмеда и Арслана Джантюриных, равно как и семействам киргизов, убитых и раненых в 1844 году в отряде, действовавшем против мятежного Султана Кенесары Касымова, остаются в своей силе.

§ 187. От платежа кибиточного сбора освобождаются также потомки бывших ханов Валия и Букея, по прямой линии, пользовавшиеся льготами от платежа ясака за определенное число скота»[490].

Таким образом, большинство казахских султанов было приравнено по статусу к основной массе казахов, проигрывая в правах и привилегиях даже представителям менее знатных родов, отличенных российскими чинами или наградами. Учитывая, что далеко не все казахские султаны обладали и значительным состоянием, подобные изменения их статуса имели для них весьма негативные последствия, заставив ряд султанов более активно участвовать в деятельности органов волостного управления либо же делать карьеру на российской службе.

Далеко не многие представители ханского рода достигли высокого положения в имперской чиновной иерархии. Тем не менее известно несколько казахских султанов, дослужившихся до высоких военных чинов. К ним относятся, в частности, генерал от кавалерии султан Гази Валиханов (был также членом Русского географического общества[491]), полковник Губайдулла Джангиров (князь Чингиз), проявивший себя отважным воином и полководцем во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг.[492], а также вышеупомянутый Ч. Валиханов, дослужившийся до звания штабс-ротмистра, однако более известный как ученый и разведчик, совершивший в 1858–1859 гг. миссию в китайский Восточный Туркестан[493]. Немного выйдя за рамки хронологии данного исследования, можно вспомнить и А. Букейханова — казахского ученого и политического деятеля, депутата Государственной Думы, лидера партии «Алаш» и затем руководителя правительства «Алаш Орды»[494].

Казалось бы, можно сделать вывод, что лишение представителей «белой кости» сословных привилегий в 1860-е гг. стало логическим завершением длительной политики имперских властей по ограничению полномочий казахской элиты и окончательной интеграции Казахстана в состав России наравне с другими регионами. Однако такой вывод был бы не вполне корректным. Отмена особого статуса потомков Чингис-хана в Казахстане, как можно увидеть, происходила в эпоху «Великих реформ» в Российской империи, когда аналогичные процессы по превращению сословного общества в единую совокупность подданных императора (пусть и с фактическим сохранением многих сословных привилегий дворянства) происходили во всех регионах России. Таким образом, можно рассматривать эволюцию статуса «белой кости» в Казахстане не только как отмену прав, привилегий и льгот представителей этого сословия, но и как повышение статуса остальных слоев казахского населения, получивших больше возможностей для участия в политической жизни, деятельности органов управления и пр.

В заключение стоит отметить, что даже после формальной отмены привилегированного статуса потомков Чингис-хана они продолжали пользоваться традиционным уважением в Казахской степи. В частности, известно высказывание казахского политического деятеля Кунанбая Ускенбаева, отца выдающегося казахского просветителя Абая Кунанбаева (отметим, что Кунанбай и сам в свое время занимал пост окружного султана, хотя и принадлежал к «черной кости»): «В нашей мирской жизни все решают Чингизиды, в религиозной — ходжи»[495]. Эти слова были произнесены в 1879 г., т. е. уже спустя значительное время после формальной отмены особого статуса Чингизидов. Таким образом, официальная отмена привилегированного положения потомков Чингис-хана в силу традиционного почтения к ним со стороны населения Казахстана не лишила их былого уважения в степи на бытовом уровне, хотя их политическое значение с этого времени фактически было утрачено.