Человек и его время

Совсем недавно о Галене мало кто знал. В конце 19 века один английский ученый, изучавший историю медицины, сказал: «Гален недоступен английским читателям, поэтому о нем трудно что-либо сказать наверняка». Другой писал: «наверное, нет такого человека, равного Галену по интеллектуальной мощи, которого бы все время неправильно понимали или неверно толковали». Другим препятствием для изучения трудов Галена является то, что Хемрейх и другие опубликовали несколько критических работ, посвященных разбору отдельных трудов Галена, и полное собрание его сочинений, подготовленное Кюхном, более ста лет назад, а с тех пор не издавалось ничего. И это при том, что в этом собрании было очень много ошибок, а некоторые манускрипты, изданные Кюхном, практически невозможно понять. И, наконец, четвертая причина незнания или неправильного толкования идей Галена заключается в том, что он был необычайно плодовит.

Чрезвычайное обилие работ Галена

Афеней утверждал, что Гален за свою жизнь создал больше трактатов, чем любой другой грек и, хотя многие из них оказались утерянными, (в основном, работы посвященные логике и философии) дошедшие до нас труды Галена на греческом языке и в латинских переводах, насчитывают двадцать томов по тысяче страниц в каждом! А если добавить, что у глав часто нет заголовков или краткого описания их содержания, которое надо медленно и тщательно просеивать, поскольку иногда самые ценные куски информации встречаются совершенно случайно или в тех местах, где их совсем не ожидаешь; и то, что ошибки в напечатанном тексте и обилие специальных терминов, которых не найдешь ни в одном словаре классической латыни, увеличивают трудности читателя. Кроме того, немногие или даже все тексты не представляют никакой ценности для современной медицины, а читать их очень трудно даже человеку, который интересуется историей этой науки, особенно, если у него нет специальных знаний по медицине и хирургии. Поэтому, если учесть все эти препятствия, становится понятно, почему Галена так плохо знают. «Мало кто из врачей или даже ученых современности, — пишет историк медицины Пейн, — может похвастаться тем, что прочитал все собрание сочинений [Галена]; я — уж точно нет. Я могу сказать, что лишь затронул самый край, в основном, работы по анатомии и физиологии»[23].

Работы Галена дошли до нас в манускриптах

Хотя работы Галена очень обширны, они дошли до нашего времени, большей частью, в сравнительно поздних манускриптах, а некоторые, возможно, в своей средневековой форме. Сохранившиеся рукописи греческого текста были созданы в основном, в 15 веке. Они демонстрируют энтузиазм гуманистов, которые, возрождая учение Галена в его первоначальном виде, надеялись обнаружить в нем что-нибудь новое и более полезное, чем то, о чем им рассказывали школьные учителя. Однако эти надежды не оправдались; Средневековые авторы уже тщательно проработали все его труды. Доктор Пейн был прав, утверждая, что главный и оригинальный вклад в науку Возрождения внесли люди, которые изучали греческую схоластику. Это произошло потому, что, не найдя новых идей в греческих текстах, они обратились к экспериментальным исследованиям, в пользу которых высказался и сам Гален, и ученые Средних веков. Обширные латинские средневековые переводы его работ были сделаны раньше, чем большинство дошедших до нас греческих текстов. Существуют также версии на арабском и сирийском языках. Что касается последних пяти книг «Анатомических исследований», то единственным манускриптом, дошедшим до наших времен, является еще не опубликованный манускрипт на арабском языке.

Живой характер Галена

Мы не очень много знаем о Галене, но это вовсе не означает, что он был неприятным человеком. Основные моменты его жизни нам известны. В его работах содержится необыкновенно много сведений о нём самом, и во всех своих трудах он говорит с нами как живой человек, рассказывая о случаях из повседневной жизни. Это производит на читателя впечатление живого разговора. (Изменяет он этому тону только в тех случаях, когда приводит древние рецепты). Дарнберг утверждает, что богатство его воображения и непомерность тщеславия часто заставляет нас улыбаться. Это правда, что его фармакология и терапевтика часто кажутся нам очень странными, но не он их придумал — такова была медицина в те времена. Это правда, что он рассказывает нам о тех случаях, когда ему удалось исцелить своих пациентов, и о тех, где потерпели неудачу другие врачи, но ведь военные депеши тоже сообщают, преимущественно, о победах своей армии и поражениях противника! Слава победителю! Потомки давно уже вынесли Галену свой приговор. Какой бы странной и скучной ни казалось нам его медицина, научные и интеллектуальные идеи Галена, его любовь к своему тяжёлому труду, и его трудолюбие до сих пор являются живительной силой в его трудах, позволяющих читателю перенестись в Римский мир 2-го века. Так «магия и литература» — если процитировать прекрасную фразу Пейна, — соединяет мыслителей, разбросанных во времени и пространстве.

Рождение Галена и его родители

Гален — по-видимому, его стали называть Клавдием только в эпоху Возрождения — родился в 129 г. н. э. в городе Пергаме, в Малой Азии. Его отец, Никон, был архитектором и математиком, и знал арифметику, геометрию, и астрономию. Он передал много знаний своему сыну, но более важными, по мнению Галена, были его советы не примыкать ни к какой секте или партии, но слушать и судить их всех, презирать почести и славу и поклоняться одной лишь истине. Этими наставлениями Гален объясняет то, что свою жизнь он прожил мирно и безболезненно. Он никогда не страдал из-за потери имущества или умудрялся как-то выкрутиться. Он не обращал внимания, когда его ругали, вспоминая о тех, кто его хвалил. В конце своей жизни Гален с большой признательностью вспоминал о своём отце и говорил о том, как ему повезло, что у него был такой мягкий, справедливый, честный и гуманный человек. С другой стороны, главное, чему он научился у матери — это то, что надо избегать приступов гнева и язвительных замечаний, которые превратили жизнь рабов в их доме в ад. Его мать была еше более сварливой, чем Ксантиппа Сократа!

Образование в области медицины и философии

В одной из своих работ Гален говорит о своей страстной любви к истине и о своём горячем желании её познать, которое овладело им с детства, и он ни днём, ни ночью, не переставал к ней стремится. Он понимал, что для того, чтобы стать настоящим учёным, человек должен иметь природные способности для этого и получить самое лучшее образование с самых ранних лет. Достигнув 14-ти летнего возраста, он стал слушать лекции разных философов: платоников, перипатетиков, стоиков и эпикурейцев, но около 17 лет ему приснился отец, который посоветовал ему заняться медициной. Этот случай со сном показывает, что ни сам Гален, ни его отец, несмотря на всё их образование и высокий интеллектуальный уровень, не были свободны от веры в оккультное влияние, примеров которому мы найдём ещё больше в работах Галена. Гален сначала 4 года изучал медицину под руководством Сатира в своём родном Пергаме, потом — у Пелонса в Смирне, а позже — у Нумизиана в Коринфе и Александрии. Это происходило примерно в то же самое время, когда великий математик и астроном Птолемей[24], завершал свои наблюдения неподалёку от Александрии. Однако, Гален ничего о нём не говорит, несмотря на свою веру в то, что первоклассный врач должен знать такие предметы, как геометрия и астрономия, музыка и риторика.

Гален увлекался также философией и написал много трактатов по логике и философии, большая часть которых до нас не дошла. Его отец умер, когда ему исполнилось 20 лет. Именно после этого он и уехал учиться в другой город.

Первое посещение Рима

Гален вернулся в Пергам и занялся медицинской практикой. При пяти сменивших друг друга понтификах он служил врачом, лечившим гладиаторов. После 30 лет он переселился в Рим. В статье о Галене Паула-Виссова (Pauly-Wissowa) говорится, что он покинул Рим из-за чумы. А в De libris proplis Гален пишет, что «когда здесь разразилась эпидемия чумы, я поспешил уехать из этого города себе на Родину. Но в трактате De prognostication ad Epigenem он объясняет свой отъезд тем, что его возмутили злоба завидовавших ему врачей столицы, и он решил возвратиться домой, пока не закончился мятеж. Потом он снова жил в Риме, где благодаря тому, что ему удалось вылечить многих людей, о нём пошла громкая слава. Однако, зависть усилилась, а число его врагов возросло, поэтому, узнав, что восстание закончилось, он снова вернулся в Пергам.

Отношение с императорами. Конец его жизни

Слава о Галене достигла ушей императоров, и его вскоре вызвали в Авелейю, где он должен был встретиться с императорами, которые шли на север, чтобы отбить нападение германцев. Однако вспыхнула новая эпидемия чумы, и кампания против захватчиков была сразу прекращена. Гален пишет, что оба императора бежали в Рим с небольшим количеством воинов, оставив всю армию погибать от чумы и холода. По пути Луций Вер умер, а когда Марк Аврелий вернулся, наконец, на фронт, он позволил Галену уехать в Рим и стать придворным врачом Коммода (сына Марка Аврелия — прим. переводчика). Господство чумы в те времена иллюстрирует появление ее в третий раз. На этот раз он столкнулся с ней в Азии и, по его словам, спас себя и других обильными кровопусканиями. Война продолжалась гораздо дольше, чем предполагалось, и Гален занимался, в основном, литературным трудом, написав несколько работ. В 192 году ряд его книг и другие богатства сгорели во время пожара, уничтожившего Храм Мира на Священной Дороге (Sacra Via) в Риме. От многих сгоревших трактатов у него самого не осталось даже копий. В одной из своих работ, посвященной составным лекарственным средствам, он пишет, что первые две части этой работы, которые были уже созданы, могли сохраниться у многих людей, но они сгорели вместе с другими в лавке на Sacra Via, когда весь Храм Мира и огромные библиотеки Палатина охватил огонь. И что его друзья, у которых не было этих трудов, умоляли его снова их написать. В первые годы династии Северов Гален был ещё жив и работал над своими трактатами. Он умер, вероятно, в 200-ом году нашей эры.

Критическое описание учёного мира

Зависть других врачей Рима и их обвинения в том, что для диагностики болезни и её лечения, он прибегает к магическому искусству и предсказаниям, была не единственной и главной причиной временного удаления Галена из столицы. Скорее всего, ещё одним поводом для этого стало его описание служителей медицины и учёного мира того времени, в котором было много правды. Об этом свидетельствуют и другие выдающиеся деятели — от энциклопедиста Плиния и сатирика Ювенала до юриста и астролога 4 века Фирмика, который подкрепляет правоту Галена своими доводами. Он был уверен, что Гален критиковал своих коллег вовсе не из-за своего плохого характера или пессимизма, а потому что они и вправду имели много плохих качеств. Мы видим, что эти люди жили в обществе, где царили подлость и предательство, суеверие и мелочность, а также личная вражда, в отличие от более спокойного и, будем надеяться, более толерантного учёного мира наших дней. Эгоизм и претенциозность, личные симпатии и антипатии, несомненно, существуют и сейчас, но нет той непримиримой и открытой вражды, которая доходила до поножовщины. Состояние войны по-прежнему является постоянным в мире политики и бизнеса, но учёные научились уже сохранять мирные отношения. Возможно, это объясняется тем, что в наши дни представители просвещённых профессий уже не получают таких больших денег, как в эпоху Галена. А, быть может, это объясняется воспитанием бесстрастного научного духа, существованием неписаного кодекса вежливости и этики в ведущих профессиях учёного мира, а также законами, которые регулируют такие вопросы, как получение патентов, авторское право, профессиональные степени, наличие чистой пищи и чистых лекарств. Быть может, в плохих отношениях тех людей, которые были лучше всех образованы и просвещены, можно увидеть важный симптом интеллектуального этического упадка Древнего мира.

Коррупция во врачебной профессии

Гален пишет, что многие люди уставали от длительной борьбы с дурными людьми, которую они пытались с ними вести, опираясь на свою эрудицию и честный тяжёлый труд, и с негодованием удалялись от толп, чтобы спастись в почётном уединении. Его больше всего поражала злобность врачей, имевших в Риме хорошую репутацию. Живя в городе, они напоминали банду грабителей или разбойников в горах. Он пытался объяснить грубость и жадность врачей, живших в столице, в отличие от тех, кто практиковал в небольших городах, тем, что за пределами Рима людей не искушает размер возможного вознаграждения, и что в небольшом городке все друг друга знают, и сомнительные делишки скрыть невозможно. Богатые римляне становятся жертвой этих беспринципных врачей, которые или льстят, или играют на их слабостях. Эти богатые люди могут увидеть, как используются арифметика и геометрия, позволяющая им содержать свои книги в порядке и строить дома для большего комфорта, а также прорицание и астрология, благодаря которой они хотят узнать, какими наследниками они станут, но у них нет желания заниматься чистой философией, а лишь только одной риторической софистикой.

Отсутствие реального стремления познать истину

Гален много раз жаловался, что в его время нет людей, которые занимались бы поисками истины, а не стремились бы к деньгам, политической власти и удовольствию. «Ты прекрасно знаешь, — говорит он одному из своих друзей в книге De methodomedendi, — что из всех людей, которых мы встретили, только пять предпочитают быть мудрыми, а не просто казаться ими. Многие занимаются в медицине и других искусствах откровенной показухой, поскольку не имеют постоянных знаний. Гален в нескольких местах говорит о своём презрении к тем людям, которые проводят утро, посещая дома своих друзей и желая им доброго утра, а вечера — напиваясь или обедая с богатыми и могущественными. Но даже его друзья упрекали Галена в том, что он слишком много работает и не проводит больше времени вне дома. Но, пока они теряли время на пустяки, он тратил своё, сначала изучая то ценное, что открыли древние, а потом проверяя и применяя это на практике. Более того, в наши дни, пишет он, многие пытаются учить других тому, чего они сами не знают или не умеют. Фессалий не только льстит богачам, но и набрал себе много учеников, обещая научить их медицине за шесть месяцев. Поэтому портные, красильщики и кузнецы бросают свои профессии и идут учиться на врачей. Сам Фессалий, злорадствует Галлен, учился у отца, который чесал шерсть в женских комнатах, да и то плохо. Таким образом, сам Гален своими оговорами и подчас слишком эмоциональным проявлением своей неприязни к другим врачам или медицинским школам, иллюстрирует то состояние войны в интеллектуальном мире своей эпохи, о котором он так сильно сокрушался.

Бедные врачи и студенты-медики

Вполне вероятно, что учёные профессии, по сравнению с другими занятиями, были более доходными во времена Галена, чем в наши дни, но и тогда было много бедных лекарей и студентов-медиков, а также жадных до денег врачей или тех, кто лечил только богатых. Многие доктора не могли позволить себе использовать редкие или дорогие лекарства, и ограничивались легко получаемыми домашними средствами. Многие студенты, учившиеся вместе с Галеном, считали совершенно недоступным для них план освоения профессии, предложенный им. Он советовал изучить методы врачевания всех медицинских сект и сравнить их достоинства, взять от каждой самое ценное. Студенты со слезами на глазах отвечали ему, что этот путь больше подходит ему, потому что он очень талантлив и к тому же имеет богатого отца. У одних же нет денег для продолжения своего образования, другие — потеряли слишком много времени, обучаясь у бездарных учителей; а третьи считали, что не обладают способностями, которые помогли бы им выбрать самое ценное из нескольких конфликтующих между собой школ.

Медицинские открытия в эпоху Галена

Гален был, как мы уже показали, интеллектуальным аристократом и терпеть не мог тех глупцов, которые, наблюдая многочисленные случаи исцеления, так и не смогли ничему научиться. Однако, если оставить в стороне его собственные работы, то можно увидеть, что медицина в ту пору всё-таки развивалась, и Гален признаёт, что о многих вещах, известных врачам его времени, в древности ничего не знали, и упоминает о нескольких методах лечения, недавно появившихся в Риме.

Торговля лекарствами

Гален приводит много сведений о торговле лекарствами в самом Риме и во всей империи. Он часто жалуется на то, что людям продают подделки и фальсификаты. Врач сам должен хорошо знать простые лекарственные средства и их свойства, и уметь отличать подделки от настоящих. Если он невежественен, то купцы, парфюмеры и составители гербариев легко смогут его обмануть. Гален отказывался сообщать о способах производства фальшивого бальзама, которые он лично изучал, потому что опасался, что многие люди воспользуются этим и тоже начнут изготавливать этот поддельный бальзам. В Риме были торговцы мазями, которых можно было сравнить с современными фармацевтами. Гален утверждает, что в Риме нет ни одного торговца мазями, который не знал бы, какие травы привозят с Крита, однако в окрестностях Рима растет не меньше прекрасных лекарственных трав, о которых они ничего не знают. И это справедливо для тех, кто готовит лекарства для самого императора! Он пишет, что травы с Крита доставляют в картонных коробках, на которых написано название трав, а иногда делается приписка, что это campestris (лат. обычный). Аптеки Рима, по-видимому, на ночь закрывались, поскольку Гален, описывая один случай, говорит о том, что ему нужно было дать больному лекарство немедленно, но купить его оказалось невозможно, ибо «все лампы уже были зажжены» (т. е. наступила ночь).

Императорские запасы

Императоры имели свои собственные склады лекарств, кроме того, специальные группы ботаников на Сицилии, Крите и в Африке снабжали травами не только их, но и весь Рим, пишет Гален. Тем не менее, императоры создавали для себя огромные запасы самых лучших и самых редких лекарственных средств. Гален пишет о больших запасах хуметского мёда в императорских складах, которые по-гречески назывались «автокртопикэс апотикэс» — отсюда произошло слово «аптекарь»[25]. Гален доказывает, что корица со временем теряет свою силу, поскольку проверил это на своём собственном опыте, когда служил императорским врачом. Специи, присланные Марку Аврелию из варварских стран, были лучше по качеству, чем те, что хранились в деревянных сосудах со времён Траяна, Адриана и Антония Пия. При Коммоде все запасы были израсходованы. И когда Галену пришлось использовать то, что оказалось под рукой, чтобы приготовить противоядие для Севера, он обнаружил, что сила трав сильно уменьшилась, хотя со времени их сбора не прошло и тридцати лет. О том, что корица[26] в ту пору почти была не известна людям Рима, говорит тот факт, что Гален, рассказывая о пожаре 192 г., упоминает о гибели в огне двух бесценных кусков коры коричневого дерева, которые он хранил в сундуке вместе с другими богатствами. Он хвалит императоров из рода Северов, которые разрешили использовать людям это противоядие, лекарство и антидот, о котором мы расскажем ниже. Он пишет, что эти императоры не только получили свою власть от богов, но и щедро делились своими богатствами с людьми, как и подобает богам, которые радуются тем сильнее, чем больше людей им удалось спасти.

Личные запасы лекарств, собранных Галеном: terra sigilllata

Сам Гален, как и многие другие врачи, не хотел зависеть от продавцов мазей или императорских складов и создавали свои запасы. Он хранил у себя сливочное масло и жир, и они лежали у него, потихоньку старея, пока не накопилось запасов лет на сто. Часть масла и жира сохранилась с тех пор, когда еще был жив его отец! В состав одного лекарства Гален включил масло, пролежавшее у него 40 лет! Он также посетил много областей Римской империи, чтобы закупить редкие лекарства в тех местах, где они производились. Очень интересен его рассказ о том, как во время одного из своих путешествий из Рима в Пергам и обратно, он заехал на остров Лемнос, чтобы приобрести знаменитую terra stigilllata (красную глину в форме шариков со священной печатью богини Дианы). Направляясь в Рим, вместо того, чтобы пройти пешком из Фракии в Македонию, он сел в Троаде на корабль и поехал в Фессалоники, но этот корабль сделал остановку в Мирине на острове Лемнос. Этот порт стоял на другой стороне острова. Гален не знал, что на Лемносе не один, а несколько портов, а капитан задерживаться здесь не собирался. Так что у Галена не было времени, чтобы пересечь остров и добраться до того места, где имелись залежи terra stigilllata. Возвращаясь из Рима через Македонию, он все-таки посетил нужный порт и составил для будущих путешественников подробный рассказ о том, каким путем надо идти и каковы расстояния между указанными пунктами. Он описал, как жрецы из соседнего города добывают красную глину, которая залегает на холме. Они приносят ей в жертву не животных, а пшеницу и ячмень. Он привез с собой около 20 тысяч маленьких шариков этой глины, которые, как считалось тогда, помогают даже при отравлении смертельными ядами и при укусах бешеных собак. Жители Лемноса, конечно же, смеялись, читая у Галена, что эти «печати» изготавливают, смешивая с землей козлиную кровь (об этом он вычитал у Диоскуров). Бертелот, историк химии, полагал, что эта глина содержит более или менее гидратированную и неочищенную окись железа[27].

В другом месте Гален советует читателям, которым доведется попасть в Памфилию, запастись там лекарством под названием carpesium. В 9-й книге своего трактата, посвященного лекарственным средствам, он рассказывает о трех слоях сори, халцита и миси, которые он видел в шахте на Кипре 30 лет назад. Отсюда он привез запас этих веществ[28] и был очень удивлен, когда обнаружил, что миси с течением времени изменил свой химический состав.

Средневековая торговля

Гален говорит о том, что остальные лекарственные средства поступали из Великой Сирии, Палестины, Египта, Каппадокии, Понта, Македонии, Галлии, Испании и Мавритании, а также из кельтских стран и даже из Индии. Помимо горы Химетты, где можно найти хороший мёд, он называет другие места в Греции и Малой Азии и утверждает, что так называемый Аттический мёд, на самом деле, производят на Кикладах. Его привозят в Афины, где продают или отправляют кораблями в другие страны. Аналогичным образом, настоящее фалерское вино изготавливают в только одном районе Италии, а другие вина, похожие на него, делают люди, поднаторевшие в жульничестве. Самый лучший ирис растет в Иллирии, а самый лучший асфальт (битум) привозят из Иудеи; наиболее качественный petroselinon растет в Македонии. Купцы вывозят его почти во все страны мира, как и аттический мёд и фалерское вино. Однако весь урожай petrselinon собирают в Эпире, а оттуда отвозят в Фессалоники, где его выдают за Македонский. Самый лучший скипидар делают на Хиосе, но хорошие сорта можно найти и в Ливии или в Понте. Производство лекарств сильно расширилось за последнее время, пишет Гален, как и торговля ими. Самую лучшую мазь недавно делали только в Лаодикее, а теперь — во многих других городах Малой Азии.

Обманы, к которым прибегали торговцы дикими животными

Гален напоминает нам о том, что части тел животных, а также травы и минералы были очень важными составными частями древней фармакопеи, но их очень часто подделывали охотники или продавцы диких животных, а также торговцы мазями. Охотники ловят животных не в ту пору их жизни, когда они обладают лечебными свойствами, а когда они уже состарились или только что проснулись после долгой зимней спячки, во время которой их организм сильно истощается. Охотники откармливают этих животных не пригодной для них пищей — например, ячменными пирогами, от которых они жиреют и стачивают зубы, или заставляют их часто кусаться, чтобы изо рта у них вытекал яд.

Идеал Галена — анонимность

Помимо торговли лекарствами, Гален сообщает нам кое-что и об издательском деле своего времени, если можно так выразиться. В старости он написал трактат De metodo medendi, где заявляет, что никогда не указывал своего имени на своих трудах, никогда не писал ради того, чтобы прославиться или ублажить любителей сплетен. Он писал потому, что горел страстью к науке и истине, или по настоятельной просьбе друзей, или в качестве полезного упражнения для самого себя, или, как сейчас, чтобы забыть о своей старости. Слава — главное препятствие для тех, кто хочет жить спокойно и наслаждаться плодами философии. Он просит Евгениапа, к которому обращается в этом отрывке, не хвалить его чрезмерно, как он собирался, и не указывать его имя в трактатах. Тем не менее, друзья заставили Галена написать два трактата, в которых он перечислял свои работы; кроме того, во многих своих книгах Гален не стесняется называть другие свои труды, которые советует прочитать, прежде чем приступать к данному трактату. Вероятно, его отношение к славе и анонимности в разное время было разным. Гален также обрушивался на тех, кто читал его книги не для того, чтобы узнать из них полезные вещи, а для того, чтобы опорочить их.

Древняя торговля книгами

Большая часть книг Галена хранилась в магазине на Sacra Via, когда их, вместе с огромными библиотеками Палатина, уничтожил пожар 192 года. Однако в другом отрывке Гален утверждает, что самые крупные книжные лавки Рима располагаются на улице, где живут производители сандала. Здесь он видел людей, которые спорили, его ли трактат они видят в магазине, или эта книга принадлежит другому автору. Она называлась «Медицина Галена», и один человек, увидевший это заглавие впервые, купил её, думая, что это новая книга Галена. Но другой мужчина, немного разбиравшийся в деле, попросил разрешения прочитать введение к ней, и пробежав глазами несколько строк, заявил, что автор этого труда вовсе не Гален. В молодости Гален написал три комментария о горле и легких для студента, учившегося вместе с ним, который хотел, вернувшись домой, выдать эти книги за свои. Однако этот друг умер, и книги пошли в продажу. Гален также жалуется, что записи его лекций, которые он не собирался публиковать, попали за границу; что слуги украли и издали ряд его манускриптов; что другие труды подверглись изменениям, искажениям и были изданы теми, кто сумел ими завладеть. Или же они были переданы в чужие руки и выданы за труды совсем других людей. С другой стороны, некоторые из его учеников не хотели рассказывать о его учении другим людям, и держали эти знания при себе, и Гален опасался, что, в случае их неожиданной смерти, его идеи будут забыты. Его идеал — делиться своими знаниями со всеми, кто этого захочет, а, по возможности, со всем человечеством. Но, по крайней мере, одна работа Галена была записана под его диктовку стенографами. Это произошло после того, как он во время вскрытия убедительно продемонстрировал строение органов дыхания и голоса, и Боэт попросил его прокомментировать этот опыт, прислав к нему стенографов. Во время своих путешествий Гален часто покупал и привозил домой большие объемы лекарств. Отправляясь в свою первую поездку в Рим, он оставил все свои книги в Азии.

Фальсификации и ошибки в манускриптах

Гален пишет, что искажения в титульных листах и оглавлении его книг начались тогда, когда Птолемеи, цари Египта, и Аттал Пергамский стали просить друг друга поделиться его книгами для своих библиотек. В работы вносились много дополнений, чтобы они стали объемней, и их можно было бы продать подороже. Гален неоднократно пишет о том, с какой легкостью в его рукописях менялись числа, знаки и сокращения. А ведь одним касанием пера или легким подтиранием можно полностью изменить рецепт лекарства! Он думает, что такие изменения часто делались с дурными намерениями, что это не простые ошибки. И эти изменения вносились столь часто, что Менекрат специально написал медицинский труд безо всяких сокращений. Этот труд он озаглавил Autocrator Hologrammatos, поскольку он был посвящен императору. Другой автор, Дамократ, из трудов которого Гален цитировал длинные отрывки, составил свою книгу о медикаментах в метрической форме, чтобы даже в написанные полностью слова никто не смог внести никаких ошибок.

Труды Галена как исторические источники

В книгах Галена порой встречаются исторические сведения, касающиеся не только книг и лекарств, но и других вопросов. Клинтон в своей книге «Римские хроники» при составлении хронологии событий того времени, когда жил Гален, часто обращался к его трудам. Рассказы Галена об императорах, с которыми он имел личные отношения, являются очень ценным источником информации для историков. Траян, конечно, жил до Галена, но великий врач отмечает, что этот император сильно улучшил дороги Италии[29].

Гален кратко освещает также сложный вопрос о населении империи. По его оценкам, в Пергаме, на который он ссылается, по его оценкам, проживает сорок тысяч римских граждан, или сто двадцать тысяч жителей, включая женщин и рабов, но вероятно, исключая детей.

Древнее рабство

Гален иллюстрирует уродливые черты древнего рабства примером, которым хочет показать, как вредно поддаваться страстям, в особенности, гневу. Возвращаясь из Рима, Гален встретил по дороге человека, ехавшего из Гортины на Крит. Когда они добрались до Коринфа, житель Крита отправил свой багаж и рабов из Кенчеры в Афины на судне, а сам нанял повозку и с двумя рабами поехал по суше — через Мегару, Элевис и Фриасу. По пути он так рассердился на своих рабов, что стал избивать их мечом, вложенным в ножны, да так сильно, что ножны разбились и рабы получили тяжелые ранения. Испугавшись, что они умрут, он сбежал, спасаясь от правосудия, оставив Галена ухаживать за ними. Позже он раскаялся и вернулся, настояв на том, чтобы Гален, в наказание побил его самого. Гален пишет, что он, подобно своему отцу никогда не бил своих рабов, и не одобрял своих друзей, которые ударом кулака вышибали им зубы. Другие шли еще дальше — избивали рабов ногами или выкалывали им глаза. Говорят, что император Адриан в момент гнева выколол рабу глаз острым концом стила (стило — приспособление для письма), которое он держал в руке. Потом он очень сожалел о содеянном, и предлагал рабу денег, но тот отказался их принять, заявив, что потерю глаза не может восполнить ничто. В другом отрывке Гален рассуждает о том, сколько рабов и одежд, на самом деле, нужно человеку.

Социальная жизнь: пища и вино

Гален также описывает беспечное, общительное, любящее удовольствие общество своего времени. Не только врачи, но и обычные люди начинают свой день с приветствий и визитов, потом расходятся, — одни идут на рынок или в суд, а другие — посмотреть выступления танцоров и соревнования колесничих. Третьи играют в кости или крутят романы, проводят время в банях или за едой и питьем, а также в других телесных удовольствиях. Вечером они все снова собираются вместе на симпозиумах (пирах) — которые ничем не напоминают интеллектуальные пиршества Сократа и Платона, а похожи на обыкновенную пьянку. Впрочем, Гален не возражает против вина, если пить его умеренно, и описывает вина, производимые в разных частях Средиземноморья, которые славились своими лечебными свойствами. Он считал, что умеренное потребление вина помогает избавить ум от тревог и меланхолии, и освежает его. «Ибо мы пьем его каждый день». Он подтверждает, что умеренное потребление вина помогает пищеварению и благоприятно действует на кровь[30].

Он относит вино к лекарственным средствам, наряду с «трезвым и порядочным образом жизни», а также «изучением литературы и свободных искусств». В Трактате Галена, состоящем из трех книг, и посвященным свойствам еды (De alimentorum facultatibus), он приводит сведения о том, чем питались древние люди, и говорит о науке о питании.

Мнение Галена об иудаизме и христианстве

Мнение Галена об этих двух религиях представляет для нас большой интерес. Вряд ли он мог отличить одну от другой. В двух местах своего трактата о различных видах пульса, он кратко упоминает о последователях Моисея и Христа, и отзывается о них весьма легкомысленно, если не сказать презрительно. Критикуя Архигена за то, что он говорит так невразумительно, что его трудно понять, и не дает полного объяснения обсуждаемого вопроса, Гален пишет: «Подобно тому [человеку], который пришел в школу Моисея или Христа и услыхал о законах, которые ничем не подтверждены». А, критикуя другие секты за упрямство, он отмечает, что гораздо проще убедить последователей Моисея и Христа, чем членов этих сект[31].

Ниже мы поподробнее поговорим о третьем абзаце из трактата De usu partium, где Гален критикует взгляды Моисея о том, что Бог связан с природой, называя их крайней оппозицией эпикурейской теории о чисто механической и материалистической вселенной. Это свидетельствует о том, что Гален, вероятно, был немного знаком с «Ветхим Заветом», но он мог узнать о Мертвом море и солях Содома, о которых он упоминает в другом месте, и из иных источников. Если верить арабскому биографу Галена, жившему в 13 веке, в своем утерянном комментарии к Платоновой «Республике» Гален говорит о христианах с большой симпатией, восхищаясь их нравственностью и признавая их чудеса. Однако последнее вряд ли соответствует действительности, как мы еще увидим, поскольку Гален верил в высшее Божество, которое проявляет себя только в законах природы. В третьей книге De remediis parabilibus, которую приписывают Галену, упоминаются такие средства как «лекарства Иоахима, мученика или митрополита», а также «лекарство от головной боли монаха Варлаама». Однако мы знаем, что в третью книгу было внесено много дополнений, а, быть может, она вообще вся подложная, поскольку в ней приводятся цитаты из Галена и Александра Траллеса, жившего в 6-м веке, а также упоминаются сарацины. Велман считает, что она была написана между 7-м и 11-м веками нашей эры.

Монотеизм Галена

Подобно большинству мыслителей своего времени, Гален верил в одно верховное божество, но он воспринял эту концепцию из греческих источников, а не из еврейских. Это божество проявляет себя в философии и греческих мистериях, как мы еще увидим. Неисправимые преступники были для него теми людьми, которых не исправят ни Моисей, ни Сократ. В другом трактате, описывая Первого и Величайшего Бога как несозданного никем и благого, он цитирует не Христа, а Платона. «И мы все, естественно, любим Его, поскольку он — из вечности».

Христианские читатели Галена

Монотеизм Галена нельзя считать ни христианским, ни еврейским по своему происхождению, но вполне возможно, что его аргумент о божественном замысле и о том, что анатомия подтверждает данные теологии, делает его более приемлемым для мусульманских и христианских читателей. В любом случае, в начале 3-го века римские христиане читали Галена — один настроенный очень враждебно по отношению к ним человек жаловался, что некоторые из них даже обожествляют его. Эти древние христианские энтузиасты естествознания, которые уделяли много внимания Аристотелю, Эвклиду и Галену, были, в конце концов, отлучены от церкви; но Аристотель, Эвклид и Гален с триумфом вернулись к людям, когда появилась Средневековая наука.