4.3. Вторая группа: «младоконсерваторы»

«Младоконсерваторами» первоначально называлась только некоторая часть того, что мы сейчас будем описывать, используя это имя. Изначально этот термин использовался для обозначения некоторого количества теоретиков, которые объединились после 1918 года под идейным руководством Мёллера ван дер Брука и вокруг барона Генриха фон Гляйхена. Однако в обобщающем смысле мы используем это обозначение для описания промежуточной группы, которая расположилась между фёлькише и национал- революционерами — обе эти группы являются крайними точками, по которым можно вести отсчет.

В широком понимании все эти три группы являются «консервативными», так как они открыто выступают против линейной системы мира. Однако специфическое использование слова «консервативный» в названии второй группы указывает, что данное течение, скорее всего, придерживается интерпретации консерватизма как сохраняющего образа мышления. Приставка «младо» намекает на отстранение от прошлого консерватизма, который является «старым» и вместе с тем «реакционным».

Однако по сравнению с двумя соседними группами у младоконсерваторов революционная составляющая отступает на второй план. У фёлькише ярче выражена их революционная воля, так как они стремятся устранить из истории отрезок от истоков до сегодняшнего дня, полагая его печальной ошибкой. Национал-революционеры также более революционны, так как для них всё пришло в движение — и вследствие этого они хотят уничтожить исторический мир. Поскольку «линейные» образы, используемые при характеристике сути «Консервативной революции» не являются отчетливыми, то можно говорить о том, что и фёлькише, и национал-революционеры стремятся к одной и той же цели, только первые через радикальный прорыв обратно в прошлое, а вторые через такой же радикальный прорыв, но только вперед, в будущее.

Но как можно было бы описать образец срединной группы — младоконсерваторов? Если фёлькише видят [в людях] нечто подобное сырью, еще не оформившееся само по себе и пребывающее в сотоянии покоя, то национал-революционеры не до конца сформированное, теряющее твердость, но пришедшее в движение, то определяющим фактором у младоконсерваторов является образ дробной фигуры. Если для фёлькише национальным идеалом является неприкосновенная германская древность, то младоконсерваторы полагали безупречной исторической формой, в ходе которой Германия развивалась, средневековую империю.

Если у фелькише мы бесконечно наталкиваемся на упоминания «расы» и «народа», то у младоконсерваторов мы вновь и вновь обнаруживаем слово «империя». Под ней подразумевается не сплоченное национальное государство с унифицированной народностью, но смесь народов, созданная мечом завоевателя. Она скорее является надгосударственным формированием, которое базируется на высшем принципе и отдельный народ передает его систематику всем остальным народам и племенам, которые переносят её в свою частную жизнь. В этом смысле ни второй рейх Бисмарка, ни третий рейх Гитлера не являлись империями. И первый, и второй были государственными формами, которые колебались между национальным государством и империалистическим государством. «Рейх» не может

переводиться как «Империя» (Imperium), но как «содружество» содержит в себе совершенно иные элементы. Именно по этой причине немецкое слово «Рейх» в некоторых иностранных языках оставляют без перевода, используя его в немецком виде.

Авторитетный представитель младоконсерватиз-ма, павший жертвой расправы во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года, Эдгар Юлиус Юнг, занимался интерпретацией смыслов немецкой революции, отталкиваясь именно от этого имперского направления: «Идея национального государства — это перенос индивидуалистического учения отдельно взятого человека на отдельное государство. Его опасность кроется в искоренении иной народности, что есть прегрешение перед вечной ирредентой. Вся внешняя политика национального государства непрерывно протекает в локальных и кровных объединениях, как они созданы природой и Богом. Разделяющий народы национализм — порождение национальной демократии — должен быть вытеснен объединяющим народы вниманием со стороны господствующего этноса. Народ и государство равны только лишь в национал-демократическом мышлении. Так как соблюдение обоюдных интересов никогда не удается, то эта ошибочная идея должна быть устранена. Сверхгосударство (империя) — это форма правления, которая возносится над народом, лежит по ту сторону от него, а потому может оставить народы нетронутыми. Только империя в состоянии не хотеть быть тотальной, и может признать автономии и самостоятельность, в противном случае предотвращается становление над этнических структур, что положено в основу истории. Развитие и экономика стремятся к большим объединениям, к цивилизации и к технике на основе совершенного разделения труда, которое не могут себе позволить мелкие народы. Если они настаивают на собственной государственного

ста, то они обрекают себя на существование, в котором они не могут ни жить, ни умереть». То есть «народ», который для фёлькише является основой всего, не отрицается, но возвышается.

Теперь подобный порядок видится не как союз одинаково организованных государств. Мысль о равенстве берет начало из мира прогресса, и Юнг рассуждает дальше: «Народы равны, но только на метафизическом уровне, так же как люди равны перед Богом. Тот же, кто переносит равенство людей в мир земной, грешит против природы и против действительности. Таким образом, равенство народов — это еще и нереальное желание. Численность, историческое развитие, географическое положение, кровная сила и духовная конституция — всё это обуславливает земную иерархию народов, что вовсе не является произволом». При этом почти во всех построениях роль имперского носителя предоставляется немецкому «Рейху».

Можно остановиться на приведенной выше цитате, но есть еще один момент, который отличает большую часть младоконсерваторов. Он выражен в заголовке статьи, который звучит как «Христианская революция». «Немецкая революция», о которой в своем произведении рассуждает Юнг, описывается исключительно как «Консервативная революция»: «Либеральные революции (с 1789 года) позволяют идеям демонстративно выступать против традиций. В консервативных революциях задействованы силы предания, кровь и исторический дух, которые выступают против доктринерства и интеллектуализма. По этой причине весьма затруднительно описать цели и методы консервативной революции. В данном случае важна не её программа, а её сила». Юнг, однако, не ограничивается этой силой, которую мы рассматриваем как в принципе нехристианскую. Он говорит о содержании революции как «немецкой», а о форме консерватизма как «христианской».

Как уже указывалось в разделе 3.10, у младокон-серваторов нет представителей, которые бы откровенно отреклись от христианства. Однако всегда сам собой напрашивался вопрос, не причинял ли союз христианства и «Консервативной революции» убыток обоим сторонам? Даже форма, в которой Юнг делал его революцию христианской, пожалуй, не встретила бы одобрения у каждого христианина: «Любая подлинная революция — это мировая революция. И немецкая революция должна стремиться вознестись на такую высоту. Только тогда немецкая идея освободит от страданий измученную и растерзанную часть света. История народа указывает нам на немца как на защитника креста, как защитника и покровителя европейских народов, которые живут под германской императорской короной. Рейх и кайзер — это силы, сражающиеся против язычества и антихриста, они на протяжении тысячелетия отражают все атаки, которые совершаются на христианский мир». Очевидно, что в данном случае христианство является не самоцелью, а всего лишь инструментом.

Однако столь сомнительный подход к христианству ничего не меняет в том факте, что у младоконсерва-торов, как той группы, что ближе всего расположена к раннему консерватизму, можно у единственных из пяти групп «Консервативной революции» обнаружить заметное христианское влияние. Разнообразные попытки фёлысише связанные с «германизацией христианства» в итоге выводили их творения за пределы христианства, так как в них не было христианского универсализма.

Однако христианское присутствие не единственное, что отличает младоконсерваторов от прочих консервативных революционеров. Их относительные революционные взгляды в рамках «Консервативной революции» отличались другой особенностью — а именно, акцентом на правой стороне вопроса. Если у фёль-кипхе упор делается на единение до того, как произошло деление, то у национал-революционеров единение мыслится после устранения любых градаций. Единение, которое видится младоконсерваторам, совершенно иного типа: оно включает в себя разнообразие, которое стремится к правовому упорядочиванию.

Две отличительные черты: акцент на христианстве и склонность правовой системе — лучше других моментов определяют суть младоконсерватизма. Рядом с ними фёлькише выглядят как вдыхатели дикой кровавой мистики, а национал-революционеры как метатели бомб. Младоконсерваторы является самой «гражданской» из пяти групп «Консервативной революции» — некоторые национал-революционеры и бюндише даже говорили, что «самой буржуазной». Она единственная из пяти групп, которая не находится в непримиримом антагонизме с системой Веймарской республики. Она единственная из пяти групп «Консервативной революции», которая в силу своего положения была готова к диалогу; единственная, которая наводила мосты через себя и для себя.