Завоевания в Нубии

Несмотря на то, что основное внимание египетского правительства в царствование Тутмоса III было обращено на завоевание Палестины, Сирии и Финикии и укрепление экономического, политического и военного влияния Египта в Передней Азии, Египет должен был продолжать свою военно-агрессивную политику па юге, в Нубии и прилегающих к ней странах, из которых египтяне издавна вывозили ряд товаров, необходимых для развития рабовладельческого хозяйства, а также много рабов.

То обстоятельство, что Нубия все еще продолжала сохранять для Египта значение богатейшего резервуара, из которого египтяне обильно черпали сырье и рабочую силу — рабов, указывает в первую очередь на то, что даже в «Анналах», в которых описываются походы Тутмоса III в Переднюю Азию, начиная с седьмого похода, совершенного на 31-м году его царствования, перечисляется дань, полученная фараоном из Нубии и сопредельных с нею южных стран. Весьма возможно, что эта дань посылалась в Египет далеко не добровольно,[129] а поступала в царскую сокровищницу в результате военных экспедиции, которые отправлялись, как это было и ранее, для ограбления богатых южных стран. К сожалению, в сохранившихся документах этого времени содержится очень мало сведений о военных действиях, которые египтяне предпринимали в Нубии и соседних странах.

Очевидно, уже и самом начале царствования Тутмоса III египетское правительство поставило перед собой задачу энергично возобновить завоевательную политику на юге, с тем чтобы полностью укрепить господство Египта во всей Нубии и даже в прилегающих к ней странах. На это ясно указывает надпись Тутмоса III, относящаяся ко 2-му году его царствования и сохранившаяся на стенах храма, построенного фараоном в Семне, у 2-го порога Нила, на месте в то время уже развалившегося [141] храма Сенусерта III, некогда покорившего Нубию. В этой надписи говорится, что «благой бог Мен-хепер-Ра, соорудил он памятник для отца Дедуна, главы Нубии и для царя Верхнего и Нижнего Египта Ха-кау-Ра (Сенусерта. — В. А.), построив им храм из белого прекрасного камня Нубии».[130] Изобразив на стенах этого храма Сенусерта III в качестве обоготворенного правителя Нубии, Тутмос III тем самым провозглашал себя продолжателем его дела — завоевания Нубии. Изображения нубийского бога Дедуна, помещенные тут же, должны были наглядно свидетельствовать о том, что нубийское жречество санкционирует египетское завоевание. Таким образом, при завоевании Нубии египтяне пытались использовать нубийскую религию, включив нубийского бога Дедуна в египетский пантеон. Мы имеет все основания предполагать, что надпись Тутмоса III в Семне была не случайностью, а органическим звеном в целой цепи аналогичных мероприятий. Так, к тому же самому времени относятся надписи Тутмоса III на острове Сехель, в храме в Кумме, в Сильсиле и Вади-Хальфа.[131] Однако реально приступить к полному покорению всей Нубии Тутмос III смог только после смерти Хатшепсут, когда вся полнота верховной власти сосредоточилась в его руках и он мог бросить все ресурсы Египта для завершения завоевательной политики, которая была начата его предшественниками.

О внимании, которое Тутмос III стал уделять Нубии после смерти Хатшепсут, говорит строительство многочисленных храмов, предпринятое им в различных пунктах Нубии, главным образом в тех, которые имели стратегическое значение. Так, после 30-го года своего царствования Тутмос III значительно расширил храм, построенный ранее в Семне.[132] В храме в Вади-Хальфа им был построен большой колонный зал.[133] В Амада Тутмос III начал постройку храма в честь бога Горахте.[134] Наконец, в Верхней Нубии между 2-м и 3-м порогами на острове Саи наместник фараона в Нубии, «царский сын Куша» по имени Нехи, построил не только храм, но и крепость, что ясно указывает на военный характер интенсивного строительства, предпринятого фараоном в Нубии.[135] Возможно, что в эту эпоху в Нубии уже существовали египетские поселения, которые были опорными пунктами египетского экономического, политического и культурного влияния в Нубии. Таков, например, город, раскопанный в Сесеби, в развалинах которого среди множества предметов времени XVIII династии был найден скарабей с именем Тутмоса III.[136] Наконец, самым южным египетским поселением в Нубии было поселение близ «священной горы» Джебель-Баркала, где впоследствии выросла столица эфиопского государства Напата. Здесь в развалинах храма, построенного Тутмосом III, была найдена большая стэла [142] с ценнейшей исторической надписью, описывающей военные походы и могущество этого фараона.[137]

Весьма возможно, что текст этой надписи, составленной в 47-м году царствования Тутмоса III, был своего рода манифестом, обращенным к египетскому населению Нубии на самой южной границе Египетского государства.

Эта крупная строительная деятельность египтян в Нубии стала возможной лишь благодаря тому, что вся Нубия была прочно завоевана египетскими войсками и египетские гарнизоны были размещены во всей ныне покоренной стране. Об этом завоевании Нубии говорят сохранившиеся на шестом и седьмом пилонах Фиванского храма Амона списки завоеванных в Нубии местностей. Надпись над одним из этих списков гласит: «список этих южных местностей троглодитов Нубии в Хент-хен-нофере, сраженных его величеством, который произвел побоище среди них, число которых неизвестно, который привел всех людей их в качестве живых пленников в Фивы, чтобы наполнить «работный дом» (ergastulum — В. А.)[138] отца Амона-Ра, владыки Фив. И вот все страны стали рабами его величества, согласно приказу отца Амона».[139] В этих списках перечисляются 269 географических названий, которые до сих пор не могут быть отождествлены, но которые все же указывают на то, что в те времена Нубия уже была прочно завоевана египтянами. Как видно из приведенной надписи, египтяне считали основной целью своего господства в Нубии максимальную эксплуатацию ее населения, из среды которого вербовалось большое количество рабов, необходимых для развития рабовладельческого хозяйства Египта.[140]

Тутмос III смог уделить все свое внимание Нубии лишь после того, как господство Египта было полностью упрочено, в Передней Азии. Именно поэтому лишь в конце своего царствования, на 50-м году, Тутмос III принял реальные меры к тому, чтобы прочнее присоединить Нубию к Египту. Чтобы иметь возможность бесперебойно перевозить по Нилу войска и товары, Тутмос приказал расчистить старый, засорившийся канал в районе 1-го порога. Об этом говорится в надписи на скале на острове Сехель в следующих словах:

«Год 50-й, 1-й месяц 3-го сезона (шему), день 22-й при его величестве царе Верхнего и Нижнего Египта Мен-хепер-Ра, дарующего жизнь. Приказал его величество прорыть этот канал, после того, как он нашел его засоренным камнями, так что не проходил корабль по нему. Он направился на юг по нему с радостным сердцем, поразив врагов своих. Название этого канала: «Открытие счастливого пути Мен-хепер-Ра, живущего вечно». Рыбаки Абу (Элефантины. — В. А.) должны расчищать этот канал ежегодно».[141] [143]

Главным результатом завоевательной политики Египта в царствование Тутмоса III была неограниченная, хищническая эксплуатация египтянами завоеванных стран в Передней Азии и Восточной Африке и укрепление торговых связей Египта с рядом более далеких областей. На это ясно указывают многочисленные сохранившиеся на стенах гробниц этого времени изображения данников, доставляющих дань, и торговцев, привозящих товары в Египет, чаще всего в резиденцию крупного чиновника, будь то первосвященника Амона, начальника казначейства или везира, должности которых порой соединялись в одном лице. Так, в гробнице Мен-хепер-Ра-снеба, который занимал эти высокие посты при Тутмосе III, сохранилось несколько таких изображений. В пояснительной надписи сообщается, что «возносится хвала владыке двух стран, и славословие благому богу вождями каждой страны. Они относятся с почтением к победоносному могуществу его величества. У них на спине дань каждой страны [?], страны бога: серебро, золото, лазурит, малахит, всякий ценный камень...»[142]

В обычной сцене принесения иноземцами «дани» фараону представлен сам Мен-хепер-Ра-снеб, приносящий царю поздравления по случаю праздника нового года. Во главе данников и торговцев стоят их вожди, что в каждом случае отмечено особыми краткими надписями. Очевидно, здесь имеются в виду не только «вожди», но также правители наиболее крупных городов Сирии (Тунипа и Кадеша) и князья отдельных областей Малой Азии (Хеты) и островов Средиземного Моря (Кефтиу).[143]

Изображение в гробнице Аменмеса рисует сбор дани египтянами в Сирии при помощи грубой военной силы. Художник постарался возможно нагляднее показать смирение и покорность подвластных Египту сирийцев, падающих на колени и подносящих завоевателям свои дары — громадную вазу, драгоценные камни, ткани, кувшин — и даже ведущих на привязи быков. Внизу показаны египетские воины, вооруженные топорами, копьями и щитами. Очевидно, здесь имеется в виду отряд египетских оккупационных войск. Вся сценка представлена на фоне соснового леса, столь типичного для Ливанских гор; название «Ливан» встречается в надписи, которая в поврежденном виде сохранилась тут же. Отдельные слова указывают на то, что писец старался отметить какой-то вполне реальный конкретный факт — «прибытие начальника пехоты Аменмеса в Негау», где правил покорившийся египтянам «начальник Ливана».[144]

Таким образом, завоевание египтянами ряда областей в Палестине, Сирии и Финикии позволило им доставлять из Передней Азии драгоценные металлы (серебро и золото) и камни (лазурит и малахит), роскошные изделия, главным образом [144] сосуды и ткани, а также военное снаряжение (оружие и колесницы), ценное сырье (слоновую кость, масло или вино к кувшинах), рогатый скот и, наконец, рабов, взрослых и детей. Эти основные виды ценностей, которые в качестве дани или товаров египтяне вывозили из Сирии, весьма наглядно изображены на стенах той же гробницы Мен-хепер-Ра-снеба.[145]

Сирийцы, приносящие дань. Новое царство. XVIII династия.

Торжество египетских победителей, желавших увековечить мысль о своем неограниченном господстве в завоеванной стране, ясно показано в сцене триумфа Тутмоса III. Фараон избивает целую кучу сирийских пленников, крайне схематически нарисованных. Соответствующая надпись содержит перечень завоеванных стран и областей. Их названия заключены в овалы с головами пленников. Жречество и в данном случае поддерживало своим религиозным авторитетом хищническую завоевательную политику Тутмоса III, представляя богов (Амона и Аментет) в качестве покровителей царя, подводящих к нему покоренные города.[146]

Завоевания Тутмоса III, укрепившие военно-политическую мощь египетского государства, дали возможность Египту выкачивать из богатых южных областей Нубии и прилегающих стран много различных ценностей, в первую очередь золото, [145] экзотические виды восточноафриканского сырья и, наконец, рабов.

На стенах гробниц богатых аристократов-рабовладельцев, крупных чиновников и видных жрецов того времени нередко изображались данники или торговцы, которые смиренно преподносят драгоценные предметы, диковинки далеких стран, особенно ценившиеся в те времена в Египте. Иногда тут же мы видим египетских чиновников, присутствующих при доставке этих ценностей. Египетские художники пытались изобразить внешние особенности, своеобразные черты лица, прически и одежды жителей Пунта и Нубии, которые привозили в Египет эти многочисленные и драгоценные «приношения».[147]

В гробнице Имунджеху сохранились две симметрично расположенные и как бы противопоставленные друг другу сцены приношения различных предметов иноземцами. На одной из них изображены сирийские торговцы или данники, на другой — нубийцы, которые возносят «восхваления владыке Двух Стран, падают на землю (буквально: «нюхают землю». — В. А.) перед благим богом. Приходят [они] из страны Итер, приношения их на спинах. Преподносят их его величеству». Эти «приношения» нубийцев состоят из шкур диких зверей (леопардов или пантер), слоновых клыков, страусовых яиц, золота в кольцах, рабов, черного дерева, живых обезьян, жирафов, пантер или леопардов, корзин, может быть, содержащих ладан, доставлявшихся из Пунта.[148] Подчиненное положение Нубии, богатства которой хищнически эксплуатировались египтянами, подчеркнуто в речи нубийцев, текст которой начертан около этого изображения. Нубийцы говорят фараону: «Велика мощь твоя, царь победоносный, правитель, — да будешь ты жив, здрав и невредим! — любимый богом Ра. Он вселил страх перед тобой во все страны, ужас перед тобой во все иноземные области. И вот мы под сандалиями твоими».[149]

Особенно много египтяне вывозили из Нубии золота, что ясно показано в одной сцене, сохранившейся на северной стене гробницы Мен-хепер-Ра-снеба. Мы видим здесь, как золото, сплавленное в кольца и просто в мешках, очевидно, с золотым песком, лежит на циновках. Большие золотые кольца взвешиваются на весах, причем особый писец записывает результаты взвешивания. Три носильщика несут золото в кольцах, золотой песок на блюде и ящик, возможно, с золотыми слитками, подвешенный на палке. В помещенной тут же надписи указывается, что «получается золото из Коптосской пустыни и презренной Нубии в качестве ежегодной подати».[150] Последние слова особенно подчеркивают то обстоятельство, что Нубия была полностью введена в состав египетского государства в качестве подчиненной области, население которой вносило ежегодную [146] подать в сокровищницу фараона. Возможно, что эта подать вносилась в определенные сроки, например в начале каждого года, как об этом говорится в надписи из гробницы Имунджеху.[151] Золото в Египет из восточной (Коптосской) пустыни и Нубии привозили в большом количестве в кольцах, слитках, самородках и в виде золотого песка. Во время доставки оно охранялось особым конвоем и сопровождалось представителями местного населения золотоносных районов, которые, очевидно, вели охотничий образ жизни, так как вели за собой диковинных для Египта страусов, зайцев и обычных для Восточной Африки газелей, антилоп и каменных козлов. Особые носильщики, помимо золота, несли символы пустыни: бурдюк, возможно, с водой, страусовое перо и стрелы, что должно было обозначать мирный охотничий быт племен тех пустынь, где добывали золото. Следовательно, и эти изображения должны были подчеркнуть полностью подвластное положение Нубии, почти замиренной и во всяком случае прочно включенной в состав египетского государства.[152]

Сирийцы, приносящие дань. Роспись из гробницы Имупджеху. Новое царство. XVIII династия.

Длинная вереница нубийцев, несущих знатному и могущественному сановнику «приношения», изображена на левой внутренней стене гробницы Рехмира, бывшего везиром при Тутмосе III. Художник представил нубийцев со всеми отличительными чертами этого племени, пытаясь передать характерные черты лица, прическу и одежды южных соседей Египта. Только два нубийских вождя, идущих впереди, несколько более похожи на египтян по типу лица и фигуры и по одежде. Возможно, что этим художник хотел показать, что нубийские вожди в одежде и повадках пытались подражать более культурным египтянам. [147] Конечно, в период XVIII династии Нубия подвергалась значительной египтианизации, причем высшие слои нубийской племенной знати особенно быстро стали воспринимать внешние формы египетской культуры. «Вожди южных иноземных стран, Иунтиу-Сети и Хент-хен-нофер» доставляют в резиденцию верховного египетского сановника типичные «дары» Нубии: золото в слитках и кольцах, золото «джам» (может быть, электрум), в виде золотого песка, хранившегося в сумках, черное дерево, слоновые клыки, шкуры леопардов, большие кувшины с умащениями — «сети», страусовые перья и яйца, крупный рогатый скот низкорослой нубийской породы, образцы зверей Нубии (жираф, обезьяна, павиан, охотничьи собаки), наконец, «детей вождей», которые должны в качестве рабов трудиться в храмовых поместьях бога Амона.[153]

Все эти изображения и надписи ясно свидетельствуют о том, что египтяне смотрели на Нубию как на основной сырьевой придаток Египта, как на страну, обладающую неисчерпаемыми ресурсами. Эксплуатация естественных богатств и людских резервов Нубии давала возможность Египту вести войны за овладение Сирией, Финикией и Палестиной и в то же время способствовала развитию рабовладельческого хозяйства Нильской долины, непомерно обогащая крупную аристократию Египта, что, несомненно, влекло к дальнейшему обострению классовых противоречий.