Возможные версии организации диверсии

Итак, мы допускаем возможность диверсии.

Более того, установка магнитной мины, или даже ее муляжа, на бочке, к которой предстояла швартовка крейсера «Керчь», могла являться частью «легенды прикрытия», рассчитанной на то, чтобы поиск исполнителей и организаторов диверсии направить исключительно по «итальянскому» следу. Дело в том, что легкий крейсер «Керчь» в прошлой своей крейсерской жизни входил в состав итальянского флота и был передан советской стороне одновременно с линкором «Джулио Чезаре». Вот только сам факт столь демонстративного минирования «керченской» бочки (если бы он имел место быть) вызывает большие сомнения в «чистоте» итальянского следа. А если точнее — возникает вполне обоснованное подозрение, что какая-то третья сторона, имевшая отношение к взрыву «Новороссийска», была заинтересована направить возможное расследование по «итальянскому» следу. В рассматриваемый нами исторический период такой стороной, по ряду признаков, являлась Великобритания.

Исходя из этих соображений, таки не исключая из нашей «разработки» итальянского следа, отследим возможное участие в диверсии против «Новороссийска» английского морского спецназа.

Но даже отрабатывая так называемые итальянский и английский «следы» в диверсионной версии взрыва «Новороссийска», мы не исключаем возможность предварительного минирования линкора до передачи его нашим морякам.

Покойный капитан 1-го ранга Лепехов в своих публикациях, посвященных памяти линкора «Новороссийск», традиционно возвращался к своей версии гибели линкора от рук итальянских боевых пловцов. Лепехов всякий раз вспоминал о том, что в носовой части корабля в труднодоступном участке трюма в районе «второго» дна он обнаружил следы сравнительно свежей сварки на одной из глухих переборок. По предположению Лепехова, на тот момент командира трюмной группы дивизиона живучести, за обнаруженной им переборкой могла находиться выгородка, в которой вполне мог размещаться заряд взрывчатки, заложенный итальянскими рабочими в период подготовки передачи линкора советским морякам. С учетом предлагаемой мной версии взрыва линкора, информацию, данную Лепеховым, можно до поры принять к сведению. Ограниченный круг моих читателей прекрасно помнит о том, что в условиях угрозы потерять Ленинград на уровне Военного отдела Политбюро ВКП(б) было принято решение скрытно подготовить к взрыву наиболее ценные корабли и объекты Балтийского флота. Действуя в соответствии с этим указанием, на всех наиболее ценных и крупных кораблях флота были проведены специальные работы, позволявшие в случае усугубления ситуации взорвать корабли. О готовности к проведению такой акции на самом высшем уровне были произведены соответствующие доклады. Как обычно в нашей жизни, трагедиям сопутствуют комедии. Чуть ли не до прорыва блокады сильно пьющий «товарищ» Жданов не посчитал нужным испросить разрешение у своих кремлевских коллег на отмену принятого ранее решения, а главком адмирал Николай Кузнецов считал, что ему не по рангу было отменять это указание. Так что подготовить линкор к взрыву — это запросто. А вот «разминировать» — проблема. Проще было бы взорвать. Ну, это уж так, неуместная шутка. Кстати, тогда же, в первую блокадную зиму, несколько высокопоставленных военных журналистов, из числа опять-таки военных писателей — фантастов, употребив изрядную дозу коньяка, в своем «узком» кругу чуть было не решились в случае тех же «критических» условий прорываться через немецкую блокаду на соединение с «союзниками». Этим «товарищам» очень доходчиво объяснили «…что они не правы…» Настолько «доходчиво», что о некоторых из них более никто и не вспоминал, а другие — «загадочно» исчезли.

После ознакомления с предыдущей информацией стоит ли закладку фугаса в наиболее уязвимом месте линейного корабля «Юлий Цезарь» воспринимать как коварную акцию мстительных, кровожадных последователей дуче Муссолини, не учитывая того простого факта, что аналогичные закладки взрывчатки могли быть произведены итальянскими ультра-левыми патриотами на всех крупных кораблях итальянского флота накануне капитуляции Италии перед войсками англичан? Аналогичные «Новороссийску» акции «возмездия» не были совершены на других линкорах, переданных Англии и США, потому что эти корабли практически без задержки в 1948 году были возвращены Италии, вступившей в блок НАТО. Вполне возможно, что аналогичные фугасы были удалены с этих кораблей в рабочем порядке. Командование итальянского флота вовсе не обязано было отчитываться перед нашим руководством, и тем более предупреждать о тех «сюрпризах», что вдали нас в трюме «Джулио Чезаре».

И не случись то, что произошло с «Новороссийском» 29 октября 1955 года, то уже году в 1961-м могла взлететь на воздух какая-нибудь домна на Донбассе, в которую загрузили бы в качестве металлического лома одну из цистерн от линкора, «утилизированного» по плану хрущевских «реформ» начала 60-х годов… К примеру — цистерна от линкора, в которой ранее держали бензин… Происходили же взрывы домен, в которые в качестве металлолома загружали старые танки с невыгруженным боезапасом… Всегда надо делать поправку на наши «местные», особые условия…

А теперь возвращаемся к «нашему» линкору. Итальянские инженеры-судостроители отлично представляли недостатки в конструкции линкора. После модернизации, проведенной в 1936–1937 годах, центр тяжести линкора сместился, еще в большей степени снизив его способность противостоять различным повреждениям, сохраняя при этом остойчивость… Уже только потому, что офицеры, хорошо знавшие устройство линкора, в первые же минуты после взрыва предположили, что эпицентр взрыва находится в районе бензиновой цистерны, предположим, что основная часть взрывчатого вещества была залита и равномерно распределена по днищу этой цистерны, удачно (?) расположенной между бортами. С учетом емкости этой цистерны в 50 кубов, четыре тонны ВВ слоем в 20 см можно залить на площади 10–12 квадратных метров и закрасить несколькими слоями сурика. Кстати, судя по схеме трюма «Новороссийска», днище цистерны, используемой под бензин, имело форму усеченного треугольника, что еще в большей степени предполагало формирование направленного взрыва… Недаром капитан 1-го ранга Мигиренко предполагал, что заливка тола была произведена в помещение, имевшее форму треугольника… Взрывчатка, распределенная таким слоем, позволяла сделать достаточно глубокие выемки для создания мощного кумулятивного эффекта. А моделируемая площадь закладки ВВ вполне сопоставима с площадью пробоины на днище.

Вы спросите: зачем такие сложности, не проще ли было сделать заливку в любом из тамбуров в районе второго дна трюма? Не исключено, что так и было, но бензиновая цистерна не предполагала чистку, как в случаях с мазутными цистернами, а значит, что и обнаружение взрывчатки было маловероятно. Выемки для создания кумулятивного эффекта можно было заполнить каучуком и закрасить. Детонация же паров над десятком тонн бензина значительно увеличила бы фугасный эффект взрыва. Палубой ниже предполагалась закладка двух зарядов, примерной мощностью по 1000 кг. Взрыв этих зарядов предполагал разрушение днища корабля и предназначался в качестве «вышибных» для основного фугаса, направляя его энергию взрыва вертикально вверх, для пробивания всех палуб корабля, располагавшихся выше эпицентра взрыва.

Вы спросите: почему основной фугас предполагал четыре тонны ВВ, а не больше или меньше? Мы не стали умничать и в наших расчетах применили формулы, предложенные опытным сапером-подрывником Юрием Веремеевым. Кстати, хорошо, что за обсуждение проблемы взрыва линкора взялся бывший общевойсковой взрывник — он не заморочен на флотских догмах, ему что бетонный бункер взрывать, что линкор — все едино.

Мы исходим из предположения, что при приходе электросигнала на детонатор предполагалось, что практически одновременно произойдет взрыв и основного заряда и «вышибных» или, как их назвал Веремеев, «забивочных» зарядов. «Подвижка» во времени не превышала сотых долей секунды… Возможно, что это создало эффект и ощущение двойного взрыва, о которых говорили отдельные свидетели катастрофы с других кораблей. Примерно такое же ощущение могло быть от сотрясания разорванного дна линкора после отражения взрывной волны, пробившей изнутри днище и отразившейся от упругого илистого грунта. Сколько свидетелей — столько и мнений или ощущений. Сербулову, вообще, показалось, что корпус линкора вздрогнул от столкновения с буксиром либо с неудачно маневрировавшим на рейде крейсером. Офицеры, сидевшие за поздним чаем в кают-компании эскадренного миноносца «Летучий», стоявшего в 550 метрах от линкора у причала Клеопиной балки, вообще решили, что где-то рядом резко закрыли рубочную дверь… Вся эта разноголосица свидетелей очередной раз отрицает вариант взрыва под линкором донной мины. При подводном взрыве гидродинамический удар разной степени испытали бы корпуса всех кораблей, стоявших на рейде и у ближайших причалов. Этого явления НЕ БЫЛО.

Я не согласен с формулировкой Веремеева о том, что «… взрыв был необычным». Это в представлении окопного минера взрыв был НЕОБЫЧНЫЙ. Если смоделировать тот вариант, что предлагаю я, то многие вопросы, возникшие у Веремеева, отпали бы по ходу дальнейших рассуждений.

Исходя из этого же предположения — на размеры и характер воронок повлияло то, что двум полузарядам по тонне ВВ, равномерно распределенным по малой площади, предстояло проломить днище, потратив на это часть энергии, и затем, отразившись от упругого жидкого слоя ила, придать дополнительный импульс взрывной волне основного заряда.

Это и эффект двойного взрыва, и выброс больших масс ила и придонной воды.

Те две воронки, что зафиксировали на дне водолазы, образовались в результате взрывов «вышибных» зарядов, пробивших днище и вызвавших резкий выброс ила и воды. Пусть вас не смущает тот факт, что края обширной пробоины были загнуты внутрь корпуса корабля. Повторная деформация рваных краев пробоины, направив эту «рванину» внутрь корпуса, произошла в те же доли секунды в результате мощного отражения ударной волны, образовавшейся при срабатывании вышибных зарядов. С учетом же того, что сработали два вышибных заряда, то и на дне образовались две воронки. Большая часть энергии взрывов этих зарядов была затрачена на образование пробоины с двумя смещенными центрами.

В пользу моей версии «работает» даже тот факт, что, по наблюдениям свидетелей взрыва — сигнальщиков с соседних кораблей, выброс ила и воды был наклонный и как бы двойной… Это опять был эффект от двух разделенных «вышибных» зарядов. Это и воронки, несколько смещенные относительно первоначальной диаметрали корпуса линкора.

За счет кумулятивного эффекта, сопровождавшего взрыв основного заряда, произошло мощное всасывание из поддонного пространства большой массы ила и воды с последующим выбросом всего этого дерьма на верхнюю палубу. Если бы Веремеев был ближе к нашей морской специфике, то он бы домыслил и все предшествовавшие, сопутствовавшие и последовавшие за взрывом процессы. Но даже те рекомендации и выводы, что сделал Веремеев как специалист-подрывник, помогли переосмыслить основные этапы, предшествовавшие трагедии.

Теперь же, зарядившись энергией «взрывной» версии, предложенной Юрием Лепеховым и «доработанной» Веремеевым, приступим к отработке вариантов диверсионной версии.

Для начала проанализируем документы, позволяющие судить о системе противодиверсионной обороны главной базы Черноморского флота.

Из докладной начальника штаба дивизии ОВРа капитана 1-го ранга Кулешова от 1.11.55 года: «Согласно плану ПЛО ГБ ЧФ у входа в ГБ Севастополь постоянно должен находиться один БО на позиции ДОЗК ПЛО № 9 с задачей гидроакустического и зрительного наблюдения за входом в ГБ.

Фактически с 6 ч. 30 мин. до 9 ч. 05 мин. 28.10.55 г. БО-427 находился в районе мыса Лукулл на обеспечении полетов авиации ВВС ЧФ, и его сменил в этой точке в 09 ч. 40 мин. БО-276, который находился до 00 ч. 24 мин. 29.10.55 г. и возвратился в точку ДОЗК ПЛО № 9 в 1 ч. 17 мин. 29.10.55 г.

Такое совмещение производилось по приказанию командира 24 ДиОВР контр-адмирала Галицкого на основании разрешения командования флотом. Ворота боковых и сетевых заграждений у входа на внутренний рейд ГБ Севастополь в темное время суток должны держать закрытыми и открывать только с разрешения ОД штаба ЧФ. Боновые ворота были открыты с начала темного времени 28.10.55 г. до 2 ч. 30 мин. 29.10.55 г. по причине входа и выхода из ГБ Севастополь кораблей и плавсредств».

Кроме приведенного документа, подтверждающего возможность свободного прохода на внутренний рейд Севастополя диверсионных средств потенциального противника, имеется немало свидетельств того, что существовавшая защита рейда, в любых режимах ее использования, не представляла собой существенной преграды для подводных малогабаритных средств, и тем более для отдельных групп боевых пловцов.

Из ряда тактических приемов и средств боевого поражения кораблей противника, применявшихся до той поры морскими диверсантами, нам предстоит выявить те, что могли быть применены в предполагаемой атаке против «Новороссийска».