§ 2. Семья и индивид в английском городе XV в.

Нет необходимости доказывать, что изучение истории семьи заслуживает большого внимания. Достаточно сказать, что уже давно эта проблематика исследований постоянно включается в программы международных конференций, конгрессов и коллоквиумов. Однако наибольшее внимание ученых привлекала крестьянская семья и семья феодальной знати. Если же говорить о городской семье, то больше всего «повезло» итальянским городским семьям^{1074}. Во второй половине XX и. появились работы, посвященные английской городской семье, хотя основное внимание в них уделяется XVI–XVIII вв.^{1075} Это объясняется тем, что по сравнению с предшествующим периодом они лучше обеспечены источниками. Но подобное богатство информации создает опасность того, что исследователи будут ходить по следам друг друга.

Преобладающее внимание к истории именно итальянской семьи также объясняется состоянием источников. Итальянские купцы оставили исследователям изобилие частноправовых актов, дневники, наставления детям и женам^{1076}. Те же, кто изучают семью в английском городе, не располагают таким богатством документов. Им приходится воссоздавать структуру семьи, брачные связи, отношение к детям, хозяйственный распорядок и прочее, обращаясь к таким документам, как налоговые списки, постановления городских советов, таможенные отчеты, деловые письма и завещания. Ни в одном из перечисленных видов источников не содержится исчерпывающей информации хотя бы об одной семье, материал приходится комбинировать, дополняя его из разных источников.

Начать можно с вопроса о том, что представляла собой английская городская семья в XV в. В отличие от итальянских купцов английские горожане меньше придавали значения широким родовым связям. Логично утверждать, что в английских городах XV в. отсутствуют линьяжи, большие родственные группы с совместными деловыми операциями и совместным распоряжением недвижимостью. Родственная солидарность, без сомнения, имела место во всех европейских средневековых городах. Она стимулировалась не только экономической необходимостью, но и политическим фактором — монополизацией отдельными семьями важнейших должностей в городском управлении.

Насколько жестко регламентировала жизнь семьи родственная солидарность? В английских городах она имела четкие границы. Она не делала контроль родственной группы над малой семьей и даже индивидом всеобъемлющим. Английская городская семья XV в. ближе стоит к современной малой семье, чем итальянская “familia” того же времени. И это относится не только к ремесленным, но и купеческим семьям.

Своеобразным доказательством этого положения служит отношение к родовым именам. Наследственные имена медленно приживались среди английских средневековых горожан, и даже использование фамилии двумя поколениями не гарантировало, что представитель третьего не сменит имя. Например, в Бристоле Роберту Килменхэму (родом из Ирландии) наследовал сын под тем же именем, а его внук уже известен как Роберт Спайсер. Представители этой семьи были богатейшими купцами города и занимали видные посты в администрации^{1077}. В XV в. все еще очень распространены в качестве фамилий географические прозвища — среди членов городского совета Бристоля в разные годы мы встречаем Роберта из Бата, Томаса из Глостера, Томаса Уилтшира, Джона Лейстера, Томаса из Ковентри и много других^{1078}. Можно предположить, что через два-три поколения их наследники будут носить фамилии, связанные с их профессиональными занятиями или личными особенностями, как это произошло с наследниками Роберта Килменхэма.

Конечно, и в английских городских семьях придавалось большое значение родственным связям. В деловых письмах и завещаниях постоянно упоминаются кузены и кузины, тети и дяди. Но во всех документах несомненно преобладание личных интересов или интересов малой семьи. Примером может служить деловая переписка семьи Сели. Отец и три сына вели общие торговые операции, в которые тем или иным образом были втянуты и другие родственники. Первоначально деньгами и товарами распоряжался только отец, но по достижении совершеннолетия дети получили каждый свою долю и вкладывали деньги в семейную торговлю каждый от себя. Интересно упоминание в одном из писем, что братья давали деньги друг другу в долг^{1079}.

Как же строились отношения в английской городской семье? Как заключались браки? Филипп Арьес отмечал, что у семьи в период Средневековья и раннего Нового времени отсутствовала эмоциональная функция. Чувства между членами семьи не были необходимыми ни для существования семьи, ни для гармонии в ней. Если любовь появлялась после свадьбы, это — дополнительный плюс^{1080}. Не все исследователи согласны с такой точкой зрения. Так, Ф. и Дж. Гис со ссылкой на Д. Херлихи отмечают: «Средневековая семья никогда не была эмоционально глуха; чем она действительно бедна — так это источниками»^{1081}. Резонно отметить, что к браку в городской среде относились очень серьезно и чисто утилитарно — как к способу увеличить состояние, повысить социальный статус, продолжить род^{1082}. В значительной мере это было связано с признанием Церковью греховности половых отношений. Интимная близость, узаконенная венчанием, переставала быть смертным грехом, но все равно воспринималась как греховная. Однако можно ли категорично утверждать, что брак не предполагал любовь или каких-то нежных чувств, и все мужчины и женщины так относились к браку? Несомненно, материальные вопросы при заключении брака для английских горожан были очень важны. И мнение родителей, безусловно, имело большое значение. Но и чувства молодых людей играли не последнюю роль. Примером могут служить браки в семье лондонских купцов Сели. Средний брат пишет младшему брату Джорджу о предполагаемой невесте для него: «Она интересная молодая женщина: красивая, с хорошей фигурой, серьезная <…> Дай Бог, чтобы это отложилось в твоей голове и затронуло сердце». Сам Ричард некоторое время спустя тоже решил жениться. Причем сначала он несколько раз встретился с девушкой (конечно, не наедине), чтобы выяснить, понравится ли она ему, и, что интересно, понравится ли он ей. И лишь потом он решил встретиться с ее отцом и узнать, подойдет ли он в качестве жениха, поскольку отец девушки был богатейшим человеком в Котсволде^{1083}.

Какое положение занимали женщины в английской городской семье? Как относились мужья, отцы, братья к женам, матерям, сестрам, дочерям?

В отличие от Италии дочерям в английских городских семьях не обязательно заранее выделялось приданое («брачный дар»), и они не исключались из общего числа наследников. Причем приданое выражалось не только в денежной форме. Английские горожанки наследовали недвижимость и товары наравне с мужчинами. Это относится не только к вдовам, но и сестрам, дочерям, что говорит о более широком участии английских женщин в деловой жизни. Если, например, бристольских горожан Уильям Берд, имевший двух сыновей, завещал жене и трем дочерям кроме прочего наследства 20 бочек вайды и 5 бочек железа, то предполагается, что они будут их реализовывать^{1084}. Тем более что в отличие от железа вайда быстро портится и ее нельзя долго хранить.

В деловых письмах английских купцов часто упоминаются женщины, занимавшиеся торговыми и финансовыми операциями. И речь идет не только о вдовах. В 1476 г. Томас Кестен в своем письме Джорджу Сели сообщает: «Я написал, как Вы советовали, жене и попросил ее взять официальное прошение к Томасу Адаму-старшему о сроке уплаты 50 фламандских фунтов. Я прошу также передать ей 40 ш., которые пересылаю Вам». Суммы, которые указаны, довольно большие, если учесть, что годовой доход даже крупных купцов составлял около 100 фунтов. В ноябре того же года Уильям Марион писал из Лондона Джорджу Сели в Кале: «Передайте ему (отцу Джорджа. — Т.М.), что моя госпожа, Ваша мать, должна забрать у Джона Сели 8 сэрплей шерсти и 5 сэрплей он пошлет сверх этого»^{1085}.[44] Делами занимается, как видим, не одинокая женщина — у нее есть муж и трое взрослых сыновей. То же самое можно сказать о жене купца Коулдейла или о тетке братьев Сели, которая самостоятельно вела финансовые дела. Она упоминается в нескольких письмах, в одном из которых сообщается: «Извещаю Вас, что моя сестра, Ваша тетя, заключила сделку с Джоном Мэтью, мерсером из Лондона, и должна получить от него в срок, о котором они договорились, 75 ф. 16 ш. 8 п.»^{1086}.

В семье Сели вообще очень уважительно относились к женщинам, причем не просто как к хозяйкам дома и матерям. Свекровь и ее невестки были помощницами своих мужей во всех делах, даже далеко не «женских». Показателем социального статуса женщины и отношения к ней со стороны мужчин могут служить завещания. Например, Ричард Фостер, Уильям Сеймор, Джон Бейли, Джон Браун и многие другие подробно расписали, кому и что они завещают, а затем распорядились оставшееся имущество передать их женам, чтобы они сами решили, как его лучше употребить. Причем свою 1/3 часть наследства они и без этого получили. Любопытно и то, что жены назначаются душеприказчицами при наличии родственников мужского пола. Конечно, традиционным было назначение душеприказчиками родственников, друзей, партнеров, духовных лиц. Тем более интересно, когда встречается такое явное проявление уважения и доверия к здравому уму женщин.

Безусловно, отношения в семьях были далеко не идеальными, и в источниках можно, как само собой разумеющееся, встретить упоминание о побоях, которым мужья подвергали жен и детей, или просто пренебрежение к ним. Тем более что физические наказания в период Средних веков были делом обычным. И если некоторые мужья проявляли очевидное уважение к женщинам, то другие даже не утруждали себя указать имя жены или дочери в завещании.

Но нельзя согласиться с тем, что в семейных отношениях в рассматриваемый период не было места чувству любви и нежности между мужьями и женами, родителями и детьми, братьями и сестрами. Достаточно прочитать, в каких словах Уильям Сели сообщает о смерти дочери: «Сэр, сообщаю Вам с прискорбием, что моя дочь Марджери скончалась; это случилось в день Воскресения Христова. Сэр, это такой большой и внезапный удар и такая боль, которую трудно выразить словами»^{1087}. Интересно то, что речь идет не о сыне, пережившем период детства. Трогательным является письмо жены Джорджа Сели мужу в Кале: «Достопочтенный и милостивый сэр, я обращаюсь к Вам со всем почтением, с каким супруга должна обращаться к супругу, и со всей сердечностью, на какую способна, всегда желая Вам процветания, да хранит Вас Иисус. И если сочтете возможным написать мне о ваших делах, я буду очень рада. Прошу Вас, сэр, не беспокоиться, все ваши товары, слава Богу, в безопасности. И как только Вы сможете завершить ваши дела, прошу Вас поторопиться домой»^{1088}. С такой же любовью обращаются в письмах друг к другу братья. Один из самых богатых людей Бристоля Уильям Кэнинджес, похоронив жену и исполнив все свои обязанности по отношению к городу (он в пятый раз был мэром Бристоля), ушел в монастырь. Считают, что попытка Эдуарда IV найти ему новую жену заставила его оставить свет и принять духовный сан.

Семья играла очень важную роль в формировании системы ценностей и кодекса поведения индивида. Поскольку основу благополучия купца составляли его деловые качества, надежность, достойное поведение, то воспитанию таковых придавалось важное значение. Это прекрасно можно проследить по тем наставлениям, которые давали своим детям итальянские купцы. Но насколько отдельные представители семьи вписывались в общую картину, в сложившиеся стереотипы поведения? Как правило, о «паршивых овцах» в купеческих семьях не много известно. Сам характер источников (деловые бумаги) не предрасполагает к этому. Тем более интересно, когда встречаешь в них примеры нетрадиционного поведения, выпадения отдельных членов семьи из общих стандартов. Ярким примером в этом отношении является старший из братьев Сели — Роберт. По традиции, как старший сын именно Роберт должен был унаследовать дело отца. Но, судя по письмам, ситуация сложилась нестандартная. Старший брат из-за своей страсти к игре в кости постоянно находился в долгах. Видимо, образ жизни его был довольно беспорядочный, поскольку он не всегда мог даже вспомнить, где оставил свои вещи. Иногда он приносил вред деловым связям семьи, когда из-за собственной нужды в деньгах ставил торговых партнеров в сложное положение. Первая жена Роберта требовала у него денег, рассчитывая на помощь его братьев. Сам же Роберт беззастенчиво тратил общие деньги, занимая у братьев и не думая их отдавать. Похоронив умершую во время эпидемии жену, Роберт решил вновь жениться. В результате Джоана Харт, его новая избранница, обобрала его до нитки и уехала. Роберту даже нечем было уплатить за жилье и не на что жить. Средний брат Ричард просил младшего Джорджа уплатить за жилье Роберта и дать ему немного денег на расходы^{1089}. Как видим, Роберт Сели вовсе не был ни образцовым купцом, ни благопристойным семьянином. Общепринятые нормы и представления оказывали влияние на людей, но конечно, каждый индивид проживал свою жизнь, отличную от других.

Рассмотренный материал позволяет прийти к заключению, что XV в. преобладала малая супружеская семья, а положение женщин в семье было более самостоятельным. Очевидно, более яркой и насыщенной, чем принято считать, были и эмоциональная атмосфера в семье, отношения между супругами, родственниками и детьми, братьями и сестрами. Они близки к тем, что формируются в Новое время.