Послание Никифора, митрополита Киевского, великому князю Владимиру, сыну Всеволода, сына Ярослава

Благословен Бог и благословенно святое имя славы Его, благословенный и прославленный княже мой. По многой Своей благости и человеколюбию сподобил Он нас достигнуть этих пречестных дней святого поста[532], кои, как устроитель нашего спасения, узаконил для духовного очищения душ наших; и Сам постился сорок дней (см. Мф. 4, 1—2) для извещения Своего вочеловечивания, не в посте нуждаясь, но нам пример показывая. Если бы первый праотец Адам постился бы от древа познания и заповедь Владыки сохранил бы, то второй Адам, Христос Бог наш, не требовал бы поста. Но из-за преступления первого, не постившегося, постился Он, чтобы преслушание разрушить.

Возблагодарим же и поклонимся постившемуся Владыке, узаконившему для нас пост и снадобье для душевного здоровья даровавшему! Оттого ведь двойственно житие наше: разумное и неразумное[533], и бесплотное и телесное. Ведь разумное и бесплотное — это нечто божественное и чудное, подобное бесплотному естеству; а неразумное — подобно страстному и сластолюбивому. И поэтому борьбы в нас много, и противится плоть духу, а дух плоти (ср. Гал. 5, 77).

Поистине нуждаемся мы в снадобье постном: оно ведь укрощает телесные страсти, обуздывает противные стремления и духу даёт власть над телом. И так покоряется лучшему худшее, то есть душе тело. Так и то, что касается утробы и чресел наших: обуздай их, [и] змий умертвится. И в тишине пребывает душа, и в мире глубоком мир обретает, тот, который в нас, который желаем, говоря: «Мир всем!» А от этого первого блага и другие блага в нас происходят.

Видишь ли, о княже мой благоверный и кроткий, что пост — основание добродетели, потому во всём мире, словно солнце, он воссиял. И из-за преступления праотца все народы пост совершают: одни в одно время, а другие в иное; эти больше постятся, те меньше: силу же поста, как неразумные, не понимают, и потому впустую пост их и бесполезен. Люди же Христовы, святой народ, царственное священство, жребий достояния Его (ср. 1 Петр. 2, 9—10), понимают силу поста этого и, в правоверии живя, благословляют Бога, вразумившего их, и созерцают Господа и приводят себя одесную Его, чтобы не сдвинулись они, то есть не смутились, и не были поглощены древним врагом, не хотящим нашего спасения.

И многое ещё мог бы сказать я в восхваление поста, если бы кому-нибудь другому было писание это. Но поскольку к тебе слово это обращено, доблестная глава наша и всей христолюбивой земли — к тебе, которого Бог издалече проразумел и предопределил, которого из утробы освятил и помазал, смесив от царской и княжеской крови[534], которого благочестие воспитало и пост вскормил и святая купель Христова с младых ногтей очистила, — то незачем такому много о посте говорить, а тем более о непитии вина или пива во время поста. Ведь кто не знает о твоём совершенстве в этом? Всякий, если он не совсем невежда или бесчувственный, знает о нём. И знают все, и удивляются!

В виде же наставления, по церковному уставу, нечто иное изложим твоему благоверию и о добрых тех источниках скажем, от которых наполняется всё благое и проистекает в людей, по правде творящих благое, и проистекает таким же благом; а если противятся им и неправильно их используют, то в путь злобы, и в ров, и в пропасти уклонятся.

Потому сказано в книгах: «Внимай себе» (Деян. 20, 28); внимай слову своему и делу своему. Ибо не отделено зло от добра, но перемешано зло с добродетелью, так же как плевелы с пшеницей. И поэтому следует нам быть внимательными, чтобы не принять зло за добродетель. Прекрасным ведь казался и на вид приятным плод, который праотца умертвил[535], но в себе имел он тайную ловушку преслушания.

И так, усладив слово, исполним обещанное и да покажем, откуда происходит доброе и недоброе. Знай же, благородный княже, что Божественным дуновением сотворена была душа, которая, сказано, создана была «по образу Божию» (Быт. 1, 27). Та душа — от трёх частей, то есть три силы имеет: разум («словесное»), и чувство («яростное»), и волю («желанное»)[536].

Разум — старше и выше всех, им-то и отличаемся мы от всех животных; с его помощью познаём небо и прочие творения, и все те из нас, кто правильно разум используют, к разумению Бога восходят. Посмотри на Авраама: был невеждой муж этот и звездословия придерживался, и через движение и расположение звёзд познал Творца и уверовал в Бога (ср. Быт. 15, 5—6). И перед тем Енох угодил Богу и перенёсся[537]. И Моисей увидел Бога сзади (Исх. 33, 23), и от этого уразумел Создателя, и «отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим» (Евр. 11, 24—25). Такова сила разума для тех, кто правильно использует её.

Денница же — прежний ангел, а ныне тёмный дьявол[538] — разумен был, но не правильно разум принял, а равным быть Богу возмечтал, и за гордость свою низвержен с небес с чином своим. И эллины[539], бывши разумными, но не сохранив разум, не по-доброму мысля, к идолослужению склонились и стали веровать в животных: в крокодилов, и в козлов, и в змиев, в огонь, и в воду, и в прочее.

Второе же — чувство, чтобы иметь ревность к Богу и месть к Божьим врагам. Но и с ним рядом — злоба и зависть, как и в разуме — благоверие и зловерие. Гляди, что случилось от злого: оставил Каин добродетель чувства, то есть ревность к Богу, но избрал злобу и зависть и убил брата своего Авеля (Быт. 4, 8), и осужден был на семикратное отмщение от Бога (Быт. 4, 15). А Моисей не так гнев проявил, но, увидев мужа-египтянина, избивающего иудея, убил его из ревности к Богу (Исх. 2, 11—12). И снова, когда сам взошёл на гору к Богу, оставив внизу людей с Аароном, и помедлил, и склонились люди к идолослужению и стали голове тельца поклоняться, отлитой в печи огненной из золота и серебра, тогда сошёл он с горы, и сокрушил, разгневавшись, скрижали закона, которые нёс, и копьё сам взял из ревности к Богу, и других с собой взял, и многое множество с ними избил — и так остановил гнев Божий (Исх. 32). А что сделал Финеес из ревности к Богу? Тот, найдя жену-иноплеменницу, блудившую с мужем-израильтянином, обоих копьём пронзил и умертвил, прекратив поражение народа, избиваемого мадианитянами из-за беззакония; и вменилось ему это в заслугу (Чис. 25, 6—12). Сказано ведь: «Восстал Финеес и очистил — и остановилась язва» (Пс. 105, 30). Так же и Илья, жрецов бесстыдных Вааловых зарезав из ревности к Богу, похвалы удостоился (3 Цар. 18, 40). Убивают же и разбойники и язычники, но по злобе и ради имущества.

Третье же — воля, которая добродетельна, если всегда к Богу устремляться желанием, и забывать об ином, и о том помышлять просвещении, от которого сияние бывает Божие и разрывается вретище[540], согласно пророку Давиду, сказавшему: «Ты обратил сетование моё в ликование, снял с меня вретище и препоясал меня веселием» (Пс. 29, 12). Веселие же это рождается от злостраданий за Бога; от веселия же того прорастает семя жизни. От того чудотворения, от того прорицания будущего бывают; от того человек к Богу по силе приближается и становится и на земле образом и подобием создавшего его Бога.

Из слов этих, княже человеколюбивый и кроткий, узнал ты, что трёхчастна душа. Узнай же и о слугах её, и о её воеводах, и советниках, которые служат ей, бесплотной, и от которой она принимает советы. Ибо та душа находится в голове, имея ум, как светлое око, в себе и наполняя всё тело силою своею. Так же как и ты, княже, сидя здесь, в этой своей земле, действуешь по всей земле через воевод и слуг своих, и сам ты господин и князь, так же и душа по всему телу действует через пять своих слуг, то есть через пять чувств: через глаза, слух, обоняние, то есть через ноздри, через вкус и через осязание, то есть руки.

Зрение — верное чувство; и что мы видим, то, если не без ума, видим верно. Слух же — иной раз истина, а иной раз — ложь. Почему же, княже мой, слух не таков, как зрение? И сам недоумеваю об этом. Но вот толкуют, что зрением видим мы то, что впереди, сзади же тела не видим; посредством же слуха и то, что впереди говорят, слышим, и то, что сзади вопиют, разумеем. И следует верить только видимому глазами; слуху же не надо ни верить, ни не верить, но надо подвергнуть испытанию и терпеливому рассуждению услышанное, и только тогда давать ответ.

В отношении же обоняния, которое стремится к благоуханию, что следует говорить такому князю, который больше на голой земле спит, и высоты дома избегает, и светлые одежды отвергает, и по лесам ходя, нищенскую носит одежду и обувь, на лыжах бегая; и лишь по необходимости, в город входя, ради властительских дел, в княжеские одежды облачается?!

И в отношении вкуса, который в пище и питии проявляется, так же. Ведомо нам, что для других ты обеды светлые готовишь и для всех всё делаешь, чтобы всех привлечь, «и подзаконных», и «чуждых закона» (ср. 1 Кор. 9, 20—21), ради княжеского величества, и сам служишь и работаешь руками своими, и доходит подаяние твоё даже и до полатей[541] — делаешь же это ради княжения и власти. И когда другие объедаются и упиваются, ты сидишь и смотришь, как другие едят и упиваются, и, обходясь малой пищей и малым количеством воды, делаешь вид, что и ты с ними ешь и пьёшь. И так угождаешь подданным твоим и терпеливо сидишь и смотришь, как упиваются рабы твои, и этим поистине угождаешь им и покоряешь их. Так ты относишься к вкусу, как я знаю.

В отношении же осязания, то есть рук, — того, что касается имущества, знаю, что с тех пор, как ты родился и утвердился в тебе ум, с того возраста, когда можно творить добро, руки твои, по благодати Божией, ко всем простираются. И никогда ты не прятал сокровищ, не считал золота или серебра, но всё раздавал, черпая обеими руками, даже и до сих пор. Но сокровищница твоя, по Божьей благодати, неоскудима и неистощима, раздаваема, но не исчерпаема. И не исцелил Христос руку твою по возмужании твоём, но, как родился, так здоровую имеешь и будешь иметь, надеясь на Христа.

Почему же речь эту веду и говорю долго? Чтобы уразумел ты, княже мой, что болею за тебя. И как врачеватели тела, если любят больного, то бодрствуют и первопричину недуга ищут и так распознают сам недуг, так же и я поступил, и первопричину рассмотрел, и, по душевным жилам тебя испытав, отыскал её.

По жиле разума нашёл, что благоверен ты, по Божьей благодати, и не уклоняешься от правой веры. В отношении чувства не пострадал ты, храня к Богу ревность и до настоящего дня, и, молю Бога, до самого конца сохранишь её в целости. Сохранишь же ты её, если не дашь волку в стадо Христово войти и если в виноградник, насаждённый Богом, не дашь тернии насадить[542], но сохранишь предание старое отцов своих, о котором так пишется. Знаю, что не останется это не понятым тобой, ибо, по Божьей благодати, ум твой быстро летает и не ускользнёт от него написанное. А когда разберёшь и установишь это, тогда и сам вместе с Давидом воспоёшь к Богу и, соцарствуя с ним, возгласишь: «Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя? Полною ненавистью ненавижу их: враги они мне. Испытай меня, Господи, и узнай сердце моё; и узнай помышления мои; и направь меня на путь вечный» (Пс. 138, 21—24), то есть «помоги мне и введи меня в вечное Твоё Царство». В отношении же воли не сочтётся за малое всё, что совершил ты в совершенном возрасте.

Испытав же пять чувств, в отношении зрения нашёл тебя безупречным; так же и в отношении второго[543], и в отношении третьего, то есть обоняния; так же и в отношении четвёртого, то есть вкуса, и так же в отношении осязания[544].

О втором же чувстве, о слухе, не знаю, княже мой, что и сказать. Кажется мне, что поскольку не можешь ты видеть всё сам глазами своими, то от служащих тебе по твоим делам и подающих тебе советы иногда вред твоей душе приходит, и только через отверстый слух входит в тебя стрела. Потому Соломон говорит нам, повелевая: «Берегитесь, да не войдёт смерть в ваши окна» (ср. Иер. 9, 21).

Подумай об этом, княже мой, помысли вот о чём: об изгнанных от тебя, об осуждённых тобой на наказание, о презренных. Вспомни обо всех, кто на кого донёс и кто кого оклеветал, и сам суди и рассуди таковых, и, наставляемый от Бога, всех помяни и так сделай; и отпусти их, да и тебе отпустится, и воздай, да и тебе воздастся. Ибо, как говорит Христос, если мы не простим согрешений людям, то и Отец наш Небесный не простит нам согрешений наших (ср. Мф. 6, 14—15); но всуе призываем мы Бога Отца и лжём, обращаясь к Нему: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» (Мф. 6, 12).

Не печалься же, княже мой, из-за слов этих. Или думаешь, что приходил кто-нибудь ко мне опечаленный, и потому написал я тебе это? Нет, это для благоверия твоего, попросту так написал я в напоминание тебе, поскольку великие владыки во многих великих напоминаниях нуждаются, ибо великую пользу могут они принести и великий вред. Потому и дерзнули мы, поскольку установление есть церковное и правило: в такое время и князьям говорить нечто полезное. Понимаем ведь и то, что сами грешники мы, все в струпьях и гноем истекаем, а иных исцелять берёмся; но не один же вред во всём этом для тех, кого мы поучаем! Пусть даже и таковы мы, но слово Божие, которое в нас, здраво и цело, оно-то и учит. И подобает тем, кто учится, словом себя проверять и от него исцеление принимать, а не требовать иного от тех, кто учит. Иной есть для них страшный Судия и обличитель, иной испытующий невидимым, ибо человек [смотрит] в лицо, Бог же — в сердце.

Ты же, княже мой, от здешней молвы бежав, там, словно на святой горе Хоривской[545], пой вместе с Давидом: «[Падут нечестивые в сети свои], а я перейду» (Пс. 140, 10). И взирай на него, и, так же как и он, пой вместе с ним: «В день скорби моей ищу Господа; рука моя простёрта ночью и не опускается; душа моя отказывается от утешения. Вспоминаю о Боге и трепещу» (Пс. 76, 3—4). И ещё в другом псалме: «Вспоминал суды Твои, Господи, от века и утешался» (Пс. 118, 52); и в другом: «Сделаю имя Твоё памятным в род и род» (Пс. 44, 18). Так, Бога поминая, блажен будешь, храня правосудие и творя правду во всякое время. Если так будешь поступать, то возведёшь здание душевного спасения, и не напрасно возведёшь. И так сохранишь град, то есть душу твою, и не впустую окажется радение твоё, и так истребишь из неё злых советников, то есть лукавые помыслы.

А это тебе, совершенному, как совершеннейшему из всех: помни об осуждённых тобой, и оправдай тех, кого оклеветали, и сам рассуди их. И простим, да прощены будем, ибо имеем светилом миру животворящее Слово, и дела твои, благоверие, правду, суд нелицемерный, и милость, и прощение. И если непрестанно будешь взирать на Царя царствующих и Князя князей (ср. Деян. 17, 14) и пред очами иметь Его, как ты имеешь, то «не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — и на руках понесут тебя, да не преткнётся о камень нога твоя» (ср. Пс. 90, 10?12).

И ещё одно немногое скажу тебе в конце, христолюбивый княже мой. Вспоминай третий псалом первого часа, то есть сотый[546], и со вниманием пой его: «Милость и суд буду петь Тебе, Господи...» (Пс. 100, 1), и прочее из него; в нём верное изображение[547] царского и княжеского образа[548]. И если сказанное в нём ты будешь исследовать и соблюдать, то приблизишься к Тому, кто просветит ещё больше разумные очи твои, и отвратит от них всякую суету, и освятит слух твой, и очистит сердце, и направит стопы твои, и убережёт ноги твои от неверного шага, и сподобит тебя достигнуть дня Воскресения Господнего[549] в радости телесной, и в здравии, и в веселии душевном и духовном. И воссияет тебе свет, который сияет праведникам, и радость, супруга его, [будет с тобой]. И на многие годы останешься неосужден и неповинен, затем и к вышнему царству от земного вознесёшься, кое есть истинная Пасха и истинный праздник.