Глава девятая Поездки скандинавов в Северную Америку (Winland)

Глава девятая

Поездки скандинавов в Северную Америку (Winland)

В числе людей, прибывших для поселения в новооткрытую Гренландию с Эйриком Раудом, сага упоминает о Херюльфе Бардарсоне, который построил себе жилище на мысе, названном, по его имени, Херюльфовым мысом. Его сын, Бьерн Херюльфсон, прекрасный и способный на все человек, по обычаю викингов, всегда выезжал в морские набеги на собственном корабле и имел обыкновение проводить одну зиму на чужбине, а другую — у отца, в Исландии.

Воротившись однажды летом в Исландию, он узнал, что его отец переехал весною в Гренландию с Эйриком Paудом. Это известие очень не понравилось Бьерну; он, не разгружая корабля, решился тотчас же отыскивать новую землю, чтобы, не отступая от своей привычки, погостить зиму у отца. Ни он, ни кто другой из его спутников еще не плавали пали по Гренландскому морю. Однако ж, хотя эта дорога была вовсе не знакома для них, они смело отправились в тy сторону, куда указали им в Исландии.

Когда они вышли в открытое море и потеряли из вида берег, подул сильный северный ветер с густым туманом и грозой. Путешественники не знали, куда едут. Таким образом, ветер носил их многие дни до тех пор, пока буря не утихла, солнечные лучи разогнали туман и можно было различить стороны небосклона. Они опять распустили паруса и после полусуточного плавания увидели незнакомую землю; на ней росли леса, кое-где виднелись небольшие высоты, но не горы; они рассуждали, какая бы это была земля, но ничего не могли придумать; что это не Гренландия, они заключали из того, что признаком ее должны быть покрытые снегом горы, как им сказали.

Они повернули корабль, направили его влево и, после двухдневного путешествия, опять увидели землю, подъехали к берегам и нашли, что это ровная, вдалеке покрытая деревьями страна, Бьерн не счел полезным приставать к этим чужим и незнакомым берегам, потому они опять повернули корабль, вышли с юго-восточным ветром в море и спустя три дня заметили, что опять возвращаются к земле. На этот раз они увидели возвышенную страну с голыми утесами и первобытными горами, покрытыми снегом; она показалась им совершенно бесплодной, почему и не могли считать ее Гренландией. С тем же ветром, оставляя слева от корабля виденные страны, они в третий раз вышли в море; ветер подул сильнее, и они должны были подобрать несколько парусов, чтобы не плыть сильнее, нежели сколько могли выдержать их суда и снасти. После быстрого четырехдневного плавания они приблизились к четвертой земле, которая более всех, ими виданных, походила на Гренландию, судя по рассказам об этом острове. Они взяли направление к берегам и высадились на одном мысе; это был мыс Херюльфа, где отец Бьерна поставил себе новое жилище.

Уже первый взгляд на карту, сначала по направлению того ветра, который унес Бьерна к югу в открытое море, на половине дороги между Гренландией и Исландией, и потом другого, пригнавшего его к Херюльфову мысу, показывает нам, какие неизвестные земли оставались слева от Бьерна: это были берега Северной Америки, открытые им на обратном пути. Молва о его поездке и неизвестных землях в далеком море не умерла в Гренландии, но разнеслась по Исландии, а оттуда по всему скандинавскому северу. Думали, что Бьерн совсем нелюбопытен, если не умел ничего сказать об открытых странах и не собрал никаких сведений об их свойстве; он слышал к себе упреки за такую оплошность.

Теперь часто шла речь о поиске земель, и Лейф, сын Эйрика Рауда, открывшего Гренландию, высокий, сильный человек с гордою осанкой, но очень умный и скромный, решился найти новые земли и исследовать их лучше Бьерна. Он купил для дальнего путешествия корабль Бьерна и с 35 смельчаками, в числе которых многие были спутниками этого путешественника, вышел в море и после счастливого плавания увидел землю: это была та самая земля, которую нашел Бьерн после двух первых.[145]

Лейф пристал к берегу, чтобы осмотреть страну. Трава там не росла; высокие, покрытые снегом горы виднелись в глубине ее; от них простирались небольшие обнаженные отроги до морского берега; вся страна походила на каменистую отлогость (Stenbaell) и казалась совершенно бесплодной, какой позднейшие путешественники описывают землю выше Канады, между Гудзоновым заливом и морем; в наше время она называется Лабрадором, или Новою Британией; по ее природе Лейф Эйриксон дал ей название каменистой земли, Хеллуланд. Оттуда опять вышел в море и приблизился к ровной, покрытой лесом земле с низкими берегами. Он подъехал к ней, бросил якорь близ берега, вытащил судно и с несколькими спутниками отправился осматривать землю. Везде, куда ни ходили, был белый песок. Они назвали ее лесною страной (Markland). Сев на суда, с северо-восточным ветром они поплыли опять и, после двухдневного плавания, подъехали к острову, примыкавшему с северной стороны к твердой земле, высадились, огляделись и, проходя по острову, заметили на траве росу, которую взяли в рот и очень были удивлены ее необыкновенной сладостью: они думали, что никогда не отведывали ничего столь сладкого; медовая роса была для них новостью. Наконец они поплыли по заливу между островом и мысом, выдающимся с твердой земли к северу; они взяли направление к западу вокруг мыса, подплыли на веслах к земле в том месте, где изливалась в море небольшая река, вытекавшая из лежащего выше озера; было время отлива, и их длинное судно село на мель; но с нетерпения побывать на противоположном берегу, не размышляя долго, они перепрыгнули на землю; когда же настал прилив и вода снова поднялась, взяли лодку и на веслах подошли к судну, потом отвели его в озеро, о котором упоминали мы, и стали там на якорь, как в безопасном месте. Потом перенесли на землю свои вещи и поставили маленькие шалаши для ночлега. Наконец решились перезимовать там и выстроить большое жилье.

В реках нашли множество рыбы, особенно семги, больше обыкновенной, какая и теперь попадается в Северной Америке у берегов Атлантического океана. Погода стояла теплая, плоды были очень вкусны; травы не много; но так; как морозов не случалось зимой, то не нужно было заготавливать на зиму сено для скота; вообще страна показалась прекрасною для северных жителей. Когда постройка дома была окончена, Лейф разделил своих людей на два отряда, из которых один остался при жилище, а другой отправился для осмотра страны. Однако ж они не уходили слишком в глубину страны и всегда могли вернуться к вечеру домой.

В этом странствии они нашли поля пшеницы, без сомнения, везде в Америке дико растущего маиса, потом встретили деревья, обратившие их внимание, вероятно, своею красотой, может быть, особенную породу берез или других деревьев, наполняющих леса Америки; но ничто не было так удивительно для северных обитателей, как открытие винограда, разные рода которого растут в Северной Америке, особенно в Виргинии, но известиям позднейших путешественников. Оттого-то они и дали сгране имя Winland det goda, добрая виноградная земля: так называют ее саги, намекая на плодородие ее.

Они заметили также, как особенную странность, что тамошние дни сравнительно дольше, нежели в Гренландии и Исландии. Известно, что, с приближением к экватору, зимние и летние дни становятся одинаково долги, но в северных странах, с приближением, к северу, замечается обратное. В Винландии, где поселился Лейф со своими спутниками, солнце в самый короткий день всходило около половины восьмого часа и заходило около половины пятого. Это бывает почти под 41 градусом северной широты, следовательно, в соседстве Нью-Йорка или в области Бостона, где во время зимнего солнцестояния день продолжается 9 часов.

Все обстоятельства, взятые вместе, намекают, что береговая земля теперешних Соединенных Штатов и «Винланддет года» — одно и то же и что путешествия скандинавов простирались от Лабрадора мимо Terre Neuve, или Ньюфаундленда, до берегов Виргинии. Первое описание Гренландии, называемое Geipja, говорит о большом заливе[146] между Винландией и Гренландией и подразумевает Баффинов пролив, между самой северною частью Америки, с проливом Девисовым, который, по словам описания, ведет из обширного моря, объемлющего весь мир; на юг от Гренландии лежал Хеллуланд, иначе земля скрелингов, и недалеко оттуда, южнее, находилась «Винланд дет года». Точнее, как замечено и другими, в это древнейшее время нельзя было определить твердую землю Северной Америки. Еще поныне дикая земля эскимосов простирается до Ньюфаундленда, или до 50 градуса широты, а на юге ее начинается более ровная, теплая и плодоносная береговая страна, принадлежащая Соединенным Штатам.

Итак, за 500 лет до Колумба скандинавские викинги плавали в новую часть света,[147] собирали виноград, рубили виноградные и другие деревья для нагрузки судов, привозили и другие произведения Америки. Торвальд Эйриксон, брат Лейфа, первого плавателя в Винландию, сделал вперед всех после него поездку туда с 30 товарищами, отыскал шалаши Лейфа и построенный им дом, стал жить там и пробыл два года. В первое лето объехал он прибрежнут страну с западной стороны, нашел ее везде прекрасной и богатой островами и шхерами, берега низкие и повсюду покрытые песком, как и ныне описываются берега Америки. Но нигде не открывал он следов людей или животных; на одном только острове, лежащем на западной стороне заметили деревянный хлебный амбар, единственное строение человеческое, какое видели там.

На следующее лето Торвальд осматривал землю с востока и с севера и прибыл в устье залива, обставленное лесистыми горами; он пристал там к выдававшейся в море косе. Прекрасное положение этого места так полюбилось ему, что он решился на будущее время поселиться тут. Он вошел глубже в залив; там впервые нашли две кожанные лодки и встретили толпу туземцев, очень малорослых, по чему северные пришлецы и назвали их Skraclinger, маленькие люди. В бою с ними Торвальд был опасно ранен стрелой. Чувствуя, что рана принесет ему смерть, он сказал товарищам: «Ради всего святого, советую вам собираться в обратный путь, а меня отнесите на тот мыс, который показалось мне удобным для моего жилища: пусть сбудутся мои слова, что там пожил бы я долго. Похороните меня на том месте, поставьте в голове и ногах у меня по кресту и тогда называйте этот мыс Крестовым мысом». Так и поступили они, потом поехали отыскивать товарищей Лейфа, оставшихся в шалашах, перезимовали там, а весной нагрузили корабль виноградом и виноградными кустами и воротились в Гренландию.

Превосходные произведения, привозимые из Винландии, и все другие преимущества тамошней природы, по описанию первых плавателей туда, пробудили во многих желание разбогатеть и прославиться через путешествие в эту страну, а другим внушили намерение завести там поселение.

Торфинн Карлсефни, богатый и знатный человек, с отцовской стороны, по нисходящей линии, потомок Бьерна Иернсиды,[148] переехав из Норвегии в Гренландию, жил некоторое время у первого путешественника в Винландию, Лейфа Эйриксона, и женился на вдове его брата Торбьерни, Гудрид; в то время много говорили о поездках в Винландию, и он решился поехать туда, взял с собой жену, 60 человек товарищей, также пятерых женщин, с разными домашними принадлежностями, чтобы основать в Винландии скандинавское поселение. К нему присоединилось много других; при отъезде из Гренландии Торфинн был начальником трех кораблей и отряда из 140 человек. Они везли с собой разный домашний скот и условились разделять поровну будущие блага.

Они доехали счастливо до «Винланд дет года»; отправившись с западной, ненаселенной стороны Гренландии, они плыли все к югу до тех пор, пока не увидели землю, объехали весь берег Хеллуланда и Маркланда, хорошо осмотрели страну и ее внутренние воды и дали название всем местам. Они устроились для жизни там же, где были шалаши Лейфа. В новой земле поселенцы нашли горные высоты, пышно одетые виноградными кустами и гроздьями, изобильные разной рыбой воды, полные дичи леса, для скота тучные пастбища.

На первый же год их поселения вышли из лесов большие толпы скрелингов; беличьи, собольи и другие меха они меняли у поселенцев на молоко и красное сукно, которое повязывали себе на головы; больше всего хотели приобретать оружие, но Торфинн запрещал давать его и для безопасности от нечаянных нападений обнес свое жилище палисадником, или дощатым забором. Меховая торговля некоторое время шла мирно. Но когда один из скрелингов был изрублен за то, что хотел завладеть каким-то оружием, завязалась ссора; случались стычки между туземцами и поселенцами.

Наскучив наконец такой беспокойной и небезопасной жизнью, Торфинн нагрузил корабль дорогими мехами, виноградом и виноградными кустами, также и другими ценными произведениями и, после трехлетнего пребывания, вернулся с женой и домашними в Гренландию,[149] ездил оттуда в Норвегию и потом, поселившись в Гренландии, был родоначальником великой и многочисленной семьи.[150]

Другой опыт образования поселения в новой земле не удался, по причине постыдных дел одной женщины и возникших из-за того разногласий между самими поселенцами. После этого времени, в дошедших до нас старинных сагах, реже говорится о поездках в Винландию. Отдаленность его препятствовала более многочисленным переселениям. туда и сохранению связей со Скандинавией, а небольшому поселению с немногими храбрыми людьми было бы трудно удержаться там надолго против многочисленной толпы туземцев. Со всем тем есть признаки, что скандинавские поселенцы еще долго там находились и поездки туда не прекращались в течение многих лет.

Достоверные исландские сочинения сказывают, что епископ Йон, родом саксонец или ирландец, целых четыре года проповедовавший христианскую веру в Исландии, отправился с такой же целью в Винландию в 1059 году. Спустя 62 года после нею (в 1121 году) предпринимал путешествие туда, с такой же целью, первый гренландский епископ Эйрик, природный исландец. Епископ Йон нашел в Винландии мученическую смерть от рук тамошних язычников, но сначала многих из них обратил в христианство. Успехи поездки Эйрика и судьба, постигшая его в Винландии, не известны: он более не возвращался.

Но вот что замечательно, по сличении с этими исландцами известиями: в позднейшее время, по открытии Колумбом новой части света, в Северной Америке, к югу от мыса св. Лаврентия, нашли землю Гаспе, или Гаспезию, с жителями-индейцами, которые отличались от других более кроткими нравами и еще до пришествия проповедников почитали крест священным символом: по сказанию их, был принесен к ним достойным человеком, который этим избавил их землю от заразительной болезни.

Кроме Америки, не могло быть другой неизвестной западнои земли, упоминаемой в древних памятниках сканавской, словесности. Самые достоверные саги Исландии рассказывают, что один исландец, Гудлейф Гуннлаугут в конце царствования Олафа Святого, на западном берегу Исландии застигнут был сильною и продолжительной бурей. Она занесла его очень далеко на юго-запад, и наконец перед норманнами явилась неизвестная страна, жители которой были дикари, говорившие неизвестным языком. Они подошли к кораблю в великом числе, одолели Гудлейфа и его товарищей и связали их. По телодвижениям и долгим совещаниям дикарей, пленники могли заключить, что они спорили о том, убить ли иноземцев или сделать рабами.

Во время совещания, когда судьба пленных не была еще решена, сошел на берег какой-то знатный старик, которого все дикари приняли с уважением. Он говорил с исландцами на их северном языке, спрашивал о Турид и ее брате, сильном годи Снорри в Исландии, но не хотел им сказать своего имени и запретил разыскивать его, потому что тамошние жители дики и свирепы и на берегах нет пристани. Вручив исландцам кольцо и меч, он просил их доставить эти вещи Турид и ее сыну, когда воротятся домой Гудлейф отвез подарки; в Исландии заключили, что этот старик — опальный скальд, Бьерн Брейдвикингакаппе; он любил Турид, за что и подвергнулся гонениям ее мужа и брата, принужден был покинуть остров в 998 году и после этого никогда не возвращался туда[151]

В Скандинавии, Исландии и на Оркадских островах рассказывали также об Ирландии Великой, называвшейся также Землей белых людей: она лежала на море, к западу от Ирландии, по словам саги, на шесть дней пути от нее неподалеку от «Доброй Винландии». В эту Землю белых людей,[152] при одном морском путешествии, занесен был бурей викинг Аре и нашел там своих земляков, которые узнали его и приняли так ласково, что он остался у них.

В те времена все силы, все помыслы викингов были устремлены преимущественно к Англии, Ирландии и Шотландии; они ездили в южные известные края, лежавшие в соседстве с этими странами. Это обстоятельство, также незнакомые воды и дальность пути отвлекали внимание от новых открытий до тех пор, пока не утратились всякие сведения о новой земле, и только сага сохранила о ней упоминание. Кажется, однако ж, что неясные слухи о норманнских открытиях перешли и во французскую Нормандию,[153] а оттуда, благодаря сношениям с Италией, в торговые итальянские города[154] и, может быть, пособили соединиться предположению о дальних и неизвестных землях на западе.[155] По крайней мере верно, что северная часть Америки, спустя несколько столетий открытая Колумбом, найдена еще в конце X века скандинавскими викингами и, кажется, еще в XII веке была населяема скандинавскими поселенцами.

Новейшие путешественники обращали внимание на курганы, открытые в Северной Америке, очень сходные с теми, которые попадаются в Скандинавии, России и Татарии; в них найдены различные сосуды такой работы, какая вовсе не известна туземцам. Там же встречаются земляные валы и другие остатки укреплений; устройство их предполагает некоторую степень образованности и искусства, чего совсем не заметно между индейскими племенами. Открыты также утесы с высеченными на них неизвестными начертаниями. Однако ж эти и другие североамериканские древности еще мало исследованы и не могут служить для более точных объяснений.