Глава 12 Бытовые хлопоты и санные поездки

Глава 12

Бытовые хлопоты и санные поездки

Вилькицкий на борту «Таймыра» все еще переживал за судьбу своей экспедиции. Ему уже были переданы правительственные приказы; ни одна арктическая экспедиция раньше не получала такой государственной поддержки, как эта: все было запланировано, все отлажено, ему не требовалось ни о чем беспокоиться. Он только должен был следовать поступавшим инструкциям. Но я был согласен с ним в том, что если он не получит в дальнейшем никакой помощи, то мир станет свидетелем новой ужасной трагедии.[54]

Его изначальный план, пока он не установил с нами связь, заключался в том, чтобы, как только начнется светлое время, часть экипажа покинула бы суда и направилась к югу, в населенные районы. Но поскольку у него не было приличного санного снаряжения и надлежащего провианта, такой переход стал бы для этих людей верной смертью. Теперь он изо всех сил торопился отправить своих людей на «Эклипс». Температура постоянно держалась около 40–44°. Но я считал, что, поскольку его команда так плохо экипирована, не нужно заставлять ее страдать больше, чем это необходимо. Сначала я подготовлю надежные депо, люди вполне могут совершить переход к осени, если придется покинуть суда.

Вообще-то нам не очень хотелось, чтобы все они жили у нас столь долгое время. Если в этом нет необходимости, то, конечно, лучше этого избежать.

Мы стряхнули снег с тента над судном, а старые паруса, положенные на слой снега, привязали прямо к самому тенту. Солнце уже набрало такую силу, что в тихую и ясную погоду снег на тенте в самом тонком месте таял, и с крыши начинало капать, хотя в тени было 40° мороза. Когда мы убрали снег с крыши, температура под тентом держалась на отметке -10-11°. Тепло в изрядном количестве поступало с камбуза, особенно когда Линдстрем расходился на полную катушку. Он постоянно открывал иллюминаторы с обеих сторон, да и дверь оставалась открытой большую часть дня.

Каждое утро в шесть часов Линдстрем начинал печь свои пирожки с пылу с жару для всех, кто был на борту. Хлеб для команды он тоже пек сам. Когда он затем приступал к приготовлению блюд повседневного меню, то ощущал, что стало жарковато. Плита весь день была раскаленной.

В целом наш старый «Эклипс» был самым приятным полярным судном, на котором мне когда-либо довелось побывать – во всех помещениях тепло и уютно, большие просторные каюты и привлекательный интерьер.

Второй штурман с двумя матросами ездил в бухту к востоку от нас и набрал там кольев для солнцезащитных экранов вокруг нашей метеостанции. Палатку из парусины, которую наши охотники на лис использовали осенью, распороли, выстирали и сделали из нее солнцезащитный парус для станции.

Штурман получил списки провизии для санных поездок и приготовил все для поездки № 2. Он должен был взять с собой 400 кг провианта, который предварительно планировалось оставить в бухте Зари[55]. Теперь установилась «оттепель», всего 3–4° мороза, для поездки такая погода не годится, поэтому ее отложили. Тент сильно протекал, весь вымок и отяжелел. Мы не могли держать двери открытыми, так как была метель, и снегу бы намело внутрь, но использовали случай, чтобы все как следует вымыть.

Под тяжестью снега лед надломился, вода начала поступать в собачьи будки. Нам пришлось посадить собак на привязи на льду, пока мы перемещали (примерно на 18 дюймов) пол и брусья, на которых он лежал.

Снег местами был рыхлым и влажным, что сильно затрудняло движение; если бы подул настоящий штормовой ветер, то снег быстро пришел бы в нужное нам состояние. Я не хотел отправлять экспедицию до тех пор, пока не установится погода; нам было некуда спешить, несколько дней роли не играли. Большинство наших парней страдали снежной слепотой в легкой форме, а очки они надевали неохотно.

23 марта подул сильный, 15–16 метров в секунду, юго-западный ветер, но мело не так сильно, как раньше, и штурман отправился в путь со своей партией – Паулем, Кузнецом и Георгом.

Шторм, один из щенят Люси, в тот же день заболел. Мы с доктором тщательно осмотрели его. Мы боялись, что кто-то из собак укусил его в живот и повредил брюшину, а тогда псу конец. Нападающей стороне нужно очень постараться и уж не знаю, как искусать беднягу, чтобы он не пришел в себя. К сожалению, через неделю он издох. Доктор произвел вскрытие. По его мнению, причиной смерти стало воспаление кишок. Гибель Шторма стала для нас большой потерей, он был крепкой собакой.

31 марта в четыре часа дня вернулся со своими спутниками штурман. Они заложили депо в бухте Зари. Погода всю дорогу благоприятствовала, путешествие прошло хорошо. Но воздух был влажным, так что видимость оставляла желать лучшего. Горный переход от залива Миддендорфа к заливу на восточной стороне был хорош, но значительно выше, чем мы себе представляли. По их словам, он находился на высоте 600–800 футов над уровнем моря. В глубине залива Миддендорфа они видели множество оленей, но охотиться на них не пытались. Штурман очень хвалил Пауля и Кузнеца, он утверждал, что более пригодных для санной экспедиции людей не знает.

Кобеля Гуннара в этом путешествии сильно погрызли, пришлось его пристрелить. Невелика потеря, проку от него было мало.

По случаю возвращения санной партии и, в немалой степени, в честь кануна Великого Четверга мы устроили большой праздничный ужин в шесть часов вечера. Затем пили кофе, пунш и курили сигары. Наши путешественники вернулись домой с большим запасом хорошего настроения, одна веселая история сменяла другую, так что даже доктор приободрился – последнее время он был молчалив и грустен, у него болел палец на ноге. Мы покинули веселую компанию только за полночь.

Великий Четверг, 1 апреля, подул северо-восточный ветер, небо ясное, – 35°. Когда я вышел на утреннюю прогулку, внизу на льду встретил штурмана, он делал там наблюдения с помощью искусственного горизонта. «Погода такая хорошая, что я решил чем-нибудь заняться, – сказал он. – Проводить наблюдения и делать потом расчеты – это все равно, что сходить в церковь, по крайней мере, это не менее благоговейное занятие. Правда, иногда мерзнут пальцы – солнечного тепла здесь не всегда хватает, а еще этот снег…»

Собак между поездками старались накормить посытнее, они сильно уставали за время путешествия. Люси со щенками оставалась под судовым тентом. Дверь их будки всегда была открытой, так что они могли выходить наружу, когда хотели, но предпочитали лежать на крыше.

Много было разговоров о хороших возможностях для охоты в заливе Миддендорфа и в окрестностях Таймырского пролива, так что мы согласились, что отправим туда две охотничьи партии. Для этих целей сделали двое легких санок. Хансен и Мюре были в одной партии, Сигвард и Эйнар в другой. Хансен и Мюре должны будут охотиться с внешней стороны залива, а Сигвард и Эйнар – с внутренней. Обе партии отправились вместе со штурманом, он повез провиант, оставшийся для закладки в депо. Мы со штурманом лично проверили, чтобы все снаряжение было в порядке: палатки, спальные мешки, котелки, примусы, санные паруса и т. п. Из оружия мы пользовались винтовками «Маузер» восемь мм. Это отличное оружие. Когда их калибр больше, чем у Крага-Йоргенсена, я предпочитаю их для охоты на крупного зверя.

9 апреля ветер стих, установилась чудесная погода и хороший путь. Мы позавтракали в семь часов, и все три санные партии пустились в дорогу, в общей сложности шесть саней с 24 собаками, поделенными на четыре упряжки. Охотники привязали свои санки к собачьим упряжкам с тем условием, чтобы они сами перетаскивали их через трещины. Штурман должен был взять три ящика с мясом из первого депо и заложить их во второе депо, затем взять кое-что оттуда и заложить это в Хелленорме (в восточной части Таймырского пролива), где он должен был разместить 250 кг груза.

Копстад, Йоханнес и Брок были заняты приготовлениями на судне, связанными с прибытием русских. Наш Йоханнес – отличный плотник. Второй штурман убрал спальные помещения и починил несколько новых матрасов. Нам понадобится гораздо больше воды, если с нами будут жить еще 40 человек. Поэтому Эриксен сделал новый бак для растопки льда. Затем прибрались в пассажирских каютах по левому борту от кают-компании, оборудовали два дополнительных спальных места – здесь мы планировали разместить русских офицеров.

Большое помещение для провианта на средней палубе вычистили, провиант затолкали в нижний трюм, и переделка началась. Комната была в 34 фута длиной и 28 футов в ширину. Там было место для ряда из пяти коек в длину и около трех футов свободного места в ногах. Днище сделали из парусины, размеры коек составили шесть на два фута. По каждому борту сделали по ряду коек в два яруса, таким образом, получилось место для 10 человек в каждом ряду, затем сделали еще один ряд в середине судна; в общей сложности получилось 30 койко-мест. Затем мы сделали два обеденных стола с белыми восковыми скатертями, за каждым умещалось по 15 человек. Пол в помещении отчистили песком и отполировали пемзой[56]. Да, помещение и вправду стало очень уютным.

Мы узнали, что в Югорском Шаре для нас лежало несколько телеграмм, и попытались установить связь, чтобы получить их. Ночь за ночью мы пытались это сделать, пока не пришел полярный день и связь прервалась. Все наши попытки оказались безрезультатными, мы ни разу не получили ответа.

Во второй половине дня 20 апреля на судно вернулся штурман со товарищи и обе охотничьи партии. Штурман заложил депо, как и договаривались. В тот же день, когда они покинули судно, Хансен повредил ногу и не смог ходить, так что был вынужден ехать и остаток пути к заливу Миддендорфа, и назад домой. На обратном пути Эйнар также сильно поранил ногу. Его финка выскочила из ножен, острие пронзило и обувь, и ступню, он получил глубокую рану, и его тоже пришлось везти. Когда раненые вернулись, на некоторое время им был прописан постельный режим. Штурман страдал от снежной слепоты, ему нужно было бы хоть сколько-то находиться в темноте, но он был не в состоянии это сделать. Конечно, он носил темные очки, это облегчило его состояние: не такой уж резкий был свет под двойным тентом, покрытым снегом.

В пути Сигвард подстрелил красивого оленя. Тогда я отправил его вместе с Георгом на оленью охоту, а мы отправились в экспедицию на «Таймыр».

Доктор Тржемесский провел тщательные научные расчеты рациона для участников санных поездок, он считал, что сможет сэкономить на весе за счет изменений в меню, и питал большие надежды в связи с этим экспериментом. Собак они с собой не брали, так как сами собирались тянуть свой груз и идти каждый день, если позволит погода. Это был очень интересный эксперимент, и я с нетерпением ждал, как они справятся при рационе доктора. Он взял с собой Мартинсена с провиантом на 30 дней.

Охотничья экспедиция Сигварда также взяла с собой провизии на 30 дней, в то время как штурман, Пауль, Кузнец и я обеспечили себя провиантом для нашей экспедиции на «Таймыр» на 38 дней. Конечно, мы взяли провизии с излишком, но этот излишек мы собирались заложить в одно из депо для капитана Вилькицкого на случай, если вдруг ему придется покинуть судно. Мы взяли с собой большую четырехместную палатку, другие партии брали с собой двухместные. Мы также захватили четверо порожних саней для русских.

Все оборудование, как обычно, тщательно проверили и убедились, что все в полном порядке.

Но нам не удалось отправиться в назначенное время. Со штурманом случилось небольшое обострение снежной слепоты.[57] Кроме того, началась сильная пурга, так что всем партиям пришлось свое путешествие отложить.

Как нам уже неоднократно приходилось делать в течение зимы, мы опять выкопали лодки и снова установили их на сугроб. Мы также проверили наши запасы керосина. В общей сложности в путешествие мы взяли 17 тонн, все это содержимое привезли в двух резервуарах на «Эклипсе». Один из них оставался пока нетронутым. Керосином из другого резервуара мы пользовались с того момента, как покинули Кристианию, и уже израсходовали 48 дюймов, в то время как у нас оставалось керосина еще на 31 дюйм. Даже если бы путешествие затянулось еще на год, керосина у нас было достаточно. Тем более, что летом мы его расходовали по минимуму.

Сигвард и Георг отправились 28 апреля, по хорошему снегу и с попутным ветром. С ними отправились еще трое, чтобы помочь тащить сани первые два десятка километров. Они думали, что смогут проходить 20 км в день, по этим расчетам они надеялись дойти до внутренней части залива Миддендорфа за 4? дня.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.