§ 9. Борьба русского народа с Ордой в конце 60 и в начале 70-х годов XIV в.

§ 9. Борьба русского народа с Ордой в конце 60 и в начале 70-х годов XIV в.

С конца 60-х — начала 70-х годов XIV в., когда усилились татарские набеги на русские земли, активизировалось и сопротивление русского народа ордынским захватчикам. Центром народно-освободительной борьбы было главным образом Нижегородское княжество, где пытались хозяйничать ордынские князьки и царевичи. В 1367 г. князь ордынский Булат-Темир, захвативший города и улусы по Волге, утвердившийся в Болгарах и державший в своих руках весь Волжский путь, «пограбил» вместе с «ратию татарскою» села нижегородского князя Бориса Константиновича. Тогда князья Дмитрий и Борис Константиновичи, «собрав воя многы», вышли «на брань» с Булат-Темиром. Последний «не ста на брань», но бежал за реку Пьяну. Русские войска, преследуя Булат-Темира, «множество татар останочных избиша». Большое число татарских воинов утонуло в реке «и по зажитиемь множьство их побиени быша, им же несть числа». Булат-Темир бежал в Орду, где был убит ханом Азисом[1842].

Из летописного рассказа достаточно отчетливо видно, что не только нижегородские князья оказывают сопротивление грабителям. Указание на то, что множество татар было перебито «по зажитиемь», дает право говорить о подлинно народной войне. Надо думать, что на освободительную борьбу поднялось население как нижегородских городов, так и тех сел, на которые совершил набег Булат-Темир.

В этой связи представляется чрезвычайно показательным сообщение летописи под 1372 г. о том, что в Нижнем Новгороде «позвонил сам о собе трижды» большой колокол у Спасского собора[1843]. Можно думать, что в иносказательной форме здесь речь идет о том, что участился пульс жизни горожан, что нижегородские посадские люди более активно стали проявлять свою инициативу в борьбе с ордынскими военными отрядами, что в какой-то мере возродились вечевые порядки, о которых возвестил якобы самопроизвольно зазвонивший большой спасский колокол.

Не без участия горожан стали крепить оборону своего княжества нижегородские князья. В 1372 г., по повелению князя Дмитрия Константиновича, был заложен каменный кремль в Нижнем Новгороде, а по приказу князя Бориса Константиновича возведен город Курмыш на реке Суре[1844].

Итак, в Нижегородском княжестве поднималась народная война против Орды. Местные князья принимали меры к укреплению обороноспособности Нижегородской земли. В то же время нижегородские князья соблюдали известную осторожность в отношениях с ордынскими правителями, в ряде случаев поддерживая с ними связь. Так, в 1370 г. князь Дмитрий Константинович направился с большим войском в сопровождении Ачихожи, посла, присланного к нему Мамаем, к Болгарам, где после смерти Булат-Темира укрепился ордынский князь Асан. Последний был изгнан русскими войсками, а в Болгарах при их помощи водворен ставленник Мамая[1845]. Ясно, что этот поход был совершен в интересах Мамая. Но из сопоставления с последующим видно, что для нижегородских князей это была своеобразная разведка, совершенная, может быть, не без ведома московского князя, для того, чтобы проложить путь к последующему укреплению в Болгарах русского влияния.

В 1373 г. в Орде снова поднялась «замятня», «мнози князи ординскиа межи собою избиени быша, а татар безчислено паде»[1846]. Усобицами среди ордынских феодалов воспользовался великий московский князь Дмитрий Иванович и в 1374 г. порвал мир с Мамаем («а князю великому Дмитрею московьскому бышеть розмирие с тотары и с Мамаем»). Тогда же в Нижнем Новгороде вспыхнуло антитатарское народное движение. «Новгородци Нижьняго Новагорода» (т. е., очевидно, посадские люди) перебили послов Мамая, а вместе с ними большое число татар (по одним данным, до тысячи, по другим, до полутора тысяч человек) и захватили («руками яша») их «старейшину» Сарайку с дружиною. Князь Василий Дмитриевич (по другим данным. Дмитрий Константинович) велел своим воинам «Сарайку и его дружину розно розвести», т. е., по-видимому, хотел их посадить под стражу, может быть, имея при этом в виду спасти их от расправы со стороны горожан. Но Сарайка с дружиной убежали на двор епископа, подожгли хоромы последнего и открыли стрельбу по населению. Действия ордынского «старейшины» послужили для народа сигналом к новому антитатарскому выступлению. В результате все татары были перебиты, «и ни един от них не избысть возмездия»[1847].

Это было настоящее народно-освободительное восстание, хотя летопись, изображая его, несколько затемняет его подлинно гражданский смысл рассуждениями церковно-религиозного характера по поводу чудесного спасения епископа от стрелы, пущенной в него рукой Сарайки. На народный характер движения указывают такие летописные выражения, как, например: «и собрашася людие и убита Сарайку и дружину его». Я думаю, имеются все основания сопоставить (по силе и значению) восстание в Нижнем Новгороде 1374/75 г. с тверским антитатарским восстанием 1327 г. Это была, пожалуй, высшая точка народно-освободительной борьбы начала 70-х годов XIV в.

Феодалы «мамаевой Орды» ответили на избиение русскими людьми послов набегом на нижегородские владения «и взяша Кишь, и огнем пожгоша…и за-Пиание (т. е. места за рекою Пьяною) все пограбиша и пусто сотвориша, и людей посекоша, а иных в полон поведоша»[1848].

Московская великокняжеская власть использовала результаты народного восстания в пределах Нижегородского княжества, с тем чтобы взять под свой контроль Волжский путь и подчинить своему влиянию Болгары. Великий князь московский Дмитрий Иванович в 1377 г. послал к Болгарам войско под предводительством князя Дмитрия Михайловича Волынского. Поход был организован согласованно с нижегородским князем Дмитрием Константиновичем. Последний отправил вместе с московским войском рать, во главе которой поставил своих сыновей Василия и Ивана Дмитриевичей. Сам Дмитрий Иванович с военными силами двинулся к Оке, чтобы предотвратить возможный удар Мамая на русские рати с этой стороны. Таким образом, Русь явно переходила в наступление на Орду.

Под Болгарами произошло большое сражение, красочно описанное в летописных сводах. Некоторые «бесермене» (жители Болгар) вышли из города и открыли по русским стрельбу, другие «из града гром пущаху». Но русские не испугались и «крепко противу сташа на бой». В результате «бесермене» дрогнули и скрылись в городе. После этого правившие в Болгарах Мамат-Салтан и князь Асан сдались, согласились уплатить великому князю 2000 (по другим данным, 1000) рублей, а его «воеводам и ратем» — 3000 рублей. В Болгарах Дмитрий Иванович «всю свою волю вземше», оставил своего «дорагу» (специальное должностное лицо, своего рода наместник) и таможника — сборщика пошлин. Следовательно, Волжский путь оказался в ведении московского правительства. Это был, несомненно, большой политический успех для Руси. На обратном пути русские войска в подвластных противнику местах, по которым проходили, жгли села и «зимища», избивали и брали в полон местных жителей[1849].

Поход русских князей на Болгары 1377 г. вызвал ответные набеги ордынских князей на Русь, которые в свою очередь привели к новому подъему народно-освободительного движения русского народа.

* * *

От татарских набегов в 60-х — 70-х годах XIV в. сильно страдала и Рязанская земля. Однако если нижегородские князья в борьбе с ордынской опасностью действовали в это время в союзе с московской великокняжеской властью, то этого нельзя сказать о князьях рязанских. Положение Рязанского княжества на юго-восточном рубеже Руси, в близком соседстве с Ордой и Литвой, определило неустойчивую политику рязанских князей, иногда ориентировавшихся на помощь со стороны противников Московского княжества — ордынских и литовских феодалов. В самом Рязанском княжестве шла борьба между местным великим князем и удельным князем пронским, причем московское правительство, используя эту борьбу в своих интересах, поддерживало последнего.

В 1365 г. ордынский князь Тагай, укрепившийся в Наручадской земле, совершил набег с «ратию татарьскою» на Рязанскую землю и выжег город Переяславль-Рязанский. Князья Олег Иванович рязанский и Владимир Ярославич пронский собрали «силу свою» и бросили ее на ордынских грабителей. В результате «злой сечи» Тагай вынужден был бежать «в мале дружине»[1850].

В 1365 г. в борьбе с татарскими захватчиками Рязанское княжество действовало изолированно от Московского. К началу 70-х годов XIV в. между ними наметилось некоторое сближение. Это видно прежде всего из того, что в договоре, заключенном московским правительством с Литвой в июле 1371 г., «в любви и в докончаньи» с князем Дмитрием Ивановичем московским значатся князья Олег рязанский и Владимир пронский, оба названные великими[1851]. Очевидно, московское правительство предполагало поставить в непосредственные отношения к себе каждого из этих князей, прервав зависимость Владимира, как князя удельного, от Олега. В другой своей работе мне удалось установить, что вскоре после московско-литовского докончания великий князь Дмитрий Иванович в августе 1371 г. заключил соглашение (текст которого до нас не дошел) с рязанским князем Олегом Ивановичем. В нем также устанавливалась независимость Пронского удела от Олега[1852].

Но, пойдя, вероятно, вынужденно, на последнее условие, Олег Иванович, по-видимому, очень скоро отказался его выполнить. Это, надо думать, и вызвало посылку в 1371 г. Дмитрием Ивановичем рати под предводительством Д. М. Волынского против рязанского князя. У Скорнищева произошла битва между московскими и рязанскими войсками, окончившаяся поражением последних. Летописи в тоне политической сатиры рассказывают о том, как рязанцы хвалились голыми руками захватить москвичей: «не емлите с собою доспеха, ни щита, ни копиа, ни иного оружиа, но токмо емлите с собою едины оужница кождо вас, им же вы есть вязати москвичь, понеже суть слаби и страшливы и не крепци». Далее указывается, сколь поспешной оказалась такая похвальба, ибо победили москвичи[1853]. Сопоставляя этот летописный текст с другим (под 1353 г.), где также дается нелестная оценка рязанцев в связи с рассказом о их набеге на Лопастну, можно предположить, что в составе ряда летописей до нас дошли остатки какого-то произведения, в котором говорилось о московско-рязанских отношениях в 50–70-х годах XIV в. Вероятно, это произведение возникло в среде московских горожан, и в нем проявилось отрицательное отношение к рязанскому боярству. Нельзя ли предположить, что в основе предполагаемого памятника политической литературы лежат события, связанные с убийством московскими боярами в 1357 г. тысяцкого Алексея Хвоста и их отъездом в Рязань, где у них были связи в местной боярской среде?

После победы московского войска над рязанским под Скорнищевым рязанским князем с помощью московских военных сил стал Владимир Ярославич пронский. Но в 1372 г. он был изгнан оттуда Олегом, как думает А. Н. Насонов, при помощи Мамая[1854]. Однако последнее мало вероятно, так как уже в 1373 г. Мамай совершил набег на Рязанскую землю, во время которого татары «грады пожгоша, а людии многое множество плениша и побиша, и сътворше много зла Христианом и поидоша въсвояси»[1855]. Военные силы, приведенные Мамаем в Рязанскую землю, были, по-видимому, столь значительны, что его набег насторожил московского великого князя. Последний вместе со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем двинул рать к Оке, чтобы помешать Мамаю переправиться в центральные русские земли.

* * *

70-е годы XIV в. — важный этап в развитии русско-ордынских взаимоотношений, ознаменованный подъемом народно-освободительной борьбы, которая скоро привела к решительной схватке Руси с мамаевой Ордой на Куликовом поле в 1380 г. Но этой схватке предшествовали еще две битвы: на реках Пьяне и Воже.