В штормовом Черном море

В штормовом Черном море

Не прошло и двух недель, как я вновь живу на радиопеленгаторной станции, когда однажды вновь приходит приказ: я должен приготовиться к выходу в Черное море. На этот раз на “Бреслау”.

Своеобразное впечатление, когда шлюпка доставляет меня на лёгкий крейсер! Он выглядит странно изменившимся. Вся палуба в кормовой части корабля кажется словно покрытой креслами с тентом, выстроенными плотно в ряд. Только когда я подхожу ближе, замечаю, что представляют собою эти “кресла”. Это мины! Замечательные подарки русским. В 7 часов вечера “Бреслау” выходит в море.

Мы идем полным ходом. Наступает ночь. Мягкая, теплая осенняя ночь. Крейсер тенью скользит в темноте. На полном ходу за кормой, фосфоресцируя, загорается море и призрачно светится в темноте. На рассвете мы уже хотим быть в Керченском проливе, чтобы заградить минами проход в Азовское море. Когда рассветёт, задание должно быть исполнено. Уже раньше “Бреслау” успешно выставил мины перед Севастополем и в других местах русского побережья. Ночной переход проходит без происшествий, противника снова не видно и не слышно.

На следующее утро около 6.30. “Бреслау” у цели и начинает минную постановку. Всё происходит очень быстро. На определенном расстоянии мины с кормы крейсера падают в глубину. В течение часа задание выполнено, в Керченском проливе выставлено минное заграждение. Какой-нибудь русский пароход теперь подорвется, думаем мы, в то время как “Бреслау” возвращается.

В промежутке между походами “Бреслау” получил тяжелую артиллерию. Его 10,5-см орудия были заменены на орудия калибром 15-см. Этому все рады. Пусть теперь к нему подойдут наглые русские эсминцы и лёгкие крейсера! Мы показали бы им теперь кое-что другое. Утром мы спокойно идем курсом на Босфор. Тут, в первые предполуденные часы замечена русская радиосвязь. Итак, русский Черноморский флот в море! Странно, чем ближе мы подходим к Босфору, тем большую громкость имеет русская радиосвязь. Возможно, русская эскадра бродит где-то недалеко от Босфора. Значит, теперь надо быть крайне внимательными!

Мы подходим все ближе к проливу. Теперь различаются и скалистые берега побережья. Еще чуть-чуть и мы снова встанем в Стении. Пока мы радуемся, что все так благополучно удалось, разом молниеносно происходит перемена! В восточном направлении наблюдательные посты различают предательские облака дыма; и тут показываются уже корабли – весь русский Черноморский флот!

Чёрт подери! Они снова нас выследили. Они должны были знать, что “Бреслау” был в Черном море, и хотят теперь сделать наше возвращение более интересным.

Спеша, эскадра приближается ко входу в пролив Босфор. Что теперь? Вся ситуация разом значительно переменилась. Сперва мы только знаем, что должны как можно скорее пройти в Стению! Мы должны как-то прорваться. Для того чтобы провести ночь с русскими в море, у нас на борту недостаточно угля.

Поврежденная носовая часть «Бреслау» после боя с «Императрицей Марией»

Русский флот подошел ближе. Ага! Эти господа пытаются отрезать “Бреслау” от входа в Босфор. Тут не надо долго раздумывать. Теперь речь идёт о любой цене. Либо мы благополучно проходим, либо прорыв не удаётся, и мы будем расстреляны артиллерией тяжелого калибра! Самое плохое то, что русский флот приближается со стороны, где находится свободный от мин путь в Босфор! Если мы хотим зайти в пролив раньше преследователей, нам ничего другого не остается, как пройти сквозь собственные же минные поля! Перспективы прекрасными не назовешь. Но приближающийся противник не оставляет нам иного выбора.

“Бреслау” идет изо всех сил! Корабль на одно мгновение наклоняется и стрелой устремляется по покрытой солнечными бликами водной поверхности. Мощно раздается славная песнь машин, неслышимая, полная сил жизнь развертывается внутри корабля. Клокоча, у форштевня поднимается пена. У каждого из нас на “Бреслау” только одна мысль: что принесет следующее мгновение! На лицах ясно отражается наивысшее волнение, проклятый прорыв! Презирая смерть, стоим мы в длительном ожидании и прислушиваемся к неизбежному. В любой момент может разразиться катастрофа, может последовать ужасный взрыв.

Но странно, ничего не происходит, пока мы заходим в пролив! Чудо какое-то! Можно это объяснить только тем, что мины при нашей огромной скорости мощными носовыми волнами оказались сдвинутыми и не успевают зацепить корпус корабля.

Когда русский флот видит отчаянный маневр “Бреслау”, он прекращает преследование и отстает. Вероятно, они теперь смотрят на нас и выжидают момента, когда возле “Бреслау” поднимется фонтан и корабль, смертельно раненный пойдет ко дну. Приятный замысел! То, что они не смогли сделать сами, они предоставляют нашим собственным минам! Так как русские в конце концов знают, как обычно, они хорошо информированы, что мы идем по собственным минным полям. Иначе бы они подошли ближе и попытались бы в довершение всего открыть огонь.

Но русские напрасно надеются! “Бреслау” невероятно везет! Мы мчимся вперед. Все ближе подходит спасительный проход в пролив. Ещё несколько минут, и давящее напряжение, практически разрывающее нервы, разряжается. Мы проходим сквозь минное поле без малейшего повреждения. Вскоре мы вновь стоим в Золотом Роге ^{35} .

Император во время войны на приеме у султана

*

После этого волнующего события снова наступают спокойные дни на радиопеленгаторной станции. Но недолго, опять нужно готовиться к выходу.

Конец октября – я снова в Стении на “Гебене”. После полудня мы выходим. Значит, русские в море и планируют нападение на Зунгулдак. Всю ночь “Гебен” идет малым ходом, чтобы не ранее утра следующего дня быть на месте. Наблюдательные посты, пытающиеся своими взорами проникнуть сквозь темноту, не замечают ничего подозрительного. Напротив, мы в радиорубке слышим связь русского Черноморского флота. Так что эскадра все-таки должна находиться где-то в море! Мы снова своевременно предупреждены. Любое сообщение доставляется от нас на командирский мостик. Сегодняшний поход простым не назовешь. Серое затянутое небо стоит над водой, низко нависший толстый слой облаков.

Чёрное море стало неспокойным, “Гебен” раскачивается на зыби. На рассвете мы недалеко от цели. Странно, что русских нет и следа! Долетел ли до них слух о том, что “Гебен” вышел в море? Обычно в таком случае они держатся скрытно. В 8 часов утра, на рассвете, мы стоим у анатолийского побережья перед Зунгулдаком. На радиостанции мы замечаем, как постепенно русская радиосвязь теряет силу, как если бы вражеская эскадра удалялась! Это действительно непонятно. Мы не можем себе объяснить, почему русский флот вышел из базы и затем снова исчез, ничего не предприняв. Скоро мы получим этому объяснение! Еще некоторое время мы крейсируем перед небольшим портом и затем около 10 утра ложимся курсом на запад, к Босфору.

Тем временем на море становится неуютно. Волнение все усиливается, и это длится совсем недолго, тут около полудня начинается такой шторм, какой только можно себе представить. Корабль начинает неприятно раскачиваться и зарываться носом в волны, он подбрасывается вверх сильными волнами, чтобы в следующее мгновение исчезнуть во впадине между ними. И так изнурительная качка, своеобразный танец корабля, продолжается уже достаточно долго. Каждый раз, когда мы думаем, что она начинает стихать, нам только становится ещё хуже! К прочим неприятностям добавляется еще и северный ветер.

Черт подери – сила ветра 11 баллов ! Шторм свирепствует с неслыханной силой над взволнованной, вспененной водой. С шипением поднимаются белесые короны пены над черными валами. Огромные волны бьются вокруг корабля. Все находящиеся на мостике вынуждены были перейти боевую рубку, экипаж ищет защиты на боевых постах под палубой. Теперь громадная волна накрывает корабль! “Гебен” приподнимается и в следующее мгновение соскальзывает в водяную яму. Высоко вокруг корабля летят брызги, бьют волны, потоки воды текут по блестящей, как зеркало, палубе. На ней у нас больше ничего нет. Корабль готов к бою, нет ни одной спасательной шлюпки на борту! Мы ведь еще со времени прорыва из Мессины сдали все пароходу “Генерал”. При таком шторме шлюпки были бы сразу же разбиты и смыты за борт. Надстройки тем временем буквально исчезли в пенящихся, сталкивающихся волнах.

Становится все мрачнее! Мы втянуты в один из пользующихся дурной славой штормов Черного моря. Дует северный ветер. Море вздымается так высоко и жутко, набегающие волны уже выбили в носовой части корабля некоторые иллюминаторы, не устоявшие перед сильнейшим напором воды. Много воды проникает сквозь амбразуры в казематы 15-см орудий. Она прорывается повсюду и устремляется туда, где только находит малейшее отверстие. Казематы по правому борту вскоре залиты по колено водой! Какая тут польза от сточных трубопроводов! Проникающие массы воды намного мощнее, и они не успевают стечь по трубопроводам. Экипаж стоит уже почти по колено в плещущейся воде, которая тревожно всё прибывает и прибывает. Со шканцев сверху вообще больше не видно юта, только бьются волна за волной.

Непроизвольно встает вопрос, что будет, если нас теперь встретит ещё и неприятельский флот! Если дело дойдет до сражения, “Гебену” действительно может прийтись худо. Если русская эскадра окажется с левого борта курсом параллельно нам, тогда она сможет взять “Гебен” под убийственный огонь, так как левый борт русских кораблей находится с подветренной стороны. Несмотря на бушующее море, они тогда смогут открыть огонь. А мы? Мы повернуты к русским правым бортом и не можем стрелять. Массы воды, проникающие сквозь орудийные порты, могут практически снести расчёты от орудий.

Но этой неприятности нам по крайней мере не пришлось испытать. Русские не показываются. Теперь нам тоже становится ясно, почему сегодня утром они так быстро ушли.

У них больше опыта плавания в Черном море, чем у нас, они знают его коварство и быстро ушли от надвигающегося шторма обратно в Севастополь. Но и так, когда мы окружены восставшей природой, нам приходится достаточно плохо. Уже часто мы противостояли штормам в Черном море, но с таким, как сегодня, мы ещё не сталкивались. Чёрное море достойно своего имени!

Теперь развязывается ожесточенная борьба с бушующим морем. Человеческая сила восстает против мощи природы. Жуткий поединок! Мы пытаемся ведрами перегнать воду из казематов по правому борту на левую, защищенную, сторону. Плечом к плечу, выстроившись цепочкой, экипаж передает друг другу ведра. Мы надеемся таким способом немного осушить находящиеся под угрозой казематы и выпустить воду через трубопроводы левого борта. Но наши старания напрасны. Вода с правого борта всё прибывает и прибывает! Её больше не сдержать! Теперь бешеный водопад проникает в элеваторы боеприпасов, устремляется из казематов в проходы и грозит затопить котельные отделения. Люди с ведрами дальше не могут держаться.

Что теперь? Чтобы покончить с разбушевавшейся стихией, мы предпринимаем следующий маневр. “Гебен” делает поворот и позволяет казематам левого борта наполниться морской водой. Это имеет свое преимущество, так как казематы по правому борту осушатся. Это продолжается некоторое время, пока массы воды с трудом удаляются за борт. Затем “Гебен” снова разворачивается правым бортом на север, снова дает наполниться казематам правого борта, а тем временем вода вытекает с другого борта.

Таким образом уже четыре часа ведется борьба с рассерженной природой. Экипаж смертельно устал от небывалых усилий.

Наконец бушующее море, кажется, начинает утихать. Также стихает и шторм. Повсюду проходит облегченный вздох, когда опасность кажется пережитой. Даже старые морские волки у нас на борту ещё ни разу не переживали подобную бурю.

Испытать на себе черноморские штормы смогла и подводная лодка “UC-13” из созданной в Константинополе полуфлотилии. Однажды, когда она была в открытом море, то по несчастью, попала в один из таких штормов. Сначала лодка погрузилась, так как под водой сила шторма ощущается не так сильно, и пребывала там длительное время. Наконец она больше не могла оставаться под водой, потому что воздух был на исходе. Но только она начинала всплывать, как огромными волнами всё ближе отгонялась к анатолийскому побережью. Лодка оказалась практически беспомощной перед мощными волнами. Лишь только она наполовину всплывала на поверхность, как её вновь накрывала мощная волна и относила к суше.

В этой ситуации “UC-13" не оставалось ничего иного, как выброситься на берег

Прямое доказательство, каким неистовым может быть во время шторма Черное море. Горе небольшому суденышку, которое вовремя не смогло отыскать порт или защищенную бухту. Тогда оно пропало! К сожалению, экипажу не удалось снова вывести подводную лодку в открытое море. В этой неприятной ситуации не оставалось ничего иного, как выброситься на берег и выгрузить все, что только было возможно, с лодки на берег.

Спустя четыре дня показались русские эсминцы и открыли по безоружному и желанному трофею сильный артиллерийский огонь. От лодки остались только обломки боевой рубки.

Мы медленно приближаемся к Босфору. Чтобы иметь возможность войти, мы должны ждать спокойной погоды. Велика опасность наскочить на сорванные или сдвинутые со своих якорей мины. Лишь поздним вечером шторм полностью утих, и мы шли по спокойной водной поверхности. По радио мы просим миноносцы, которые должны с поставленными тралами провести нас в Босфор. Таким образом, наш выход в море прошёл совершенно иначе, чем мы могли бы себе представить. Вместо ожидаемого противника, русского флота, перед нами вырос другой опасный враг – Черное море с его коварством и таящимися опасностями.

Приказ: готовность к угольной погрузке на следующий день. На другое утро я убываю в Османие. Вновь начинается обычная служба на радиопеленгаторной станции. Обстоятельно выясняется передвижение русского Черноморского флота. Кроме того, я перевожу каждую радиограмму, как и русские последние известия. С радиостанции Османие все сообщения по прямой линии передаются затем на пароход “Генерал”, в штаб.

Так проходит время. На берегу снова наступает зима. В записях мы уже ставим конец 1916, а война до сих пор продолжается. Как долго еще она продлится? Тут тяжелая кишечная инфекция положила конец моей работе на радиопеленгаторной станции. Несколько недель я лежу в лазарете парохода “Генерал”. Наконец я выздоравливаю, и моя служба может начаться снова.