В погоне за тайными радиостанциями

В погоне за тайными радиостанциями

Неудача, которая постигла “Гебен”, еще на протяжении всего последующего времени, когда мы находимся в бухте Стения, составляет главную тему наших разговоров. У нас все никак не укладывается в голове, что наш прекрасный корабль так серьезно пострадал. Тем вернее, тем охотнее мы хотим отомстить русским за всё это. Но прежде мы так или иначе должны потерпеть. Чтобы броситься против врага, “Гебен” должен снова приготовиться к бою и вернуть свою боеспособность. Это теперь главное.

Из-за повреждений мы, конечно, потеряли скорость. К тому же обе пробоины, которые проделали мины в корпусе корабля, находятся в районе под бортовыми башнями главного калибра. При таких обстоятельствах об использовании этих башен думать не приходится.

Поврежденный корпус корабля не выдержал бы сотрясения при их стрельбе. Средняя артиллерия во всяком случае не получила повреждений и, вне сомнения, могла использоваться дальше. Однако это плохое утешение.

Сильную головную боль причиняет прежде всего вопрос о ремонте, который должен быть решен скорейшим образом. Как мы будем залечивать наши раны, мы ещё и сами не знаем. Да, если бы мы находились дома, все было бы очень просто. “Гебен” поставили бы в док, пробоины заделали, и мы были бы свободны от всяческих забот. Но мы в Турции. Сухого или плавучего дока, который подходил бы для нашего корабля, здесь вообще нет. Положение затруднительное. Инженеры размышляют, как решить эту проблему, в результате они находят гениальное решение. Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет идет к горе, думают они, достают чертежи корабля, на которых точно показан корпус “Гебена”, и начинают вычислять и измерять.

Если здесь нет дока, то тогда “Гебен” нужно ремонтировать здесь, в тихой бухте Стения. Правда, это утомительно и непривычно, но тем не менее это единственно возможный выход, чтобы снова ввести наш корабль в строй. Боец должен всегда уметь помочь себе сам.

Устройства, которые применили, чтобы получить доступ к району повреждений корабля и произвести ремонт, сами по себе очень просты. Мы просто говорим – кессоны. Это большие, вымеренные по размеру пробоин, ящики, которые имеют форму поставленных на ребро чемоданов. План следующий: разместить эти ящики в воде параллельно борту корабля. Они должны доверху наполниться водой, чтобы затонуть. Кессоны сделаны так, что они плотно прилегают к борту в районе повреждений. Нам нужны два подобных ящика, чтобы прикрыть обе пробоины от мин. Они должны быть такой величины, чтобы перекрыть поврежденные места. Затем их надо опустить в воду и наложить на повреждения. Когда кессон поставлен правильно, тогда нужно откачать из него воду. Кессон прижимается к корпусу гидростатическим давлением. Возникает желаемое сухое и открытое сверху пространство, куда не попадает вода. Если же все-таки вода попадет, то водолазы должны уплотнить стыки.

Вода в уютной бухте Стения действительно тиха и спокойна. Для безопасности кессоны еще закрепляются цепями, чтобы избежать любого сдвига. Через горловины вверху в кессоны спустятся рабочие. Необходимый для ремонта материал будет доставляться таким же путем. Свет и воздух также проникают сверху. “Гебен” таким образом может спокойно ремонтироваться в бухте Стения.

Мы все рады этому спасительному выходу. Болезненно лишь то, что изготовление кессонов должно занять определенное время. В Турции трудновато достать необходимый материал и его нужно сначала заказать на Родине. Из Германии вызвали инженеров и рабочих, которые должны привезти с собой необходимый материал.

Кроме того, параллельно будет осуществлена замена поврежденных трубок котлов. Котлы, стальные легкие корабля, уже столь многое пережившие, должны находиться в полном порядке в случае, если снова начнутся боевые походы, а “Гебен” день и ночь должен будет находиться в море. От своей прежней скорости он также не должен потерять даже самое малое. Мы уже не раз убеждались, что значит для нас скорость.

С высшим напряжением рабочие сооружают кессоны, сверлят, клепают, чеканят. День и ночь без перерыва раздается шум над обычно такой тихой Стенийской бухтой, и это продолжается свыше двух месяцев, пока гигантские кессоны не были изготовлены.

В правом борту в корпусе корабля также зияет огромная пробоина

*

Тем временем нам всем становится ясно, что теперь нам предстоит провести на стоянке длительное время. Мы неизбежно приговорены к передышке для продолжения ремонтных работ. Русский флот должен первым быть спокоен. До тех пор, пока не настанет день, когда мы снова с прежней отвагой сможем выйти в Черное море. Но таким образом уходит время. Это собственно не дни отдыха, которые убиваются ничегонеделанием. Начались самообразование и боевая учеба, проводятся тренировки, идет повседневная служба.

Также и у нас, радистов, есть свое занятие. Наряду с обычными радио-занятиями начинается новая и интересная деятельность. Мы ведем особую войну против многочисленных тайных радиостанций в Константинополе, которые своей деятельностью усложняют нам жизнь и делают ее опасной.

Уже сразу после начала войны себя выдала крайне неприятная радиосвязь в Константинополе, которая очень часто ощутимо мешала нашей собственной радиостанции. Радировали, конечно, и другие корабли турецкого флота, но они не могли быть тайным нарушителем спокойствия. У них были свои установленные часы упражнений, которых они должны были придерживаться. Их обычная радиосвязь была сильно ограничена и разрешалась только в случае, если это было крайне необходимо. Чужая связь, малые станции, которые из-за их жужжащего тона выдавали себя и свое месторасположение. За этими опасными клиентами, значит, надо было особо следить.

Теперь у нас есть прекрасная возможность прекратить болтовню этих господ. Мы знаем, что уже в ноябре случайно во французской школе Св. Бенуа так же, как и в английском посольстве были найдены аппараты для беспроволочного телеграфирования.

В один прекрасный день мы отправляемся в путь, оснащенные переносными антеннами, и начинаем пеленговать вражеские станции. Двое матросов несут по штанге, между которыми натянута проволока – наша антенна. Третий, оснащенный приемным аппаратом, слушает тем временем эфир и вслушивается в предательские жужжащие звуки. Мы передвигаемся в зависимости от громкости. Если она повышается, значит, мы держим верный курс, если же звуки затихают, то необходимо развернуться и продолжать поиски в другом направлении. Нужно к тому же очень тщательно продвигаться вперед.

Постепенно также удается обнаружить и изъять часть тайных радиостанций. Мы открываем их во всех возможных и невозможных местах, мы находим их даже на колокольнях церквей и обезвреживаем их. Всякий раз мы рады, когда обнаруживаем одно из потайных мест. Радость каждой новой находке велика. В широкой шпионской сети, которая опутала Турцию, наша охота проделывает ощутимые дыры. Это действительно необходимо. Шпионаж – наш самый злейший и опасный враг, скорее даже хуже русского Черноморского флота, так как действует скрытно и всеми мыслимыми способами пытается положить нас на лопатки. В Константинополе, городе смешанных народов, шпионажем занимаются любым возможным способом. Особенно эта деятельность процветает у греков и армян, непримиримых врагов Турции. Это подлинно захватывающая борьба, которая вывела наружу этих наймитов Антанты.

Понятно, что в виду всего этого Турция совершенно безжалостна к шпионам. Были приняты радикальные меры. Однажды в Константинополе на площади Таксим были сооружены многочисленные виселицы и казнены шпионы. В течение трех дней мертвые тела висят посреди оживленного уличного движения в качестве наглядного примера. К сожалению, несмотря на все усилия, нам не удается отыскать все потайные станции.

Работая с большим напряжением рабочие сооружают кессоны

Также не избежать и того, что русские немедленно займутся оповещением о наших выходах и заходах. А именно становится известно, что мы раскрыли целый ряд станций. 3 или 4, которые остались необнаруженными, звучали очень слабо и действовали лишь короткий промежуток времени. Однако дело и для них принимает серьезный оборот. Во всяком случае, они чувствуют, что находятся под наблюдением. Но изредка эти упорные станции, сами того не желая, непроизвольно оказывают нам хорошие услуги.

Это было 27 января. “Бреслау” и турецкий крейсер “Гамидие” находились в северо-западной части Черного моря, когда вдруг около полудня они наткнулись на русский флот. Разумеется, русские не хотели упустить удобный случай легкой и обещающий успех охоты. Русские быстроходные крейсера “Кагул” и “Память Меркурия” сразу же приблизились на значительное расстояние и заняли позицию позади наших крейсеров.

Начинается сумасшедшая погоня. Русские совершенно определенно знают, чего они хотят. Преследование относилось совсем не к “Бреслау”. Слишком часто он оставлял их в дураках и уходил от целой эскадры. О нет, “Бреслау” они не могут поймать, он для них слишком быстроходен. Они взяли другую дичь на прицел – бедный “Гамидие”. Два крейсера охотились за ним с большим упорством. Они слишком хорошо знали, что “Гамидие” не даст и 23 узлов. Если мы не можем получить “Бреслау”, тогда уж наверняка мы захватим “Гамидие”, – думали они, и стремительно продвигались вперед. Турецкому крейсеру нужно было мчаться теперь с такой скоростью, на которую он только был способен. Напрасно пытается “Бреслау” отвлечь русские крейсера и тем самым дать товарищу время для отрыва. Преследователей сбить с толку не удётся. Таким образом, “Бреслау” был вынужден беспомощно наблюдать за неравным состязанием, в исходе которого не оставалось никакого сомнения.

Но и мы в радиорубке “Гебена” являемся свидетелями этой ужасной гонки и так охвачены драматическим напряжением, словно сами попали в это опасное приключение. Отделенные расстоянием, мы, тем не менее, невидимо связаны с напряженными событиями на Черном море, чувствуем и переживаем каждую фазу этого поединка на жизнь и смерть.

Тут приходит радиограмма “Бреслау”, он сообщает о неудачной попытке отвлечь на себя внимание русских. Короткое напряжение проходит – мы внимательно прислушиваемся, тут снова вызывает “Гамидие” и сообщает нам о своем безнадежном положении. Сумасшедшая гонка в самом разгаре. На турецком лёгком крейсере делается все, чтобы избежать уничтожения. В угольных бункерах и котельных отделениях люди работают изо всех сил. Напрасно, неумолимую судьбу больше не изменить. После двухчасовой дикой охоты преследователи медленно, но со смертоносной неотвратимостью приближаются. В молчаливом напряжении экипаж “Гамидие” наблюдает за обоими подходящими русским крейсерами.

Потрясает, когда обреченные на смерть сообщают нам о завершении своего земного пути. Короткие отрывистые слова радиограммы заключают в себя целые миры нужды, горечи, ожесточения и бессилия. Должно быть, это ужасно: таким образом наблюдать и хладнокровно регистрировать свой собственный конец. Они до конца исполнили свой долг.

Люди с “Бреслау” сжимают кулаки. Они вынуждены наблюдать жуткое состязание, должны видеть, как русскими крейсерами без сожаления будет уничтожен их верный товарищ, предпринимавший вместе с ними такие порой дерзкие вылазки, конвоировавший вместе с “Бреслау” транспорты с войсками и пароходы с углем. “Бреслау” же, как бы этого ни хотелось, помочь не может. Безвыходное положение – наши орудия имеют малую дальность. Слишком неравной была бы борьба.

“Бреслау” приговорен наблюдать уничтожение “Гамидие”. Как вопреки всему на свете можно ему помочь? Этим озабочены на “Бреслау”, но больше спасения нет. Скрипя зубами, они берут себя в руки. Трагедия тянется несказанно долго. Было бы лучше, если бы конец наступил быстрее. Но таким образом мучаются все. Минуты кажутся вечностью.

Полдень прошел, а дикая охота на Черном море все еще неистовствует дальше, в юго-западном направлении. Расстояние между “Гамидие” и преследователями становится все меньше. Русские крейсера основательно берутся за дело. Они чувствуют близость трофея и мчатся за своей жертвой, выбрасывая из своих труб целые облака дыма. Все ближе подходят они к “Гамидие”. Вместе с тем они пока не открывают огня, но пройдет мгновение, и русские должны начать стрельбу. Затем все быстро закончится. Но нет, – еще нет: они всё же слишком далеко. “Гамидие” дана короткая отсрочка. Жуть!

У нас в радиорубке “Гебена” тяжело на сердце. Трагедия, к которой нам пришлось иметь отношение, потрясающая. Нервы напряжены до предела. Такова война, она не знает борьбы равным оружием с равными силами. Всегда присутствует превосходство. Это может быть сила или хитрость, и все-таки остается превосходство, которое становится решающим.

Но вдруг – что это? На “Гебене” напряжение обрывает внезапный приказ: “Поднять пар во всех котлах!” В тот момент это звучит как спасение. Слава богу, теперь на врага! Даже если придется выйти с двумя пробоинами в корпусе, длительного раздумья теперь больше нет. Нашему адмиралу кажется, что охота русских крейсеров зашла слишком далеко. “Гебен”, правда, сам опасно ранен, но бедному “Гамидие” еще хуже. Отважные товарищи должны быть спасены любой ценой.

Бедный “Гамидие” был спасен!

Снова из наших массивных труб вырываются густые черные облака дыма. Это-то уже и значит приказ: “Поднять пар во всех котлах!”. Пока мы стояли здесь в бухте Стения, были задействованы лишь два котла, которые обеспечивали освещение, отопление, напор воды и т.д. Теперь в котельных отделениях лихорадочно трудятся. Искусственным дутьем огонь разводится в топках всех 24 котлов. В течение получаса корабль готов к походу!

Тут снова вызывает “Бреслау”. Срочно, срочно! Господи, уже что-то случилось? Теперь настало завершение трагедии? Но нет! “Бреслау” сообщает, что внезапно русские развернулись и отступили. У самой цели они прекратили преследование. Мы ожидали всего, но только не этого. Теперь нам с нашими ранами совсем не нужно выходить в море. Как такое только возможно? Почему русские крейсера развернулись, когда успех их длительной охоты был так близок? Прямо-таки непонятно такое поведение, оно проясняется лишь благодаря переговорам тайных радиостанций. А именно: когда дым заклубился из труб “Гебена”, это событие было разглашено каким-то тайным отправителем.

Преследователи моментально отступили. Положение дел стало для них слишком опасным. Пока бы они атаковали “Гамидие”, а возможно, и топили его, “Гебен” мог уйти так далеко вперед, что решить и их судьбу. Вместе с “Бреслау” мы бы быстро настигли оба крейсера и заставили их кровью поплатиться за “Гамидие”. Таким образом, русские были вынуждены ретироваться. Их авангард слишком увлекся преследованием и оторвался от главных сил. Русские линкоры не могли продолжать сумасшедшую гонку со скоростью 23 узла. О том, чтобы ускользнуть от приближающегося “Гебена”, нечего было и думать. Кроме Севастополя, в качестве поддержки принимались во внимание и собственные главные силы.

Безусловно, русские основательно ругались и бушевали, когда были вынуждены бросить свой трофей, чтобы бегством искать спасения. Долгая погоня была напрасной. Но из труб “Гебена” дымило так сильно, определенно он собирался поспешить на помощь преследуемому “Гамидие”, и вследствие этого не оставалось больше другой возможности, как обезопасить самих себя. Поспешность тайного передатчика всё обернула в нашу пользу. “Гамидие” был спасен^{16} .

Прекращение преследования, как это стало нам совершенно ясно, являлось не случайностью, а скорее результатом действий хорошо организованной шпионской сети в Константинополе, посредством которой русские были быстро осведомлены. Кроме того, когда “Гебен” прекратил дымить, мы услышали оживленный радиообмен между русской эскадрой и “Кагулом”, в котором наверняка шла речь о том, чтобы удержать оба крейсера от дальнейшего преследования. Сами того не желая, шпионы нам помогли.

Мы ликовали по поводу этого неожиданного поворота событий прямо в радиорубке. Наши товарищи, наш “Гамидие” спасены от худшего. Мы всё ещё не можем осознать, настолько внезапно всё свершилось. Радость переполняла нас. Прошло полчаса с тех пор, как русские легли на обратный курс, как снова сигналит “Гамидие”: “Срочно! Срочно!”. Все взволнованы, радиограмма быстро расшифровывается. От её содержания прямо кровь кипит в жилах. У “Гамидие”, всего через полчаса после окончания преследования, неисправность в машинах! Мы молча переглядываемся. Разумеется, этого не должно было произойти. Мы уже думали, что все позади, но именно теперь должна была возникнуть эта глупая неполадка в машинах. Мы можем представить себе волнение на “Гамидие”. Конечно, его машины не могут выдержать колоссальной нагрузки при погоне. Надеемся, что всё скоро прояснится. Если только русские не заметят, что произошло, и еще раз не возвратятся. Тогда всё пропало.

Снова с большой озабоченностью мы ожидаем известий. Наконец, наконец-то прошли два долгих часа, и тут снова радирует “Гамидие”. Слава богу, ему повезло, и он сообщает: “Машины в порядке”. Русские не показываются.

Теперь как можно быстрее домой в надежный порт! Ближе к вечеру, невредимый, он вместе с “Бреслау” входит в Константинополь. На лицах товарищей еще четко видно всё напряжение этого драматического похода. Его участникам есть, о чем рассказать. Наш коллега с “Гамидие”, радист Р. Гаст подробно рассказывает нам, как всё произошло. Он начинает словами: “Гонка на смерть!”. Должно быть, им действительно пришлось лихо. Когда “Гамидие” напрасно пытался уйти от упорных преследователей и положение становилось всё более напряженным и безвыходным, турки на борту молили Аллаха спасти их любимый корабль от гибели – и Аллах их услышал.