4.3. Реформаторское движение шестидесятых лет. 1968 год

4.3. Реформаторское движение шестидесятых лет. 1968 год

Недовольство централизмом и попытками обновления довоенного чехословакизма стало важной составной частью реформаторского движения шестидесятых лет. Признаки оживления более независимого мышления после шока террора, последовавшего за февральскими событиями, обнаружились уже во второй половине пятидесятых годов, что было связано с критикой Хрущевым Сталина на XX съезде КПСС в Москве. Однако режим, напуганный революцией 1956 г. в соседней Венгрии, быстро подавил эти попытки. В начале шестидесятых годов коммунистическая диктатура в Чехословакии оказалась в состоянии кризиса. Экономическая модель, ориентировавшаяся на количественный рост, исчерпала себя, государственные предприятия, опутанные волюнтаристскими планами и бюрократическими распределительными цепями, не способны были идти в ногу с развитием мировых технологий. Рост экономики прекратился, ограниченные средства лимитировали рост потребления. «Социалистическая» конституция 1960 г. и риторика представителей режима о скором переходе от социализма к коммунизму очутились в резком противоречии с реалиями каждодневной жизни в Чехословакии и за западными границами государства. И хотя государство всячески ограничивало связь с миром, в среднеевропейском пространстве изоляция никогда не оказывалась такой действенной, как в Советском Союзе или Китае. Каналы информации были разными, начиная с родственных связей с диаспорами в западных странах и кончая торговыми связями, научными командировками, передачами радиостанций Свободная Европа, Би-Би-Си, Голос Америки, Немецкая волна, австрийского телевидения и даже поездками на отдых в Югославию. Эта информация подрывала два основных аргумента режима: исключительность развития как якобы свойственную лишь социализму и, во-вторых, необходимость ограничений из-за острой угрозы «социалистическому лагерю» со стороны империализма.

Морально режим был надломлен публичным разоблачением, по крайней мере, части злодеяний, свершенных при его строительстве. Как и в Советском Союзе в случае с критикой Хрущевым Сталина, толчком явилась борьба партийных элит за власть, поэтому разоблачения были непоследовательными, реабилитация лишь частичной и касалась, прежде всего, коммунистов, например, Густава Гусака. Сотни политических заключенных оставались в тюрьмах и лагерях на урановых рудниках, и в шестидесятые годы к ним прибавились даже новые, особенно представители церковных кругов. Отношение к процессам и реабилитациям явилось одной из причин дифференциации и внутри коммунистической партии на «реформаторов» и «догматиков». Постепенно прибавлялись новые проблемы, и, прежде всего, в экономике: оживлять ли её усилением планирования, централизации, или проведением реформ с внедрением элементов рыночного хозяйства?

Диктатура не давала возможностей для открытого изложения позиций, и тем более для объединения сторонников реформ, критика режима велась, по преимуществу, в иносказательной, завуалированной иными вопросами форме. Органом реформаторских воззрений стал еженедельник «Культурны живот» («Культурная жизнь»), который от критики упрощенного представления о «социалистическом реализме» и ознакомления читателей с идейными течениями на Западе перешел к дискуссиям о неизбежности реформирования экономики и общественного статуса гражданина. Поводом для критики конституции I960 г. явилась и дискуссия о Словацком национальном восстании[101], олицетворявшем попрание унитаризма и централизма. Формально историческая дискуссия породила требование возврата к повстанческой концепции «равный с равным» и федерализации государства.

Реформаторские идеи и предложения проникли и в правящую партию, при её узаконенной монополии на политику они имели надежду на успех только в случае поддержки в партийной среде. В первой половине шестидесятых годов «жертвами» споров в руководящих кругах стали представители КПС Вильям Широкий, Карол Бацилек и некоторые другие сторонники ортодоксального коммунизма и пражского централизма. Партию в Словакии возглавили Александр Дубчек, Василь Биляк и другие представители следующего поколения. Они были менее замараны участием в терроре пятидесятых годов и более открыты для диалога с молодым, уже не наспех обученным, а получившим нормальное образование поколением. Оно теперь энергично добивалось соответствующего положения, влияния и возможностей реализовать свое видение общества, которое Александр Дубчек позднее назвал «социализмом с человеческим лицом». Недовольство и требование реформ, которые ощущались во всем государстве, в Словакии приобрели определенный пафосный характер и национальный размах также в связи с оскорбительным выступлением президента и первого секретаря ЦК КПЧ Антонина Новотного во время его посещения Словакии. Однако ключевое значение в условиях централистского режима приобретали прежде всего события в Праге.

Реформаторское течение в КПЧ осенью 1967 г. обрело такое влияние, что в ходе дискуссий в руководящих кругах партии добилось отставки Новотного и изменений в её руководстве. Первым секретарем ЦК КПЧ впервые в её истории стал словак Александр Дубчек, который хотя и не был инициатором реформ, но сделал возможным их проведение. Началась подготовка обширной экономической реформы, был смягчен контроль над предприятиями и сельскохозяйственными кооперативами. Была введена пятидневная рабочая неделя, о резервах экономики свидетельствовал тот факт, что вопреки всему этому производство росло. Была отменена цензура, в печати относительно свободно могли публиковаться различные точки зрения, «железный занавес» получил серьезные пробоины: начала приходить зарубежная пресса, прекратилось глушение зарубежных радиостанций. Спустя двадцать лет можно было вновь выезжать на Запад, чем воспользовались сотни тысяч людей, в том числе студенты. Уменьшилось давление на церковь, например, верующим, насильно обращенным в православие, была дана возможность возвратиться в греко-католическую церковь. Реабилитация несправедливо осужденных и понесших наказание была распространена и на те группы, которым прежний режим категорически в этом отказывал. В рамках разработки реформы политической системы началась подготовка к изменению положения Словакии, причем словацкая сторона однозначно требовала федерализации ЧССР. Страна была охвачена энтузиазмом и эйфорией: разоблачение злодеяний режима, открывшиеся возможности к сравнению с развитыми странами инициировали бурные митинги, дискуссии, появление на свет бесчисленных резолюций. Впервые стало ясно ключевое значение телевидения, как средства моментального доведения до общества различных взглядов и позиций.

Политическую активность неожиданно проявила значительная часть словацкого общества. Объединяющим моментом было требование федерализации, разделяющим — взгляд на необходимость, глубину и методы реформирования экономики и политической системы. Реформаторская группа отражала взгляды как социал-демократического толка, так и предложения всего лишь о косметическом ремонте коммунистической диктатуры, то есть ни о социализме, а лишь «коммунизме с человеческим лицом». Это различие пока частично перекрывалось борьбой с догматиками. Они сохранили серьезные позиции, прежде всего в партийном аппарате, но и среди той части хозяйственной и культурной номенклатуры, у которой партийный билет заменял профессиональную квалификацию. Четвертое, гражданское, течение, идеалы которого находились целиком вне рамок режима, установленного после февраля, проявляло себя пока невыразительно, например, в попытках создать организацию людей, репрессированных коммунистическим режимом. Эти усилия не получили широкого резонанса. По контрасту с предшествующей ситуацией реформы 1968 г. ощущались как существенный сдвиг, а инициативное участие в этом коммунистов обеспечивало им такую поддержку, которую КПЧ никогда не имела.

Процессы, проходившие в Чехословакии, подготовка реформ, отмена цензуры, обращение лицом к Западу с самого начала вызывали беспокойство Москвы, а также руководства других коммунистических партий Восточной Европы, опасавшихся, что искра перемен может переброситься и на них. Во время переговоров с руководством чехословацких коммунистов весной и летом 1968 г. они пытались это развитие хотя бы притормозить. После переговоров на пограничной чехословацко-советской железнодорожной станции Чиерна-над-Тисой 3 августа 1968 г. в Братиславе было подписано заявление представителей коммунистических партий Чехословакии, Советского Союза, Польши, Венгрии, Болгарии и Германской Демократической Республики, в котором говорилось, что защита социалистической системы является делом всех социалистических стран. Эта «брежневская доктрина» стала идеологическим обоснованием вторжения в Чехословакию 21 августа 1968 г.

Войска стран Варшавского договора, исключая румынские, в ночь с 20 на 21 августа провели единственную за все время существования блока (1955—1990 гг.) вооруженную акцию, причем против одного из своих членов. Советские, польские, венгерские, болгарские войска в ходе комбинированной десантно-наземной операции заняли территорию Чехословакии, на северо-западе границы блокировала армия ГДР. В операции участвовало около полумиллиона человек. В военном отношении операция прошла успешно: чехословацкая армия по приказу своего командования не оказала сопротивления, оккупационные войска быстро овладели средствами связи, военными складами, контролировали границы. Политически акция была менее успешной.

В соответствии с советским планом власть в Праге должно было взять «рабоче-крестьянское правительство», состоявшее из советских агентов. Однако они упустили решающий момент, президиум ЦК КПЧ принял заявление, осуждающее оккупацию. Против войск интервентов начались бурные демонстрации, в столкновениях погибли десятки граждан. Советские военные арестовали и отправили в Москву А. Дубчека, председателя Национального собрания Иозефа Смрковского и председателя правительства Олдржиха Черника. После серии переговоров в Москве, в которых участвовал и президент Людвик Свобода, чехословацкие представители, поддавшись нажиму, капитулировали. Московский протокол, подписанный 27 августа, стал, собственно, началом процесса, который длился несколько лет и получил название «нормализация».

Советская гегемония утверждалась шаг за шагом: под маркой Варшавского договора армия была снова целиком подчинена советскому командованию, были проведены существенные кадровые изменения в руководстве коммунистической партии и государства, был подписан договор о «временном пребывании» советских войск на территории Чехословакии. В апреле 1969 г. Дубчека в руководстве КПЧ сменил Густав Гусак, который до оккупации снискал определенный авторитет среди реформаторов, но постепенно стал послушным инструментом в руках советского руководства.

В течение нескольких месяцев после оккупации казалось, что курс на реформы, хотя и в более урезанных формах, будет продолжен. 27 октября 1968 г. Национальное собрание согласилось с одним из основных требований реформаторского движения в Словакии, с требованием федерализации государства. 1 января 1969 г. были образованы Словацкая социалистическая республика и Чешская социалистическая республика с собственными национальными советами и правительствами. Вместе они составляли Чехословацкую социалистическую республику с общим президентом, федеральным правительством и Федеральным национальным собранием, которое состояло из двух палат — Народной палаты и Палаты национальностей. Сложная система голосования должна была воспрепятствовать осуществлению воли большинства в отношении представителей Словакии, в которой проживала только ¹/₃ населения страны.

В течение длительного времени продолжались и протесты населения против оккупации, особенно бурные в связи с её первой годовщиной в августе 1969 г. Однако в обстановке восстановления советской гегемонии они ничего не могли изменить, республика и Словакия перешли от эйфории «эры Дубчека» к покорности «нормализации» Гусака.