1.4. Международный и внутренний кризис тридцатых годов

1.4. Международный и внутренний кризис тридцатых годов

Стратегическая концепция обороны Чехословакии рассматривала Словакию в качестве территории, куда после оборонительных боев с немцами чехословацкие войска отступят и тем самым предоставят возможность для военного вмешательства союзников, прежде всего Франции и Советского Союза. Усиление обороноспособности Словакии должно было предотвратить реализацию планов Венгрии, которая в установлении реваншистского режима в Германии увидела шанс пересмотреть Трианонский договор. Началось строительство военных заводов, уже существующие военные заводы из западной части государства основывали в Словакии так называемые «теневые предприятия», которые были предназначены выпускать продукцию вместо них в случае войны с Германией. Именно в эти годы были заложены основы военно-промышленного комплекса, который составлял костяк словацкой индустрии до 1989 г. Ускорилось строительство железнодорожных магистралей и дорог в направлении восток-запад, на границах с Венгрией и Австрией возводились железобетонные укрепления. Передислокация нескольких полков и высшего командования в Словакию потребовала строительства казарм, общежитий, аэродромов и складов. Развернувшееся строительство оживило строительную индустрию, производство цемента и строительных материалов, численность занятых в тяжелой промышленности в 1937 г. превысила докризисный уровень на 17%. Тем не менее это было всего 105 000 занятых, Словакия по-прежнему оставалась преимущественно аграрной страной.

Ограниченные возможности трудоустроить избыток крестьянского населения возбудили с начала кризиса обсуждения и дискуссии вокруг экономического будущего Словакии. Концепция, которая считала Словакию естественным аграрным придатком промышленноразвитых чешских областей, никогда не пользовалась особой популярностью у словацких политиков и экономистов. Словацкое сельское хозяйство, несомненно, обладало большими резервами, могло в результате реформ быть и одним из источников накопления капитала, но одно оно не имело шансов достойно обеспечить страну. Выход из положения могла дать только индустриализация, развитие промышленности как движущей силы социального, а также культурного прогресса. Наиболее ярко эту идею сформулировали коммунисты, которые в стремлении создать политический базис для формирования антифашистского фронта в 1937 г. свели в один документ все предложения и проекты словацких некоммунистических партий по развитию инвестиций, земельной реформе, поддержке малого бизнеса, по организации специального образования и социальным реформам. Остальные партии игнорировали этот проект, но в последующие десятилетия он послужил коммунистам эффективным доказательством того, что они вовремя уяснили ключевую проблему страны.

Экономический кризис приводил к острым социальным конфликтам, волнениям, забастовкам и демонстрациям, часто подавляемым жестокими и кровавыми методами. В тридцатые годы четники (жандармы) стреляли в народ в Голиче, в Телгарте, в Погорелой, в Кошутах, в Поломке, в Чьерном Балоге и в других местах, их действия вызывали новые протесты и депутатские запросы в парламенте. Но кризис очень мало отразился на режиме. Было принято несколько законов, которые по сравнению с докризисным периодом ограничивали свободу печати, деятельность муниципалитетов, появилась возможность прекращать деятельность политических партий, но важнейший закон 1933 г., предоставлявший правительству полномочия в случае необходимости принимать меры без предварительного принятия соответствующего закона парламентом, был ограничен во времени и касался лишь чисто экономических вопросов. Таким образом, парламентская демократическая система в Чехословакии, в отличие от всех ее соседей, была сохранена.

Политические последствия вызванных великим экономическим кризисом нарушений нормального хода вещей наиболее ощутимо проявились в обострении национальных противоречий в стране. Ключевым и роковым для государства было обострение ситуации в немецких областях Чехии, где существовавшая до этого система политических партий полностью развалилась. На парламентских выборах 1935 г. наибольшее число голосов немецких избирателей получил Судетонемецкий патриотический фронт (Sudetendeutsche Heimatf front) под руководством Конрада Генлейна, который постепенно стал инструментом Гитлера. Активизация национализма дала себя знать и среди венгерского меньшинства в Словакии, где в 1936 г. объединились Венгерская национальная и Венгерская христианско-социалистическая партии. Среди избирателей словацких политических партий особых сдвигов не произошло, но национальный вопрос по-прежнему играл важную роль.

Глинковская словацкая народная партия («людаки»), которая в 1927—1929 гг. входила в правительственную коалицию, после перехода в оппозицию внесла на рассмотрение парламента в 1930 г. новое предложение об автономии Словакии. Внушительные демонстрации народа, как например, в августе 1933 г. по случаю празднования 800-летия основания первого известного христианского храма в Нитре, установление сотрудничества с автономистской, преимущественно евангелической Словацкой национальной партией позволили партии восстановить свои позиции, пошатнувшиеся из-за участия в пражском правительстве. На парламентских выборах 1935 г. ГСНП вместе с СНП и небольшими русинскими и польскими партиями получила 30,12% голосов. Партия по-прежнему опиралась на своего харизматического лидера Андрея Глинку, но на передний план уже выходило новое поколение политиков, представленное Йозефом Тисо, Каролом Сидором, и еще более молодые группы, особенно недавних выпускников уже чехословацких учебных заведений, которые требовали федерализации государства. В радикализированной среде все больше проявлялись и авторитарные черты идеологии ГСНП, выраженные на съезде в 1936 г. лозунгом «Один Бог, одна нация, одна партия», и традиционный антисемитизм в самой партии. Производила впечатление и привлекала античешская агитация, акцентирование того, что чехи занимают места в государственном управлении, в армии, на железной дороге, на почте, в школах в ущерб словакам, глухота центральной власти к нуждам словацкой экономики, вопрос о языке.

Словацкие представители и организации коалиционных общегосударственных партий, аграрной, социал-демократической и других партий перед националистическим натиском оказывались в незавидном положении: многие перегибы централизма они сами осуждали, но их критика была непоследовательна, а польза от нее была или нулевой, или рассчитанной на такое отдаленное будущее, что в данный момент была политически малоэффективна. В исторической ретроспективе нельзя не увидеть, что политика эволюционного выравнивания несоответствий между западной и восточной частью государства была успешной, что словацкое общество очень быстро встало на путь модернизации, приобретало национальный характер, но это шло с таким скрипом и с такой долговременной перспективой, что на это требовались многие десятилетия: дело было в лимите времени, которого демократической Чехословацкой республике не было отпущено. Многие словацкие члены общегосударственных партий, особенно молодежь, понимали это, в середине тридцатых годов они начинают выступать с идеей некой «демократической автономности» в качестве противовеса риторике глинковской партии, но это делалось неуверенно и неэффективно.

Приход Гитлера к власти в 1933 г. вызвал беспокойство за перспективы Чехословакии. Чехословацкая система безопасности опиралась на мирные договоры, подписанные после мировой войны в парижских пригородах, на весьма активное участие в работе Лиги наций, на договор с Францией от 1923 г. и договоры с государствами Малой Антанты — Румынией и Югославией. Малую Антанту объединяла прежде всего боязнь венгерского реваншизма. После заключения союзнического договора между Францией и Советским Союзом союзнический договор с Москвой заключила и Чехословакия. С середины тридцатых годов государство очень интенсивно готовилось к обороне: был продлен срок службы в армии, увеличен личный состав армии, началось масштабное перевооружение, строительство пограничных укреплений.

Нацеленность на оборону государства была поддержана большинством населения, в Словакии действовал страх перед венгерским реваншизмом. Народная партия, однако, отвергала союзническую систему республики, вместе со всей коалиционной политикой, которую считала слишком левой. Чехословакию, Францию с ее правительством Народного фронта и Советский Союз она называла «большевистским трилистником». Симпатии «людаков» к авторитарным диктатурам и ярковыраженным антисоциалистическим режимам в то время не оказывали сколько-нибудь существенного влияния на государственную политику, но они в полный голос заявили о себе во время кризиса государства в 1938 г.