Пожар в Риме

Пожар в Риме

В ночь с 18 на 19 июля 64 года вспыхнул пожар, уничтоживший императорскую столицу. Шесть дней бушевал огонь, пока не превратил город в руины. Позднее пожар охватил и Марсово поле и продолжался еще три дня, однако на этот раз не произвел больших разрушений. 27 июля 64 года все было кончено. Пожар не был внезапным. Узкие и постоянно запруженные улицы, большое количество дерева и воспламеняющихся материалов, жара, засуха, очень сильный ветер, поднявшийся в это время, объясняют все. Размеры разрушений от пожара могут показаться выдуманными. Источники рассказывают, какие разрушения и бедствия постигли город. Огонь вспыхнул в районе Большого Цирка, близко от расположенного между холмами Палатина и Целия рынка где в лабазе было складировано большое количество товаров. Отсюда огонь распространился на Палатин и по проходному дому достиг Эсквилина. Из четырнадцати районов города только четыре избежали несчастья, три были полностью разрушены и еще семь серьезно пострадали. Большое количество инсул, красивых домов, дворцов, садов, храмов и общественных памятников сгорели полностью или частично. Храм богини Луны был полностью разрушен, храмы Юпитера и Аполлона, возвышавшиеся на Палатине, храм Весты, библиотека на Палатине, [336] театр Марцелла и дворцы Тиберия и Нерона жестоко пострадали от пожара, а с ними и множество зданий. Частично огонь пощадил только Форум и часть Капитолия. Страх и паника царили повсюду. Некоторые римляне, потеряв голову от несчастья, покончили с собой. Нерон быстро вернулся из Анция, где обосновался, покинув Рим из-за ужасной жары. Временные дома были построены по его приказу, на Марсовом поле, в садах Ватикана и его дворце и открыты для потерпевших. Продукты питания доставлялись из Остии и ближайших к столице городов, цены на хлеб были искусственно снижены.

Общественное мнение обвиняло принцепса в том, что он виновник пожара, и напрасно, как мы уже доказали. По этому вопросу источники разделились. Сенека подчеркивает особенную опасность, которую представляет для города нерациональное строительство, где дома нагромождаются друг на друга. Кажется, Кливий Руф тоже считал Нерона невиновным, как Иосиф Флавий и Марциал, несмотря на их неприязнь к принцепсу. Что касается противников императора, то в них нет недостатка: Фабий Рустик, а также Плиний Старший, автор «Октавии». Позднее Светоний, Дион Кассий, Евтропий, св. Иеремия и Огоз формально обвинили Нерона в том, что он послал своих людей поджечь город и поддерживать огонь только с одной целью — получить возможность перестроить Рим по своему желанию. Тацит повел себя двойственно, приведя в [337] своем рассказе две различные версии: одну — невиновности принцепса, где расхваливали рвение, с которым тот боролся с огнем, — версия исходила, возможно, от Кливия Руфа; и другую, принадлежавшую, должно быть, Плинию Старшему и Фабию Рустику, обвинявшую Нерона. Город был еще в огне, когда распространилась версия о виновности императора. Оппозиция, подготавливающая заговор, была особенно в этом заинтересована. По Светонию, первыми обвинителями были враги Нерона — это известно. Меры, принятые против христиан в 64 году, свидетельствуют о правдоподобии этих слухов. Плебеи тоже не были единодушны. Не прошло и года после трагедии, а Субрий Флав уже назвал Нерона поджигателем. Некоторые факты подтверждают эту гипотезу: сначала сомнительная реконструкция столицы и возведение Золотого дома на руинах зернохранилища и лабаза, где начался пожар, затем свидетельство того, что поджигатели пробегали по улицам Рима, поддерживая огонь. Он спрятался от гнева населения, чтобы избежать расправы. Кое-кто мог признаться, что их подослал Нерон. Возможно, среди этих людей были рабы императорского дома, действующие куда подует ветер в надежде на большую добычу. Иные с сарказмом высказывались, что император-кифаред благодаря этому пожару вдохновился как поэт, сочиняя в то время «Взятие Трои». То, что эта гипотеза соответствовала его темпераменту, не [338] вызывает никаких сомнений. Он должен нести ответственность за пожар, и нужно это признать. Даже если Нерон и созерцал горящий город с холма на Эсквилине, даже если это зрелище вдохновило его на стихи, император не поджигал Рима. Много раз замечали, что Нерон мог бы выбрать лучшее время, чтобы действовать, а не ночь в полнолуние, слишком светлую, чтобы не выдать поджигателей. Отныне он обвинял христиан в том, что те полностью виновны и хотят таким образом отвести от себя подозрения. Логика есть, но, как будет видно, не во всем.