6 Тело и грсбница

6 Тело и грсбница

Режим, чьи претензии на власть основываются на авторитете сильной личности, рискует со смертью правителя утратить стабильность. Однако в качестве стабилизирующей силы может быть использован культ покойного правителя; содержанием такого культа становится неиссякшая жизненная сила вождя. Именно это произошло и с Лениным. После его смерти по всей стране был насажден культ, содержание которого выражается в словах: Ленин жив! Кончина не помешала Ленину по-прежнему оставаться лидером Советской России. Как сказано Всероссийским Центральным Советом Профессиональных Союзов:

«Здоровый или больной, живой или покоящийся на Красной площади тов. Ленин остается нашим вечным вождем»[464].

Провозгласить Ленина бессмертным значило заявить о своей преданности партии и правительству. И в первую неделю после смерти вождя это делалось многократно: в лозунгах, стихах и хвалебных речах, которые переполняли страницы газет. Такого рода заявления были политическим актом: в них выражалось желание увековечить ту систему власти, которую олицетворял Ленин. «Не умер и не умрет никогда!», — гласил один из лозунгов[465].

«Он жив. Он жив. Не умер. Не умрет» — этими словами начиналось стихотворение, опубликованное вскоре после смерти Ленина[466]. В другой элегической поэме утверждалось, что никакая смерть не властна над Ильичом[467]. В некоторых более пространных откликах на смерть Ленина объясняется, каким образом Ленин продолжает жить: «Ленин умер, но ленинизм, вкоренившийся во мне, во всем рабочем классе, жив! Жив, товарищи! Для нас Ленин не умер»[468].

Неоднократно подчеркивалось бессмертие дела Ленина. В заголовке первого номера «Известий», вышедшего после смерти Ленина, читаем:

«То, что было смертного в Ленине, умерло, но дело и заветы его пребудут вечно»[469].

В ряде лозунгов и официальных заявлений проводилась мысль, что Ленин вечен и вездесущ — воистину надматериальное существо. Один из панегириков описывает Ленина как жизненную силу, которую невозможно уничтожить:

«Ленин и смерть — это понятия взаимно друг друга исключающие… Ленин — как природа и окружающий нас мир — живет вне наших субъективных представлений»[470].

В последней фразе слиты воедино марксизм и мистицизм: Ленин является вездесущим духом и в качестве бессмертной жизненной силы представляет собой часть объективного мира. Тема несовместимости Ленина со смертью подчеркивается и в стихотворении Владимира Маяковского «Комсомольская»:

«Ленин» и «Смерть» —

слова-враги, «Ленин» и «Жизнь» —

товарищи…

Ленин —

жил.

Ленин —

жив.

Ленин —

будет жить[471].

В некоторых славословиях говорится об особой связи между Лениным и народом:

«… Ленин не умер. Ленин живет. Ленин перестал быть личностью — Ленин стал миллионами. Ленин давно уже сама революция… великая мудрость пролетарской тактики, великая сила пролетариата, воля и уверенность в победе. Ленин не умер. Ленин живет. Нет в мире уголка, где есть трудящиеся, угнетенные, эксплуатируемые, где нет Ленина»[472].

Утверждение, что Ленина заменил коллектив, повторялось в 1924 г. повсеместно. Емельян Ярославский, автор широко известной биографии Ленина, особо подчеркивает эту мысль:

«Да, Ленин умер… Но если мы все будем делать беззаветно дело Ленина, мы сможем своей коллективной силой, коллективной работой, коллективной волей его заменить»[473].

Концепция бессмертия Ленина через претворение его в коллектив перекликается с идеями большевистских богостроителей двадцатилетней давности, которые обожествляли человечество как коллективное существо. Здесь можно вспомнить и христианский догмат, согласно которому после вознесения Христа к его духу получили возможность приобщиться собрания верующих.

Параллель Ленина с Христом явственно прослеживается в ряде приуроченных к его смерти хвалебных сочинений. Любопытно, что эта связь наиболее заметна в статьях, вышедших из-под пера журналистов еврейского происхождения; возможно, она указывает на слабую культурную связь авторов с русским народом, а также говорит об их сознательных попытках соорудить формулировки, которые произвели бы впечатление на православных читателей. Наиболее яркий пример такого подхода к теме дает журналист Лев Сосновский, еврей по происхождению. В день похорон Ленина он опубликовал панегирическую статью, в которой вновь преподносит двойственный образ вождя: Ильича — человека и бессмертного Ленина; эта идея была сформулирована автором после покушения на Ленина в 1918 г. В этой удивительной личности, писал он, соединились двое: Ленин, живущий вечно, и Ильич, простой человек. Характерными чертами Ильича были простота, доступность, глубокомыслие, мудрость и справедливость. Он был «человек редкой моральной чистоты, скромности и выдержки в личной жизни (по-старому сказали бы: святой жизни человек)». Ленин являлся вездесущим бессмертным духом. «Ленин жив, ибо Ленин стучит в сердца и будет стучать, пока не будут загнаны в преисподнюю демоны капитализма и эксплуатации». «Но, — продолжает Сосновский, — если Ленин не умер и не умрет, почему же такая скорбь, такое горе?». Почему сотни тысяч рабочих, несмотря на холодную погоду, выстроились в очередь, чтобы пройти мимо гроба, выставленного в Колонном зале? «Это прощаются с Ильичем. Да, к великому несчастью от нас ушел Ильич. Живой человек, такой знакомый, такой близкий, дорогой и любимый»[474]. Дуализм образа Ленина — подражание Христу, а также средневековому русскому царю (идеализированным представлениям о нем), который был в частной жизни скромен, однако в качестве верховного правителя считался бессмертным и внушал благоговейный ужас. Что бы ни думал по этому поводу сам Сосновский, он, без сомнения, ожидал, что изобретенная им формула «Ильич-Ленин» отзовется в политическом и религиозном сознании читателей — а его публикации в течение многих лет были обращены к крестьянской аудитории[475].

Подобным же образом представила Ленина в день похорон передовая статья «Правды»: смертным и бессмертным одновременно. Ее автор, Петр Стучка, председатель Верховного Суда РСФСР добавляет, что бессмертие Ленина — дело его собственных рук, что накануне болезни он создал в качестве замены себе свой бессмертный образ, чтобы подготовить народ к жизни в его отсутствие. После выстрела в 1918 г. Ильич не мог не выжить, потому что в случае его смерти Советская Россия не вынесла бы этой потери. Ленин знал, однако, что скоро он умрет и партия осиротеет. «Но Ильич и это предусмотрел, он не только обошел Антанту, он перехитрил саму природу. Он и туг дал нам передышку — на деле освоиться с мыслью, как жить без него. А когда Ильича не стало, у нас остался все-таки Ленин. Незаметно перед нашими глазами прошла эта метаморфоза. Он долгое время совмещал Ильича и Ленина, незаметно их совмещал. В то время, как вся Россия до отдаленнейшего уголка знала своего Ильича, уже портрет Ленина шествовал рядом с Божьей матерью по темным селам Италии»[476]. Стучка сознательно рисует Ленина как религиозного лидера, стоящего в одном ряду с Мохаммедом, Христом и Буддой, но добившегося большего успеха. Этим троим для достижения своей цели потребовались века — Ленин преуспел еще при жизни, Ленин добился спасения всех угнетенных во всем мире — влияние Мохаммеда, Христа и Будды распространилось в ограниченных регионах[477].

Описывая Ленина, передовая «Известий» прибегает к религиозной терминологии, редактор газеты (по происхождению еврей, как и Сосновский), утверждает, что имя Ленина вошло в «святцы». Он писал также о могиле Ленина: «Эта могила станет местом мирового паломничества для всех угнетенных и обиженных современным строем»[478]. Паломничество — это посещение верующими святых мест, гробницы. Если могила Ленина является местом паломничества, значит — она свята. В своей известной статье о смерти и похоронах Ленина Зиновьев повторяет утверждение, что могила Ленина является объектом паломничества: «Пройдут десятилетия и века — эта могила будет становиться все более близкой и дорогой десяткам и сотням миллионов людей, всему человечеству. Сюда начнется паломничество не только со всех концов нашего Союза Республик, обнимающего шестую часть всей суши, но и из Китая, Индии, Америки, со всего мира»[479]. Прошло полгода, и набальзамированное тело Ленина было помешено в деревянный мавзолей, и туда потек непрерывный поток паломников.

С момента смерти вождя его останки облеклись жизнью и властью:

«Ленин умер. Но Ленин жив в миллионах сердец… И даже самой физической смертью своей отдает Ленин свой последний приказ: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“»[480].

Телу Ленина было назначено стать фокусом его посмертного культа. Приверженцы ленинизма желали приобщить к своим политическим идеалам грядущие поколения. Ленинские уголки выступали в качестве местных святынь культа, центров почитания памяти Ленина, который благодаря своим нетленным останкам мог почитаться святым и бессмертным.