Глава 1. ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НКВД № 00446

Глава 1. ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НКВД № 00446

Во времена хрущевской «оттепели» антисталинисты ёрничали в отношении патриотической предвоенной киноленты «Если завтра война», в которой звучала песня со словами «и на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью могучим ударом». Впечатлительные интеллигенты не понимали, что сценарий фильма писался на материале масштабных съемок, сделанных на осенних маневрах 1937 года. Причем выпуск фильма преследовал не идеологические, а популяризаторские цели – привлечение молодежи для службы в армии. Об этом говорил уже подзаголовок: «Батальный фильм на хроникальной основе».

Поэтому, издеваясь над рекламным фильмом, «творческая» интеллигенция фактически изгалялась над собой. Люди «культуры» не понимали, высмеивая разворачивавшееся на экране действие, что они глумилась над оплакиваемыми ими «великими полководцами». Именно так представляли войну расстрелянные в 37-м тухачевские, якиры и уборевичи, когда ранее проводили подобные маневры в своих округах. Примечательно другое. Сталин разрешил киношникам смонтировать рекламную ленту о войне с немцами за три с половиной года до нападения Германии, когда у СССР не было с ней границы.

То есть уже в 1937 году вождь знал, что завтра будет война, и начал к ней масштабную подготовку. Ибо как пелось в песне: «Если завтра война, если завтра в поход, – будь сегодня к походу готов!». Впрочем, вблизи дальневосточных границ страны, в Китае, реальная война уже шла. Поэтому начавшаяся летом Большая чистка проводилась по законам военного времени.

Солженицыным был запущен миф, будто бы раскулаченных в годы коллективизации выселяли только «в тундру и тайгу». На самом деле многие семьи кулаков расселяли в Казахстане, Средней Азии, на Северном Кавказе, на Украине, в Нижегородском крае и на Средней Волге, а также внутри краев и областей. Причем массовое выселение было прекращено уже в 1932 году. Если посмотреть трезвыми глазами, то высылка кулаков в годы коллективизации стала своеобразным продолжением столыпинских реформ и одновременно «освоением целинных земель» – только в принудительной форме. Но кулацкая высылка не была «каторгой», как утверждает интеллигенция.

И если бы кулаки действительно были способны «накормить страну», то у них была возможность это доказать. Спецпереселенцы, высланные в 1930–1931 годах, были освобождены от всех налогов и сборов до 1 января 1934 года, а некоторым из них эта льгота была продлена до 1 января 1935 года. Правда, позже трудпоселенцам полагалось погасить ссуды, выдававшиеся государством на хозяйственные и иные нужды. Но когда в 1937 году были «погашены ссуды по задолженности на сумму около 10,5 млн руб., на 1 января 1938 года ос­таток составлял почти 68,2 млн руб.».

И все-таки деньги не были выброшены на ветер. В 1937 году трудпоселенцы посеяли яровых на площади 377352 га, озимых – 83248 га, вспахали под зябь и пары – 308939 га. Для обслуживания «неуставных сельхозартелей трудпоселенцев специализировались 24 машинно-тракторные станции и 21 машинно-тракторная мастерская, имевшие около 1000 тракторов, 100 комбайнов и 200 автомашин». В 1937 году «валовой сбор урожая в «кулацкой ссылке» составил (в тоннах): зерно – 294859,3; хлопок – 14119,4; масленичные и технические культуры – 4161,3; рис – 496,0; картофель – 167800,5; овощи – 38274,1; кормокор-неплоды – 14041,0; сено – 402284,5; силос – 45241,3; грубые корма – 229583,3. На 1 января 1938 года число рабочего скота у трудпоселенцев составляло 56326 голов, крупного рогатого скота – 196338, свиней - 62303, овец и коз - 224036, птицы – 194675 голов».

Но кулак мог хозяйствовать только за счет эксплуатации своих односельчан и при наличии частной монополии на рынке. Поэтому в условиях отсутствия экономического диктата не все трудпоселенцы желали «копаться в земле». В начале 1938 года 142311 из них работали в тяжелой промышленности системы Наркомтяжпрома: в Свердловской, Новосибирской, Челябинской, Иркутской, Ленинградской и других областях. И лишь 63 926 трудпоселенцев в это же время были заняты в лесной промышленности системы Наркомлеса. Трудно сказать, сколько раскулаченные «нарубили леса», а вот «наломать дров» они могли много.

Примечательно, что если на конец 1931 года «в целом было выслано 1803392 кулаков и членов их се­мей, в действительности в местах расселения проживало лишь 1421380 человек. На 1 июля 1938 года на учете Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД числилось 997329 чел., проживавших в 1741 трудпоселке. Помимо раскулаченных, в это количество входили и десятки тысяч люмпенизированных элементов, выселенных к 1938 году из крупных городов и из погранзон.

Куда же делись еще 424 тысячи? В основном бежали. По данным Земскова, «только с 1932 по 1940 г. из «кулацкой ссылки» бежали 629042 чел., а было возвращено из бегов только 235120. Причем в некоторых районах «кулацкой ссылки» количество бежавших превысило число остававшихся в трудпоселках». Так, в конце 1938 года специальная комиссия НКВД, обследовавшая трудпоселки в Архангельской области, установила, что из 89,7 тыс. состоявших здесь на учете трудпоселенцев, 38,7 тыс. находились в наличии, а 51,0 тыс. числились в бегах.

Массовые побеги начались еще в период коллективизации – уже в 1932 году из 1317032 находящихся в местах высылки бежали 207210 человек, в 1933 году из 1142044 бежали 215856. В это же время шел процесс их освобождения. Только как «неправильно высланных» в 1934 – 1938 годах из высылки было освобождено 31515 человек, а 33565 – передано на иждивение. Тысячи из них были освобождены «в связи с направлением на учебу, вступлением в брак с нетрудпоселенцами и по другим причинам».

Чтобы вернуть «целинников» в места поселения, определенные шаги предпринимала милиция. Уже с марта 1933 года, главным образом, в западных и центральных районах начались разнообразные чистки больших городов и приграничных территорий от социально опасных и деклассированных элементов. В мае 1933 года только в одном Томске собралось около 25 тыс. «москвичей, ленинградцев, сочинцев и т.д.». Но активного розыска беглецов обычно не велось; коменданты трудпоселков объявляли их розыск лишь в том случае, если им случайно удавалось узнать, где проживают бежавшие.

И для 395 тысяч беглецов началась жизнь в подполье, часто с фальшивыми документами. Причем многие беглые кулаки не просто оседали в деревне, терроризируя колхозников. Создавая криминальные структуры, являвшие собой гнезда вредительства и коррупции, они сра­щивались с аппаратом районных советских и даже партийных органов, вредя колхозному строительству изнутри. Однако власть не могла заниматься «вечным» вылавливанием беглецов.

Поэтому, начав разработку акции по ликвидации в стране «шпионско-диверсионной базы», Ежов не снял с повестки дня задачу по зачистке криминализированных слоев населения. Ее цели были определены в оперативном приказе НКВД № 00447 от 30 июля «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В документе указывалось:

«Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много и в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, мусаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п.

Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорта и строительства. Кроме того, в деревне и городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников – скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др., отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий.

Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности».

Уже из преамбулы приказа видно, что нарком НКВД не «изобретал велосипед» и в качестве лиц, подлежащих чистке, перечислял те категории, которые назывались в заявках на лимиты репрессий, поступивших в Москву с мест в процессе подготовки акции. Однако он не пускал процесс на самотек и уточнял, какие категории населе­ния подлежали арестам и следственной проверке:

«1. КОНТИНГЕНТЫ, ПОДЛЕЖАЩИЕ РЕПРЕССИИ

1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.

2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.

3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою преступную деятельность.

4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, мусаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандопособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.

5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.

6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу.

7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой. Репрессирова­нию подлежат также элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.

8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность.

9. Репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне – в колхозах, совхозах, сельскохозяйственных предприятиях и в городе – на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и на строительстве».

Как очевидно из перечня, репрессиям подлежали лица, изобличенные следственными и агентурными материалами, скрывшиеся от наказания или бежавшие из мест заключения и продолжавшие преступную деятельность. Поэтому даже при наличии «патологического» интеллигентского воображения к этому разделу приказа даже трудно придраться. Фактически речь шла о тех социальных слоях, которые продолжали свое противостояние существующему строю, нанося вред государству в активной форме. И в соответствии с Уголовным кодексом правоохранительные органы не только имели право, но и были обязаны осуществить меры пресечения в отношении лиц, нарушавших законы.

II. О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИИ

1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:

а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и по рассмотрении их дел на тройках – расстрелу; б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них – заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.

2. Согласно представленным учетным данным, наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД утверждается следующее количество подлежащих репрессии».

Далее следовал перечень лимитов репрессированных по первой и второй категориям. Не приводя этого списка, напомним, что в состав троек входили: руководители региональной структуры НКВД, партийных органов, прокуратуры или представитель органов власти. Это не «двенадцать присяжных», собранных «на улице», а люди, обладавшие не только государственными полномочиями, но и авторитетом своего должностного положения и уже в силу такого обстоятельства обязанные соблюдать существовавшие законы. Но и для них регламентировались особые правила:

«3. Утвержденные цифры являются ориентировочными. Однако наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имеют права самостоятельно их превышать. Какие бы то ни было самостоятельные увеличения цифр не допускаются. В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства. Уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой катего­рии, – во вторую категорию и наоборот – разрешается.

4. Семьи приговоренных по первой и второй категориям, как правило, не репрессируются. Исключение составляют: а) Семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены такой семьи, с особого решения тройки, подлежат водворению в лагеря или трудпосёлки.

б) Семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживающие в пограничной полосе, подлежат переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краев и областей.

в) Семьи репрессированных по первой категории, проживающие в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове-на-Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, подлежат выселению из этих пунктов в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов...

III. ПОРЯДОК ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ

1. Операцию начать 5 августа 1937 года и закончить в четырехмесячный срок. В Туркменской, Таджикской, Узбекской и Киргизской ССР операцию начать 10 августа с.г., а в Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях – с 15 августа с.г.

2. В первую очередь подвергаются репрессиям контингенты, отнесенные к первой категории. Контингенты, отнесенные ко второй категории, до особого на то распоряжения репрессии не подвергаются... В отношении всех тех арестованных, которые будут осуждены к заключению в лагеря или тюрьмы на разные сроки, по мере вынесения приговоров доносить мне, сколько чело­век, на какие сроки тюрьмы или лагеря осуждено».

То есть приказ наркома строго регламентировал как порядок арестов, так и ход ведения следствия. Одновременно оговаривались все правовые процедуры, связанные с организацией и рассмотрением следственных дел, утверждением меры наказания и отчетности:

«6. На каждого репрессированного собираются подробные установочные данные и компрометирующие материалы. На основании последних составляются списки на арест, которые подписываются начальником оперативной группы и в 2-х экземплярах отсылаются на рас­смотрение и утверждение Наркому внутренних дел, начальнику управления или областного отдела НКВД. Нарком внутренних дел, начальник управления или областного отдела НКВД рассматривает список и дает санкцию на арест перечисленных в нем лиц.

7. На основании утвержденного списка начальник оперативной группы производит арест. Каждый арест оформляется ордером. При аресте производится тщательный обыск. Обязательно изымаются: оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционная литература, драгоценные металлы в монете, слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. Все изъятое заносится в протокол обыска...

IV. ПОРЯДОК ВЕДЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ

1. На каждого арестованного или группу арестованных заводится следственное дело. Следствие проводится ускоренно и в упрощенном порядке. В процессе следствия должны быть выявлены все преступные связи арестованного. 2. По окончании следствия дело направляется на рассмотрение тройки. К делу приобщаются: ордер на арест, протокол обыска, материалы, изъятые при обыске, личные документы, анкета арестованного, агентурно-учетный материал, протокол допроса и краткое обвинительное заключение.

V.ОРГАНИЗАЦИЯ И РАБОТА ТРОЕК...»

Далее нарком НКВД приводил утвержденный им «персональный состав республиканских, краевых и областных троек» и предписывал: «2. На заседаниях троек может присутствовать (там, где он не входит в состав тройки) республиканский краевой или областной прокурор... 4. Тройки рассматривают представленные им материалы на каждого арестованного или группу арестованных, а также на каждую подлежащую выселению семью в отдельности. Тройки, в зависимости от характера материалов и степени социальной опасности арестованного, могут относить лиц, намеченных к репрессированию по второй категории, – к первой категории и лиц, намеченных к репрессированию по первой категории, – ко второй.

4. Тройки ведут протоколы своих заседаний, в которые и записывают вынесенные ими приговора в отношении каждого осужденного... К следственным делам при­общаются выписки из протоколов в отношении каждого осужденного.

VI. ПОРЯДОК ПРИВЕДЕНИЯ ПРИГОВОРОВ В ИСПОЛНЕНИЕ

1. Приговор приводится в исполнение лицами по указаниям председателей троек, т.е. наркомов республиканских НКВД, начальников управлений или областных отделов НКВД. Основанием для приведения приговора в исполнение являются: заверенная выписка из протокола заседания тройки с изложением приговора в отношении каждого осужденного и специальное предписание за подписью председателя тройки, вручаемые лицу, приводящему приговор в исполнение... Документы об исполнении приговора приобщаются в отдельном конверте к следственному делу каждого осуждённого. 3. Направление в лагеря лиц, осужденных по 2-й категории, производится на основании нарядов, сообщаемых ГУЛАГом НКВД СССР.

VII. ОРГАНИЗАЦИЯ РУКОВОДСТВА ОПЕРАЦИЙ И ОТЧЕТНОСТЬ

1. Общее руководство проведением операций возлагаю на моего заместителя Начальника Главного управления государственной безопасности – комкора тов. ФРИНОВСКОГО. Для проведения работы, связанной с руководством операцией, сформировать при нем специальную группу. 2. Протоколы троек по исполнении приговоров немедленно направлять начальнику 8-го Отдела ГУГБ НКВД СССР с приложением учетных карточек по форме № 1. На осужденных по 1-й категории одновременно с протоколом и учетными карточками направлять также и следственные дела. 3. О ходе и результатах операции доносить пятидневными сводками к 1, 5, 10, 15, 20 и 25-му числу каждого месяца телеграфом и подробно почтой...

Народный Комиссар Внутренних дел Союза ССР... Н. ЕЖОВ»[61].

Из содержания документа видно, что в этой практически полицейской акции, скрупулезно и до деталей спланированной профессионалами НКВД, речь шла о категориях населения, представлявших социальную опасность для любого цивилизованного общества, поскольку борьба с терроризмом и уголовщиной является прямой обязанностью государства. Причем приказ не допускал никакой местной самодеятельности и импровизации, дававшей право изменить характер этой строго регламентированной акции. Однако у исполнителей вопросы, видимо, появились. Поэтому 7 августа, конкретизируя задачи, в качестве исполнительной инструкции НКВД разослал циркуляр № 61, в котором указывалось, кто и за какие преступления подлежал осуждению тройкой:

«1. Преступники, совершившие вооруженное и насильственное ограбление. 2. Рецидивисты, преследовавшиеся за скотокрадство, грабеж на большой дороге и укрывательство, а также содержатели притонов. 3. Рецидивисты и уголовники, бежавшие из мест заключения. 4. Рецидивисты и уголовники без постоянного местожи­тельства, не занимающиеся общественно-полезным трудом, против которых хотя и не выдвигается обвинение в конкретном преступлении, но которые сохраняют контакты с криминальной средой».