ДИКОВИННЫЕ ЗВЕРИ
ДИКОВИННЫЕ ЗВЕРИ
Напомним замечательно лаконичное и емкое выказывание Исидора Севильского о Восточных Индиях: там, пишет он, горы золота; под охраной драконов и грифов и бессчетное множество людей-монстров. Тем самым ученый муж не только обозначил три главные приметы сказочных земель, но и определил их нерушимую связь: где есть чудовищные звери и люди — там ищи горы золота. Впрочем, такое тесное соседство чудовищ с сокровищами установилось еще в фольклоре азиатских и европейских народов. Кто встает на пути к сказочному богатству? Сказочные персонажи, в том числе люди-монстры. Кто в сказках обычно стережет клады? Лучшего сторожа, чем дракон, для этого не найти. Так что почтенный испанский энциклопедист лишь высказал то, что всем уже давно было известно. Поэтому сказанное о Востоке в сознании первопроходцев Нового Света очень легко переместилось на Запад, Конкистадоры, во многом сохранявшие фольклорное мышление и мироотношение, несомненно держали в уме эту связь: ваг почему они так настойчиво выспрашивали индейцев о зверях-чудовищах и о людях-монстрах, — вот почему встречи с этими малосимпатичными персонажами их не столько страшили, сколько радовали. Рассказы о драконах, постоянно сопровождавшие сообщения о богатых городах, как бы служили знаком того, что ищущий — на верном пути.
Так, ревностный искатель Эльдорадо Николаус Федерман во время второй экспедиции в Венесуэлу в 1539 г. однажды наткнулся на множество заброшенных туземных селений. Как сообщает хронист фрай Педро де Агуадо, на расспросы «индейцы рассказали, что в той реке, на брегах коей они стали лагерем, живет страшный и кровожадный многоголовый зверь — он пожирал индейцев, из-за чего остальные покинули обжитые места. Некоторые солдаты Федермана нисколько не удивились тому, ибо, по их заверениям, они не токмо слыхали оглушительные завывания сего монстра, но также видели его собственными глазами и подтверждали, что оный ужасен обличьем и имеет множество голов…» Эта новость внушила большие надежды, и обессиленные люди продолжили поиски золотой страны. Несколько позже хронист Эррера рассказал о подобной многоголовой гидре, которая опустошила индейские селения в долине Упар провинции Санта-Марта (территория нынешней Колумбии).
Встречались в Новом Свете и, так сказать, «классические» драконы. «Огромных змей с лапами и с крыльями видели в различных землях Индий», — уверяет Леон Пинегао и приводит тому ряд убедительных подтверждений. Так, по словам Эрреры, в Мексике жители селения Чьяпас наблюдали ужасного зверя: «…был он величиною с лошадь, медлителен в движениях, телом походил на змея, но с двумя когтистыми лапами и с крыльями на спине, глаза его светились как два горящих угля, и издавал он громкие посвисты, при виде его один из индейцев умер на месте от стража». Мексиканский хронист XVII в, Хуан де Торкемада рассказывает, как во время извержения вулкана и наводнения в город Гватемала воды занесли «двух огромнейших драконов, а глаза у них были каждый размером с сомбреро».
С драконами конкистадоры отождествляли и анаконд, о чем свидетельствует их второе название, данное испанцами, — боа. Оно восходит латинскому слову «bos» (бык). По сведениям Мегасфена, Плиния и Солина, в Индии жили такие огромные змеи, что они целиком заглатывали быка, а римский географ Помпоний Мела, живший в I в., не сомневается, что им ничего не стоило проглотить и слона. Анаконда редко вырастает до девяти метров; но у страха, как говорится, глаза велики, и первопроходцы, впервые видевшие этого удава на реке Напо бассейна Амазонки, сообщают, что достигал тот змей семидесяти шагов в длину (то есть около пятидесяти метров), а голова его была длиной с борзую и толщиной с коня. В Венесуэле, рассказывает участник экспедиции, восемнадцать солдат, решив перекусить, все вместе присели на ствол дерева, полузасыпанный упавшими листьями, как вдруг ствол зашевелился под ними, и, вскочив, они с ужасом увидели, что это был громаднейший змей. Такие змеи, по оценке конкистадоров, могли проглотить быка и тем самым подтвердить научную репутацию античных авторитетов, а значит, и до сокровищ оставалось рукой подать.
Наличие этих ужасных существ нисколько не противоречило и близости земного рая — наоборот, по мнению Леона Пинело, служило тому дополнительным подтверждением, ведь по мере приближения в Эдему чудеса множатся и разрастаются. В частности, он описывает двухголовую змею, настолько ядовитую, что если босиком наступить на то место, где она проползла, человек умрет в страшных корчах. В Новой Гранаде (нынешняя Колумбия) такую змею разрубили надвое, и что же вы думаете? — две половинки поползли навстречу друг другу, соединились и тут же срослись! Особое внимание апологета американского рая привлекает сообщение Эрреры о том, что он видел на материковой земле «змею с головой и лицом человека, вроде как подростка, и с глазами, как у теленка». А ведь многие богословы считали, что именно так выглядел коварный искуситель Евы — змей с женской головой, и часто в таком обличье изображали его художники. Не потомок ли это врага рода человеческого?
Здесь чудеса на каждом шагу. Диковинные обитатели земель Нового Света
Где есть драконы — не может не быть грифонов (грифов), чудовищ с телом льва и головой орла. Еще в античной мифологии им было определено достойное их устрашающего вида и кровожадности занятие — сторожить золото; и видимо, они неплохо с этим делом справлялись, коль скоро в средневековье их переселили в Индию на золотые горы. Надо сказать, что среди древних греков и римлян грифоны не пользовались особой популярностью, зато позже они с лихвой окупили былое пренебрежение. Грифон — излюбленный персонаж изобразительного искусства средних веков, с ним могут соперничать только сирена и единорог.
Грифонов в Новом Свете видели неоднократно. Засвидетельствовано сообщение перуанского солдата, который имел возможность наблюдать, как огромные птицы поднимали в воздух индейцев и разрывали когтями на части; мало того, он держал в руках перо этой птицы, такое тяжелое, что не без труда смог его поднять. Леон Пинело приводит рассказ венесуэльского солдата, которого преследовал грифон и вынудил нырнуть в реку — только тем он и спасся.
Разумеется, вместе с грифоном в Америку перекочевал и единорог. В отличие от многих других мифических существ древнегреческого происхождения, этот зверь родился именно в Индии: его изображения встречаются в памятниках культуры III тысячелетия до н. э., он не раз упомянут и в древнеиндийском эпосе «Махабхарата». Из Индии через ближневосточные культуры единорог добрался до Греции и явился во всей своей красе в первоначальном тексте «Физиолога». Премудрая книга характеризует единорога как сильного и лютого зверя, которого может приручить только девственница, оттого он и представлен как символ чистоты и целомудрия. Позже на этой символической основе христианская традиция связывала единорога с девой Марией и Иисусом Христом, что, впрочем, никому не мешало верить в его реальное существование.
«В соответствии с достоверными сообщениями, коими я располагаю, — пишет Леон Пинело, — единороги, несомненно, обитают в Вера-Пас, ибо жители сей перуанской провинции неоднократно видели животных наподобие лошади с длинным рогом на лбу». Видимо, обитали эти звери и на севере Мексики, о чем свидетельствует в своем «Донесении» фрай Маркос, направленный в разведывательную экспедицию в богатую страну Сибола Семи Городов. «Здесь, в этой долине, — вспоминает монах, — индейцы принесли мне шкуру животного величиною с коровью. Они говорили, что это шкура зверя с одним рогом на лбу, который загнут к груди, а затем выпрямлен, и зверь этот столь силен, что пробивает рогом любого другого зверя, сколь бы крепок он ни был. Сказывали они, что в той стране водится много таких животных. Цветом та шкура напоминает оленью, а шерсть на ней длиною в человеческий ноготь».
В Новом Свете место нашлось даже гарпиям. В греческой мифологии эти омерзительные полуженщины-полуптицы, отличавшиеся диким и злобным нравом, связывались со стихиями: как ветер, неожиданно налетали они, похищали детей и столь же внезапно исчезали. Со слов конкистадоров, покорявших Панаму; Педро Мартир рассказал о появлении этих существ на побережье Дарьенского залива. Примечательно, что прилетают они, как и положено по мифологическим канонам, во время бури. «Вдруг поднялся яростный ветер, вырывавший с корнем деревья и уносивший в воздух деревянные дома туземцев, и принес ураган в ту землю двух птиц, подобных гарпиям, о коих повествовали древние, ибо те птицы имели женские лица во всех их чертах — подбородок, рот, нос, зубы, брови и завлекательные глаза. Одна из тех птиц была столь невообразимой величины, что под ее тяжестью ломалась любая самая толстая ветвь дерева. Она похитила индейца и взлетела на вершину утеса, чтобы пожрать его там; и таков был ее вес, что даже на камнях остались глубокие следы ее когтей. Другая птица была поменьше, очевидно, ее дочь». Индейцы, рассказывает Мартир, задумали избавиться от опасного соседства и разработали хитроумный план. Они вырезали из дерева скульптуру человека в полный рост, ночью установили ее на поляне, а сами спрятались в зарослях. На рассвете старшая гарпия клюнула на приманку — тут-то индейцы разрядили в нее свои луки и убили ее. Младшая гарпия предпочла больше не связываться с людьми и убралась неизвестно куда.
Важно подчеркнуть, что в трудах хронистов все эти мифические существа описывались наравне с реальными американскими животными — такими как ягуар, кайман, броненосец, скунс — и, главное, с той же степенью внутреннего изумления. Поэтому читатель (да и сам хронист) той поры оказывался перед выбором: либо верить всему, либо не верить ничему, а отшелушить в этой области истину от вымысла ему даже и в XVII в. было затруднительно. И хронист, собиравший «достоверные» сведения, а вслед за ним и читатель предпочитали верить всему.
Разумеется, чудесный бестиарий Нового Света далеко не исчерпывался упомянутыми существами, как не исчерпывался он и животными злобными и опасными для человека. Чтобы не создавать превратного впечатления об американской фауне как о скопище отвратительных чудовищ, завершим эту под-главку фрагментом из «Всеобщей истории Индий» Гонсало Фернандеса де Овьедо-и-Вальдеса; «Уж коли речь зашла о грифоне, то дошли до меня слухи о другой диковинке, не менее удивления достойной: сказывали мне, что в южной земле, где Перу, видели зверька вроде обезьянки из породы длиннохвостых, каковая от головы до средины туловища вкупе с передними лапами покрыта перьями всяких разных цветов и оттенков, а далее вплоть до хвоста — гладкой и мягкой шерсткой рыжеватого цвета, как у светлого леопарда. Размерами тот зверек чуть превышал ладонь, а характером, говорят, был весьма покладист и легко привыкал к человеку. В городе Санто-Доминго побывали достойные доверия люди, кои утверждали, будто своими глазами видели такого котика и даже держали его в руках, и был он точь-в-точь таким, каким я описал его; а еще того удивительнее их уверения, что зверек сей, бывало, сидючи на плече хозяина либо там, где его привязывали, принимался по своему желанию петь, как соловей или горный жаворонок, и начинал с тихих трелей, а засим мало-помалу возвышал голос и пел куда громче упомянутых птиц и куда с большим разнообразием, даже выводя сладкие мелодии, отчего пение его доставляло превеликую радость, и длилось оно столь долгое время, сколь длится пение птиц, к тому расположенных. Иные сочтут, что зверек сей произведен на свет от любовной связи какой-нибудь птицы с котом или с кошкою, коль скоро он унаследовал в своем облике черты этих двух существ. Однако я придерживаюсь другого мнения, обосновывая его несовместимостью органов размножения птиц и котов, и посему я полагаю, что существо сие родилось вовсе не вследствие таковой связи, а является естественной и особой разновидностью животного мира наподобие грифона, благо зиждитель природы создал куда более великолепные и удивительные творения, заслужив славу и хвалу на веки вечные».