§ 4. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПОЗЕМЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

§ 4. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПОЗЕМЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

В числе владельцев поземельной собственности мы теперь встречаем некоторое изменение, по сравнению с эпохой Речи Посполитой. Землевладение церковных учреждений почти исчезает, т. к. царское правительство весьма недружелюбно к нему относилось. Церковные земли попадали сначала в разряд экономических; это земли православного духовенства. Земли католического духовенства частью были розданы, частью вошли в состав поиезуитских имений (214 тыс. дес[ятин] и некоторое время служили фундушем на содержание учебных заведений, а затем перешли в ведение казны. Кроме того, в казну вошли все бывшие столовые и старостинские имения, правда, многие из казенных имений были розданы.

Размер раздач пока трудно определить, но, во всяком случае, в эпоху раскрепощения крестьян казна владела крупным счетом от 12 млн. десятин (0,4 всего пространства, но цифры приблизительные). В этом числе были земли, находящиеся в непосредственном ведении казны, в том счете и поиезуитские, а также земли, находящиеся во временном пользовании частных лиц, — земли данные и пожалованные на определенные сроки. Вся остальная земля, т. е. около 17 млн. дес[ятин] находилась во владении помещиков.

На землях государственных жили в качестве арендаторов государственные крестьяне разных наименований. Кроме государственных крестьян, известных под этим общим наименованием, на государственных землях жили евреи-земледельцы, витебские панцырные бояре, старообрядцы, иностранные поселенцы, вольные люди и пр. Все эти разряды сложились исторически и в изучаемое время значения не имели. Таких государственных крестьян всех наименований по ревизии 1858 г. числилось 1066 тыс. душ обоего пола (513 тыс. ревизских душ).

По данным 1850 г., когда государственных крестьян числилось 516 тыс. ревизских душ, уменьшение последовало вследствие раздач, обеспечение землею этого разряда крестьян колебалось от 3,3 дес[ятин] на ревизскую душу (Витебская губ.), до 5,9 (Минская губ.). Могилевская ближе подходила к Витебской (3,7 дес[ятин]), а Виленская — (4,1 дес[ятин]) и Смоленская (4 дес[ятин]) стояли особняком. К сожалению, об экономическом быте государственных крестьян нам не удалось найти сколько-нибудь полных сведений. Как общее правило для всей России, этому разряду крестьян жилось значительно лучше, как в экономическом, так и в моральном отношении, а старообрядцы и панцырные дворяне Витебской губ. представляли собою довольно зажиточный крестьянский элемент. Кроме того, надо иметь в виду, что к числу крестьян, находившихся в ведении палат государственных имуществ, относились также однодворцы, под которыми разумелась мелкая шляхта, не доказавшая своих дворянских прав. В Минской губ. полный надельный участок семьи государственных крестьян заключал в себе от 17,8 до 28,3 десятин, причем оброк в среднем на каждую десятину равнялся 0,54 руб., колеблясь по уездам от 0,34 до 0,65. Это очень скромный размер оброка, сравнительно с тем, который приходилось платить помещичьим крестьянам.

При этом надо заметить, что государ[ственные] крестьяне не только по происхождению, но и по экономическому положению своему, были неоднородны. Среди них различались крестьяне (74 %), могшие брать в аренду полный надел (они имели не менее 2-х голов рабочего скота), полутяглые (20 %), огородники (6 %), не могшие иметь пахотной земли, и бобыли, работавшие большей частью у хозяев в качестве батраков. Государственные крестьяне были обеспечены скотом лучше помещичьих (1,2 лошади, 4,2 коров и волов, 7,6 мелкого скота на участок), а некоторые села известны были своей зажиточностью. В Смоленской губ. наблюдается по уездам чрезвычайное разнообразие наделов государственных крестьян с колебанием от 4,3 до 17,7 дес[ятин] на душу; в общем это щедро наделенные крестьяне.

Вся остальная масса земли принадлежала частным владельцам. На этой площади жило, по данным 1858 г., 3 млн. 127 тыс. душ обоего пола крепостных крестьян (1519,5 тыс. ревизских душ). Деление этих крестьян на оброчных и барщинных большого экономического значения не имело, т. к. процент оброчных ничтожен (6 %). Количество дворовых было также невелико, за исключением Смоленской губ. (7 %), т. к. эта губерния примыкала по своим обычаям к великорусским, где применение труда дворовых было весьма распространено. В белорусских же губ[ерниях] дворовую прислугу, как это и раньше было, составляли наемные элементы, мелкая шляхта, вольные люди и пр. В общем, распределение крепостных и дворовых по губерниям в 1858 г. выражалось в следующих цифрах: см. табл. 7.

Губернии всех крепостных дворовых % дворовых

обоего пола обоего пола

Смоленская 758,520 53014 7,0

Могилевская 571,480 15183 2,5

Минская 597,894 14,434 2,4

Витебская 444,998 11,903 2,6

Виленская 401,570 19,305 4,7

Гродненская 353,158 13,207 3,7

[Всего] 3.127.580 127.046 [4,0]

Это количество крестьян очень неравномерно распределялось между землевладельцами. Количество мелких владений было велико, но к исходу крепостного права наблюдается снижение мелких владений и увеличение числа средних; что касается крупных владельцев, то процент их несколько подымается, но зато уменьшается количество крестьян, приходящееся в среднем на каждое владение. Сказанное мы можем подтвердить данными, относящимися к двум периодам — к 1835, 1858 гг; причем мы берем относительные данные, не только для белорусских, но и для литовских губерний, что конечно не изменяет сути дела. Вот эти данные: см. табл. 8.

% владельцев % крестьян у владельцев

до 21 21-100 101-1 тыс. свыше. до 21 21-100 101-1 т[ыс.] свыше

души душ душ 1 тыс души душ душ 1 тыс.

1835 г. 50,5 29,5 18,5 1,5 2,9 14,3 47,9 34,9

1858 г. 37,3 36,7 24,3 1,7 2,4 15,3 52,0 30,3

Вообще число мелких землевладельцев представляло собою наибольшую группу, но им принадлежало ничтожное число крестьян. Размер мелких владений очень незначителен, колеблясь от 4 до 8 душ крепостных на каждого владельца. Если взять 2 переписи 1851 и 1858 гг., то заметно быстрое падение мелкого землевладения. Вот интересующие нас данные: см. табл. 9.

----------------------------------------------------

Губернии На 100 приходится: Крестьян На одного мел-

землевладельцев, принадлежащих кого владельца

имеющих до 21 душ им. Крестьян

крепостных

1851–1858 гг. 1851–1858 гг. 1851–1858 гг.

Смоленская 64,7 48,2 8,0 5,5 8,3 8,0

Витебская 57,8 36,0 4,0 3,2 4,5 8,4

Могилевская 44,8 39,0 2,1 2,0 6,7 7,1

Гродненская 44,4 36,0 2,8 2,8 6,9 8,3

Минская 44,3 29,6 2,1 1,5 6,7 8,0

Витебская 34,2 30,9 1,6 3,2 6,9 9,4

По всем

губерниям 53,0 39,0 3,9 3,1 6,8 7,9

Отсюда видно, что зло мелкого крепостного владения, при котором крестьянину жилось хуже, чем у крупного помещика, начинало снижаться; уменьшился процент мелких владельцев, уменьшилось количество принадлежащих им крестьян, даже последовало некоторое укрупнение владений.

Надо заметить еще, что и в Белоруссии было известно владение крепостными беспоместного дворянства, т. е. тип чистого рабовладения, неприкрытого даже связью крестьянина с землей. Такие крестьяне составляли, правда, небольшой процент — 0,1 %, и на каждого из 431 беспоместного дворянина (12,9 % всех владельцев крепостных) приходилось в среднем 3,7 крепостных душ).

Среднее и крупное землевладение распределялись следующим образом: см. табл.10.

_____________________________________________________________________

% общего числа У них % общего

помещиков числа крепостных

Помещики, владевшие от 21 до 100

ревизских душ 35,3 17,0

Помещики, владевшие от 10 до 500

ревизских душ 20,0 39,4

По всей данной группе 55,3 56,4

Помещики, владевшие от 501 до 1000

ревизских душ 2,0 13,8

Помещики, владевшие свыше 1000

ревизских душ 1–2 26,3

По всей данной группе 3,2 40,1

Эти данные наглядно уясняют нам характер землевладения. Половина сред[них] владельцев владеет половиной крепостных душ и очень небольшая группа владеет 40 % крепостных, а 184 самых крупных владельцев владеет четвертью крестьян. Но встречается ряд владений, далеко превосходящее 1000 д[уш] крестьян; в Минской губ., напр., встречаем владения с 30 тыс. крепостных. Валовое распределение земельной собственности не все говорит. Необходимо было бы определить, как земля распределялась между помещиками и крестьянами, проникнуть за ограду помещичьего владения. Раньше инвентари, т. е. описания имений с показанием числа крестьян, скота, наделов и повинностей имели юридическое значение и для помещика, и для крестьянина: продажа, залог, крестьянская «старина», обычай, в том числе и размер повинностей. Крестьяне отстаивали ненарушимость своей старины, как могли и умели и еще в 16 в. это они проводили весьма успешно. С течением времени оппозиция стала труднее. Русское право и крепостные обычаи сводили счет на число ревизских душ и ни закону, ни обычаю не было дела до деталей отношений между помещиком и крестьянином.

Однако, наверное, можно сказать, что повинностное положение крепостных крестьян не улучшилось. Это вскрывают инвентарные правила. При составлении инвентарей в интересах помещиков было показать большие размеры крестьянских участков, повышение урожайности и цены для того, чтобы оправдать высокие платежи и повинности. Поэтому эти данные мало надежны. Во всяком случае, мы познакомимся с существующим положением вещей в той мере, в какой это возможно. Среди крестьян Минской губ. различаются в 40-х годах, кроме дворовых, тяглые (86,4 %), небольшое количество оброчных (2,2 %) из числа бывших чиновников, огородники (4,1 %), имевшие только землю для огородов, а иногда сенокос, и кутники (4,9 %), владевшие только усадьбами. Это сельские батраки, с которыми мы уже знакомы. Они были в наймах за харчи или у помещика, иногда на фабриках и заводах, или у крестьян же.

Средний надел тяглых и чиншевиков составлял 17,9 десятин, но он весьма варьировался, доходя в Бобруйском уезде до 26,3 дес[ятин] и падая в Новогрудском уезде до 13,9 дес[ятин]. Хозяйственная мощность двора в среднем состояла из 7,9 душ обоего пола, причем в нем в то время обычно считалось двое рабочих мужского пола и двое женских. Полным рабочим считался парень от 18 лет и девушка от 16-ти.

В числе крестьянских повинностей мы встречаем мало нового, главная повинность заключается в пригоне и в гвалтах. Как общее правило, во всей Белоруссии считалось нормальным отбывание в неделю со двора по 3 дня упряжных и по 3 дня пеших. Количество гвалтов чаще всего определялось с рабочей души. Кутники отбывали обычно по 24 дня в год, а ремесленники по 30 дней.

Сверх главной повинности — панщины, крестьяне отбывали шарварки, т. е. строительные работы в усадьбах, подводы или подорожчину, сторожу господского двора, окурки, т. е. ночную молотьбу. Женщины давали пряжу. Наконец, в зависимости от местных условий, на крестьян падал целый ряд сборов хлебом, сеном, соломой, льном, нитками, медом, лыками, лубьем, рогожей, грибами, ягодами и т. п.

Инвентарные комитеты оставили все эти сборы в натуре, но перевели их на деньги, причем при переводе на деньги рабочего дня они считались только со стоимостью крестьянского прокорма. Все же выходило, что в Минской губ. на каждую десятину надельной крестьянской земли приходилось отбывать 15,4 рабочих дня. Это соответствовало 1 руб 87 коп. на десятину при переводе повинности на деньги и 3 руб. 86 коп. в среднем на душу. В Гродненском повете норма крестьянских участков колеблется от 9 до 23 дес[ятин], но в среднем они приближаются к 12–13.

Перевод всех повинностей на деньги весьма колеблется, в зависимости от целого ряда условий и расчетов, но в среднем придется 2–3 руб. на десятину, причем в некоторых селах этот расчет падает до 1–1,1/2 руб. и подымается до 4-х руб.

Из этого очерка ясно, что размер повинностей был из самых серьезных обстоятельств, державших крестьянина в нищете. Комитеты, имевшие задания благоприятно относиться к крестьянам, все же высчитывали, что третья часть того, что крестьянин может добыть своим трудом, должна поступать в пользу помещиков. В действительности крестьянин давал ему больше и кроме того государству платил подушную и давал рекрут[ов]. Те же комитеты утверждали бюджет крестьянина, на каковом бюджете и строились все расчеты комитетов. Крестьянину полагалось 2–2 1/2 четверти ржи в год, 6 четвертей круп, на 3 руб. 30 коп. приварка и 75 коп. на соль. Для женщин эта порция уменьшалась на 1 четверть, а для подростков — на 2-х полагалось содержание 1,1/4 женщины. Затем на всю семью полагалось немного картофеля, овощей, водки, по 2 руб. на одежду для взрослого, по 1 руб. на весь хозяйственный инвентарь. Так как инвентарные постановления были шагом вперед, давали улучшение быта крестьян, то отсюда можно себе представить, каково было действительное положение крестьянина, т. е. то, с которым мы уже знакомы по наблюдениям очевидцев.

Действительно, положение крестьян спускалось до такого минимума, который в настоящее время трудно себе представить. Даже инвентарные правила не могли обуздать помещиков. В названной уже статье М. Мелешки мы встречаем выдержки из архивных дел, лежащих доселе под спудом. Оказывается, что в действительности были помещики, которые выгоняли крестьян на панщину по 4 дня в неделю с души, т. е. крестьяне работали поголовно 4 дня в неделю; уроки работ назначались тяжелые. Крестьяне выгонялись на сплав во время полевых работ. У помещика Богушевича крестьянские поля заросли лесом, потому что крестьянам некогда ее обрабатывать. Крестьяне разбегались. Помещица Ивановская требовала 6 и 7 дней панщины в неделю со двора и сверх того чиншы; она же отобрала крестьянскую землю на двор, даже в праздники она заставляла крестьян собирать ягоды. Одним словом, действительность превосходила, в отдельных и по-видимому многочисленных случаях все то, что говорят нам приведенные выше неутешительные подсчеты.