§ 9. ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ

§ 9. ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ

Совсем особое и выдающееся место занимают в истории русской политики в крае вопросы аграрной политики. Периодами русским правительством овладевала мысль создать в Белоруссии прочный землевладельческий класс из великороссов, взамен, или, по крайней мере, в противовес компактному в национальном и экономическом отношении польскому или полонизованному белорусскому элементу. Но и эта идея проводилась рядом мелких мероприятий, не соответствующих масштабу и средствам сильной власти и крупного государственного организма. Без цели и без плана, в силу случайных настроений, эта политика водворения русского землевладения то усиливалась, то смягчалась, производила много шума, отзывалась репрессиями и произволом, но приводила к чрезвычайно жалким результатам. Стремясь образовать противовес польскому дворянству, именно крупному, в виде насажденного русского дворянства, правительство не учло некоторых особенностей польской национальности, отсутствующих у великороссов, напр., любви к своей родине и сельско-хозяйственной культуре, ни того, что в белорусском крае оно при малейшей неудаче может вызвать разнородный и несплоченный элемент, склонный не к проведению и насаждению великорусской культуры, но к легкой наживе. Наряду с прочным старинным польским дворянством, поколениями жившим в данной местности, получившим там влияние, двигавшим сельско-хозяйственную культуру, богатым и зажиточным, появился великорусский помещик, случайный человек в крае, случайно получивший в награду за службу имение, или купивший его по низкой цене. Такой помещик наезжал на имение, наскоро его эксплуатировал, вырубал вековые леса, закладывал и перезакладывал и при удобном случае продавал, или просто бросал имение кредиторам. Это — помещик — чиновник, не расстававшийся со службой в столице, а иногда в местном центре, не имевший ни средств, ни желания поддерживать сельско-хозяйственную культуру. Таким образом, почти как общее правило, — явился великорусский помещик в Белоруссии, долженствующий составить противовес польской культуре.

Если к этому прибавить, что сильные административные связи в губернии или в столице давали такому помещику производить такие эксперименты, которые явно противоречили законам и под защитой которых фактически продолжало существовать польское и еврейское землевладение, то мы исчерпываем все качества того русского землевладения, которое так усердно и так бесплодно насаждалось русским правительством.

Фактическая история вопроса такова: еще при Николае I подымался вопрос об усилении русского влияния, посредством привлечения в край русских помещиков (1836 г.). Но это предположение окончилось ничем и в результате его было учреждено только 2 майората. В начале восстания 1863 г. генерал-губернатор Назимов предлагал конфискованные за участие в мятеже имения передать русским помещикам. Эта мысль очень понравилась в Петербурге, о ней поговорили, но ничего конкретного не сделали. Но с Муравьева этот вопрос принял конкретные формы: к 1863 г. издан был ряд законов, коими имелось в виду облегчить водворение русских помещиков в крае. Ряд земель был пожалован чиновникам за их участие в усмирении мятежа. Затем изданы были законы о льготной продаже конфискованных и казенных земель лицам «русского» происхождения. Земельным фондом для таких раздач и продажи были конфискованные земли и казенные. Приобретение земель и долгосрочная аренда их лицами польского происхождения были категорически запрещены. Но применение этого сложного законодательства на практике не всегда соответствовало ожидаемому результату.

В 1865 г. издано было высочайшее повеление о продаже казенных земель в белорусских губерниях лицам русского происхождения. Но эта операция шла туго. На имение назначались торги, которые обыкновенно, большей частью оказывались безуспешными, несмотря на льготы, предоставлявшиеся покупателям. Так, участки в 20–50 дес. земли предполагались к раздаче сельским учителям и волостным писарям, а участки в 50-1000 дес. земли продавались с рассрочкою на 20 лет.

Водворение русского землевладения, несмотря на старания правительства, большого успеха не имело. Виленский губернатор должен был признаться в отчете за 1881 г., что русское землевладение не достигло тех целей, которые ему ставило правительство, и правительственная политика потерпела крах. Во всем белорусско-литовском крае число русских землевладельцев в это время было не более 0,16 числа поляков, переход недвижимости в руки русских людей совершенно сократился, между тем, как польское землевладение росло обходными путями. При рассмотрении этого дела в комитете министром, выяснилось, что закон 1865 г. плохо исполнялся на практике просто потому, что из него сделали изъятия в пользу отдельных лиц. Поэтому были приняты некоторые меры против отдельных изъятий и против обхода закона, но меры эти имели паллиативный характер, напр., было ограничено приобретение акционерными компаниями участков не более 200 дес. Паллиативные меры продолжались и в последующие годы царствования Александра III. В 1885 г. был закрыт кредит в Государственном дворянском банке польским дворянам. Делались разные льготы отдельным покупщикам польских имений.

Вообще закон 1865 г. не отличался достаточной определенностью и давал повод местной высшей администрации проводить свою политику в землевладении. Так, генерал-губернатор Потапов поддерживал исключительно крупное землевладение. Он добился того, что было запрещено крестьянам-католикам, т. е. белорусам приобретать земельную собственность. Он был уверен в том, что при определении политической благонадежности надо руководствоваться не происхождением, но вероисповеданием, что никакие административные распоряжения, имевшие целью поддержать местные национальности, успеха не имели. Это значит, что его политика была направлена, прежде всего против местных национальностей и к усилению вероисповедной розни.

Однако, впоследствии эта сторона потаповской политики получила исправление. Закон 1885 г. разрешал крестьянам-католикам покупать землю в размере, однако, не более 60 дес., но впрочем, этот закон создавал очень сложную процедуру для получения разрешения, вследствие чего пользование им для крестьян было делом затруднительным.

В 1904 г. последовало уже более значительное ослабление этого закона. Поляки, т. е. лица польского происхождения, получили право покупать землю, но только бывшую до тех пор у лиц такого же происхождения. Парцеляции крупной собственности в сильной мере способствовали крестьянский банк, с помощью которого значительное число крупных имений перешло в крестьянские руки. Замечательно, однако, что к крестьянам перешла земля, по преимуществу, от русских землевладельцев, что указывает на слабость этих землевладельцев.

Результаты водворения русского землевладения в конечном итоге выразились в том, что только в Минской, Могилевской и Витебской губерниях они достигли более или менее серьезных результатов. В Могилевской губ. и Витебской, где раздача земель русским началась с Екатерины II, к 1904 г. русское землевладение в Могилевской губернии составляло 63 %, в Витебской только 42 %, а в Минской 41 %, в Гродненской 40 %, а [в] остальных значительно меньше.

Таковы результаты водворения русского землевладения в крае. Столь же скромны были результаты и по водворению великорусского землевладения крестьянского типа. В 1839 г. издан закон по управлению казенными имуществами западных губерний, об упрочении там русской колонизации. Этот закон, однако, серьезного значения не имел. Гр[аф] Муравьев признал за старообрядцами право долгосрочной аренды по прежним ценам и это распоряжение Муравьева впоследствии вошло в закон и, таким образом, нашелся ряд арендаторов, которым помещик не мог отказать в аренде земли и в то же время не мог поднять арендную плату. После 1863 г. стали возникать в крае русские поселения, состоявшие из крестьян-колонистов, но несмотря на обилие свободных земель, эта мера проводилась слабо и условия колонизации едва ли могли быть привлекательными для великороссов. В 1867 г. таких поселенцев оказалось всего около 1200 дворов с наделом около 1,5 дес. на двор. Тогда же выяснилось, что все это дело велось не рационально, пособия на заведение выдавались недостаточные, поселение производилось совершенно случайно, многие из поселенцев бросали свои наделы и т. п., поселенцы оказались в положении людей обездоленных и в крайней бедности. Это расследование ничему не научило позднейшую администрацию и весь вопрос о русских поселенцах замер. Даже в 80-х годах русских поселенцев числилось не более 2 тыс. дворов, но из них около одной четверти бросило свои наделы и разбрелось. Так, эта мера осталась только одним из многочисленных проектов.