Возрождение древней обители
Возрождение древней обители
В конце 70-х — начале 80-х годов XX века произошли серьезные изменения в настроении общества. Все чаще и громче звучали призывы вернуть Церкви одну из московских обителей. Приближался исторический юбилей — 1000-летие Крещения Руси, и в 1982 году Святейший Патриарх Пимен и Священный Синод обратились к советскому руководству с просьбой о создании духовно-административного центра Русской Православной Церкви в одном из старейших московских монастырей. 5 мая 1983 года (во время руководства страной Ю. В. Андропова) Церкви безвозмездно передали Данилов монастырь.
Председателем комиссии по реставрации и строительству Данилова монастыря был назначен митрополит Таллинский и Эстонский Алексий. В то время он был управляющим делами Московской Патриархии, сейчас — наш Святейший Патриарх, резиденция которого находится здесь же.
И сразу же всем миром начались работы по восстановлению всероссийской святыни. Вот с какой теплотой и гордостью вспоминал об этом времени возрождения архимандрит Евлогий (Смирнов) — первый наместник обители.
«Словно бурный поток весенней воды обрушился на монастырь, смывая многолетнюю черноту и высветляя его первозданный лик. Православных мало смущало бедственное состояние монастыря, его выщербленные башни, пошатнувшиеся стены. Они рады были уцелевшим камням, связывавшим их с далеким и светлым прошлым, с мудрой жизнью отцов, подлинной национальной культурой, оберегающей духовное богатство и святыни города».
Страшным смерчем прошли 30-е годы и по людям, и по созданным их руками зданиям. Среди монастырских развалин чудом уцелел храм Святого Симеона Столпника, который размещался в трех нижних ярусах знаменитой колокольни. Там в сентябре 1983 года и проходили первые монастырские богослужения. Уже в начале 1984 года начались работы по восстановлению колокольни по сохранившимся фотографиям, рисункам, чертежам. И сразу же возникла проблема с колоколами — родные сняли и продали в «рабство», отлить новые было практически невозможно — все утеряно и забыто. А разместить большие колокола следовало после возведения восьмигранного яруса звона, и только потом можно было завершить сооружение колокольни, построив еще два восьмерика и увенчав их главкой с крестом.
Помощь пришла с Ярославской земли. Оттуда привезли самый большой колокол — «Праздничный» — весом 221 пуд. Надпись на нем говорила, что он отлит в 1886 году на «заводе П. Оловянишникова с сыновьями» в Ярославле. Его украшали литые изображения Благовещения Пресвятой Богородицы, Рождества Христова и Покрова Пресвятой Богородицы. На этом старинном колоколе была отлита еще одна надпись: «Ярославской губернии, Даниловского уезда, старанием старосты Смирнова…» Удивительное совпадение: из Даниловского уезда привезли его в Данилов монастырь, от ярославца Смирнова — наместнику обители архиепископу Евлогию (Смирнову).
Уникальность оловянишниковских колоколов была в том, что с 1882 года «завод стал вырабатывать колокола, стремясь не только к одной благозвучности, но также и определенного тона, подбирая целые звона того или иного аккорда» (Примаченко П. Русский торгово-промышленный мир. М., 1993). Этими работами руководил исследователь искусства колокольного звона, протоиерей Аристарх Израилев. Изготавливались целые ансамбли из двух-трех десятков колоколов, подобранных по камертону.
Еще шесть ярославских старинных колоколов вошли в новый монастырский набор, а весили они 159, 100, 75, 50, 25 и 15 пудов. В обители их встречал радостный даниловский звон небольшой наземной звонницы и благодарность служителей церкви и прихожан за этот бесценный подарок.
Конечно, в Даниловский монастырь попал не ансамбль, а разрозненные колокола, и им еще предстояло спеться, слиться друг с другом. А пока их приводили в порядок: одному пришлось наставлять уши, другому навесить язык, всех надо отчистить от пыли времен, от патины молчания… С трепетом ждали торжественного часа, и он наступил.
Вначале колокола освятил архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Варфоломей (Гондаровский). О том, что произошло позже, вспоминал архимандрит Евлогий:
«Прекрасный солнечный летний день с ясным голубым небом. Над колокольней взметнулась стрела мощного крана с самым большим колоколом, в 220 пудов. Все, затаив дыхание, внимательно следили за тем, как этот кран бережно опускал священный груз на колокольню.
Те, кто присутствовал при этом необычайном событии, ощутили в себе что-то великое. Казалось, что вместе с поднятым ввысь колоколом устремилась куда-то высоко-высоко душа и коснулась чего-то светлого и сладостного. Народу в монастыре в тот день оказалось немало, хотя мы не объявляли о предстоящем событии. И все мы — монахи, прихожане, сотрудники управления — увидели незабываемую картину: колокола один за другим, будто на крыльях, взлетали туда, где им определено быть, в свои гнезда.
Кто-то из иноков спросил у меня:
— Отец наместник, не благословите ли позвонить с наземной звонницы в честь поднятия колоколов?
— Бог благословит, позвоните!
Радостный трезвон нашей первой звонницы, расположившейся на трубах среди больших деревьев, слился с радостным волнением всех присутствующих. Старушки, истово крестясь, запели молитвы, отирая от слез глаза. И словно в довершение радости, неизвестно откуда появилась стая белоснежных голубей, которая кружилась над колокольней».
Обучал звонарному искусству молодых звонарей Михаил Иванович Макаров — многоопытный, заслуженный звонарь. Первый опыт он приобрел на монастырской колокольне еще юношей, и это было еще до закрытия монастыря. На всю жизнь он запомнил уроки звонарного искусства, которые ему дали его учителя — монах Андрей и сапожник дядя Николай — и передавал свои знания новому молодому поколению звонарей. Михаил Иванович рассказывал:
«Мы звонили сразу вслед за Иваном Великим. У того — сила на всю Москву, а у нас — мелодичность, какой не было ни в одном другом храме и монастыре. Самым большим в Даниловом был колокол в 750 пудов. Он находился не на колокольне, а за стеной монастыря, возле часовни благоверного князя Даниила (была такая часовня, потом ее снесли), и стоял на большом помосте. Раскачивали вдвоем; как ударишь в него — не знаешь, где ты: стоишь или висишь».
Приезжал из Троице-Сергиевой Лавры поделиться своими знаниями и опытом тамошний прекрасный звонарь иеромонах Михей (Трофимов).
Вскоре пришел и первый успех. Один из учеников, Анатолий Гринденко, создал ставший уже известным «даниловский рисунок» праздничного трезвона.
Первый раз на восстановленной монастырской колокольне звонили «во все» на Святую Пасху 1985 года. Второй раз — в день сорокалетия Победы, 9 мая.