24. ТЯЖЕЛЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

24. ТЯЖЕЛЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Присвоение герцогского титула Алессандро де Медичи возмутило граждан Флоренции, по городу прокатилась волна недовольства, хотя попыток вооруженного бунта зафиксировано не было. Многомесячная осада города и бои собрали свою жатву: Гвиччардини пишет, что «на много миль вокруг Флоренции дома были разрушены, а в городах и деревнях региона хозяйства были полностью разорены». Согласно заслуживающим доверия подсчетам, за время вторжения сил под водительством герцога Оранского и осады Флоренции в городе и всей Тоскане погибло более десяти тысяч человек. Как подчеркивает Гвиччардини, за это время «не было собрано ни одного урожая и ни разу не засеивались поля... так что из города, и без того ослабшего и обессиленного, потекли в дальние края деньги на приобретение зерна и скота». Помимо всего прочего, по настоянию Карла V город должен был оплачивать пребывание испанских солдат, в чью задачу входило пресечение любых попыток свалить нынешнюю власть.

Новый правитель города Алессандро де Медичи, герцог Флорентийский, представлял собой странную фигуру и в физическом, и в духовном смысле. У него была смуглая мавританская внешность и жесткие курчавые, как у североафриканцев, волосы; он был малообразован и имел репутацию человека грубого и неотесанного; в то же время нельзя отрицать, что он обладал известным мастерством политика, хоть проявлялось оно часто весьма экстравагантным образом. Он регулярно принимал в палаццо Медичи просителей, сочувственно выслушивал жалобы бедных, и о щедрости его вскоре стали говорить на каждом углу. Мать Алессандро была рабыней, и, сталкиваясь с обездоленными, он всегда помнил о тяготах, что выпали на ее долю. Была у него и привычка заходить без предупреждения к своим политическим приверженцам и спрашивать в упор их мнение о положении дел; ответы он всегда выслушивал до конца, но с таким равнодушным видом, что трудно сказать, насколько воспринимал услышанное.

С другой стороны, нельзя отрицать, что в нижних слоях общества Алессандро был весьма непопулярен, хотя трудно сказать, насколько глубоко эта непопулярность проникала в popolo minuto. Нельзя также отрицать, что правил Алессандро жесткой рукой. Одним из первых его шагов было изъятие всего оружия, даже того, что было принесено в церковь в виде пожертвования. Далее, в духе, напоминающем миланских тиранов, он разрушил старинный монастырь Сан-Джованни Евангелиста у северной стены города и начал строить на его месте крепость — Фортецца да Бассо. В этом большом мрачном здании как раз и должен был располагаться испанский гарнизон Карла V. Из крепости открывался вид на центр города и все стены, что позволяло подавить, в случае возникновения, любой бунт при помощи артиллерии и защитить город.

Хоть во Флоренции связывали крепость с именем Алессандро, идея строительства наверняка принадлежит императору Карлу V. Более того, он выдвинул условие: пока строительство не будет завершено, он не даст согласия на брак Алессандро и родной дочери императора Маргариты. Со смертью Климента VII Алессандро утратил своего главного наставника и главную сдерживающую силу. Он и без того был склонен к распутству, а теперь вообще пустился во все тяжкие. В компании своего юного фаворита и дальнего родственника Леренцино де Медичи Алессандро впал в самый безудержный разврат, который вскоре стал в городе притчей во языцех. Через стены женских монастырей ночами перекидывались веревочные лестницы, жертвой похоти становились девушки из весьма порядочных семей, компрометировались жены даже самых уважаемых граждан города. Положим, на все эти истории отбрасывает тень непопулярность героя, в которой не последнюю роль играл флорентийский снобизм, да и предубеждения расистского свойства, но нельзя сказать, что они вовсе не имели под собой почвы. Те, кто выступал против Алессандро на заседаниях разного рода комитетов или спорил с его решениями, рисковали финансовым благополучием: проводилось самое дотошное налоговое расследование, за которым, как правило, следовало выставление громадного счета (справедливости ради надо сказать, что к такому методу Медичи прибегали еще с ранних времен Козимо Pater Patriae). Вскоре после своего воцарения Алессандро счел нужным переехать из палаццо Медичи на виа Ларга в лучше охраняемый Палаццо делла Синьория — ныне, после роспуска последней, переименованный в Палаццо Веккьо (Старый дворец). Помимо всего прочего, он, как на самом деле и все граждане Флоренции, рассматривал эту перемену местожительства как символический жест: Медичи сделали своим домом освященный временем центр городской власти.

Через год после смерти Климента VII ведущие граждане Флоренции решили, что с них довольно, и направили депутацию к Карлу V. Миссия нашла поддержку со стороны влиятельных флорентийских изгнанников, осевших в Риме, прежде всего семейства Пацци и представителей старинной банкирской династии Строцци. Тайно был на их стороне и Франческо Гвиччардини, некогда советник Климента VII, а ныне один из приближенных самого Алессандро. Император Карл V был тогда в Тунисе, решившись наконец-то возглавить компанию против наступающих со стороны севера Африки турок (в 1534 году его брат Фердинанд остановил их у ворот Вены).

Решено было, что депутацию возглавит кардинал Ипполито де Медичи, жгуче завидовавший возвышению своего кузена. Собственно, он и был наиболее вероятным претендентом на замену, успев зарекомендовать себя человеком и более умным, и более гибким, чем Алессандро; к тому же он не был подвержен его порокам, во всяком случае, в такой степени. В августе 1535 года кардинал Ипполито двинулся на юг, чтобы далее отплыть в Тунис, но добрался только до Итри, городка в семидесяти милях от Рима, где заболел и умер, почти наверняка отравленный по приказу Алессандро.

Вернувшись из Туниса, император Карл V пригласил в Неаполь как всю флорентийскую депутацию, так и самого Алессандро. Новый глава депутации, историк Якопо Нарди представил императору суть дела, особенно упирая на то, что вновь выстроенная крепость Фортецца да Бассо используется «как тюрьма и бойня для несчастных граждан». Дослушав его до конца, император предложил советнику Алессандро Гвиччардини выдвинуть контраргументы. Члены флорентийской делегации рассчитывали, что опытный оратор, Гвиччардини, при помощи вялых комплиментов и слабых возражений на самом деле тонко загонит Алессандро в угол. Каково же было их разочарование, когда, используя всю силу своего красноречия, Гвиччардини отмел обвинения в адрес своего патрона, подчеркнув, напротив, его достоинства и то уважение, каким он пользуется в городе. Закончил Гвиччардини свою речь весьма эффектно: «Что же касается преследований женщин, изнасилований и иных клеветнических измышлений, то я не вижу смысла даже пытаться их опровергнуть, потому что все это только общие слова, не подкрепленные ни единым конкретным доказательством». Гвиччардини был искушенным политиком и совершенно не желал оказаться в стане проигравших, это грозило опалой. А ведь он давно уже понял, что у Карла V нет ни малейшего намерения смещать Алессандро, который вот-вот должен стать его зятем. Император хотел, чтобы при любых условиях Флоренцией правили жесткой рукой. Стабильность — вот что было для него на первом месте.

Флорентийская делегация вернулась домой несолоно хлебавши, а летом 1536 года во Флоренции, вместе с невестой Алессандро Маргаритой, появился и сам император Карл V. В качестве подачки он привез с собой семьи нескольких флорентийских изгнанников, которым по случаю такого события было даровано помилование. Но когда брачная церемония и последовавшие за ней торжества подошли к концу и император покинул город, жизнь потекла в прежнем русле — и для флорентийцев, и для их правителя, ибо женитьба никоим образом не умерила сексуальных аппетитов Алессандро.

В этом смысле его всячески подстрекал на новые подвиги Лоренцино де Медичи, хотя эти двое гуляк представляли собой странную пару. Лоренцино («маленький Лоренцо») был действительно невысок ростом, но прозвище намекало не только на это: «маленький» — это значит незначительный, бесперспективный, хотя на самом деле у Лоренцино были как раз большие амбиции, и он был преисполнен решимости доказать всем, что имя ничего не значит. В результате сформировался характер сложный и непостоянный. Как носитель имени Медичи, он мог проследить свою родословную от брата Козимо Pater Patriae и рассматривал себя как наследника большого дома; с другой стороны, мать его происходила из семьи Содерини, гордящейся своей приверженностью демократическим традициям. И эта двойственность тоже многое объясняет в его противоречивой натуре.

Лоренцино вырос в Риме, где получил хорошее гуманитарное образование: он страницами цитировал Цицерона и Макиавелли и вообще любил продемонстрировать свои знания. В то же время у него была репутация скандалиста. Любимой забавой его было, напившись, отсекать мечом голову у старинных статуй на римском Форуме; при этом он хвастался, что «наносит удар по имперской мощи».

Об этих подвигах стало в конце концов известно папе Клименту VII, и он пришел в такую ярость, что отослал Лоренцино во Флоренцию. Здесь он, со своей приверженностью к скандалам, оказался в компании Алессандро, эти двое стали неразлучными друзьями, к чему, собственно, Лоренцино и стремился. Только на самом деле он ненавидел и презирал Алессандро, все больше и больше завидовал ему, хотя виду никогда не подавал. Действительно, как это можно стерпеть: безграмотный бастард, всего тремя годами его старше, имеет и деньги, и власть, а он, истинный Медичи, блестящий ум, лишен и того и другого. Чем ближе Лоренцино сходился с Алессандро, тем большую неприязнь к нему ощущал; тот же любовно называл его «своим философом», а взамен Лоренцино исполнял роль сводника.

После того как по приказу Алессандро был отравлен его кузен кардинал Ипполито, ненависть Лоренцино пробрела форму психопатических фантазмов. Лоренцино видел себя Брутом, а Алессандро Юлием Цезарем, положившим конец демократическим традициям Древнего Рима. Подобно Бруту, он мстит Цезарю за все неправедные деяния и закалывает его. Совершив этот благородный акт, он перестанет быть «маленьким Лоренцо» и сделается большим человеком, настоящим героем. Воображение разыгрывалось все больше и больше: если Лоренцино избавит Флоренцию от этого незаконнорожденного деспота, то станет естественным претендентом на его место, в конце концов он-то как раз — законный Медичи.

В какой-то момент фантазии все больше стали сближаться с действительностью: Лоренцино принялся разрабатывать детали покушения на Алессандро. Оно будет отличаться от всех прежних заговоров во Флоренции: Лоренцино намерен действовать практически в одиночку, помогать ему будет только наемный убийца. Заговор был составлен весьма хитроумно. Лоренцино соблазнял Алессандро рассказами о некоей Екатерине Содерини Гинори, жене престарелого синьора. У Екатерины была репутация женщины ограниченной, но скромной и добронравной. Если, по словам Лоренцино, Алессандро удастся соблазнить ее, это послужит доказательством того, что он настоящий мужчина. В то же время Лоренцино заверил Алессандро, что, как настоящий друг, он уже замолвил Екатерине (оказавшейся — еще один любопытный психологический поворот — его сестрой) доброе слово о герцоге.

В первый же день нового 1537 года Лоренцино сказал Алессандро, что Екатерина проявляет к нему интерес, и организовал им свидание в следующую субботу, выпадающую на канун Крещения, когда все веселятся. Алессандро следует прийти в дом к Лоренцино и ждать, пока тот приведет Екатерину; потом он под каким-нибудь благовидным предлогом удалится, и они останутся вдвоем.

Алессандро, как было договорено, пришел в условленное место и, не замеченный празднующей Крещение толпой, проскользнул внутрь. Телохранителю он велел ждать себя на улице. По привычке к этому часу Алессандро успел изрядно набраться. Пошатываясь, он вошел в спальню, отстегнул меч, разделся и, в ожидании Екатерины, лег на кровать, но быстро уснул.

О дальнейшем нам известно со слов Лоренцино, который всякий раз рассказывал эту историю немного по-разному. Впрочем, суть не меняется. По прошествии некоторого времени в спальню, где находился Алессандро, неслышно вошел Лоренцино в сопровождении наемного убийцы, известного во Флоренции под именем Scoronconcolo, быть может, у этого прозвища и есть какие-то зловещие интонации, но вообще-то буквально оно означает «щипцы для орехов»). Лоренцино подкрался к кровати, прошептал: «Ты спишь?», а когда тот повернулся в его сторону, схватил за плечи, — убийца же принялся наносить удары. Сопротивлялся Алессандро отчаянно, вскрикивал каждую секунду, Лоренцино, в попытке заставить его замолчать, зажал губы ладонью, ну a Scoronconcolo продолжил орудовать кинжалом. Обезумев от боли, Алессандро прокусил Лоренцино палец до кости, но тут наконец убийца вонзил ему кинжал в шею. Алессандро забился в конвульсиях и застыл на пропитавшихся кровью простынях.

Лоренцино завернул тело в одеяло и прикрепил к нему клочок бумаги со словами из «Энеиды» Вергилия: «Vincit amor patriae laudumque immense cupido» («Любовь к отчизне и великое стремление к славе побеждают») — таким образом, всем должно быть понятно, что руками незаурядного убийцы свершен героический акт. Затем, выйдя со своим сообщником из спальни, Лоренцино запер дверь и положил ключ в карман: ему не хотелось, чтобы тело обнаружили, пока он не будет далеко от города. Он вскочил на лошадь и стремительно поскакал прочь (по крайней мере один свидетель утверждает, что видел Лоренцино мчащимся галопом по улицам; при этом одна рука у него была то ли перевязана, то ли в перчатке, но, во всяком случае, из нее текла кровь). Лоренцо ехал по Северной Италии кружным маршрутом и в Венеции оказался лишь через несколько дней, когда в городе уже всё знали. Его встретил с распростертыми объятиями Филиппо Строцци. Лоренцино понимал, что должно пройти некоторое время, пока все утрясется, и терпеливо ждал зова из Флоренции: он вернется как герой и правитель города.

Но события там разворачивались не совсем так, как он ожидал. Из-за того что дверь была заперта, труп Алессандро обнаружили не сразу, и подозрения возникли лишь после того, как заволновался его телохранитель: сколько можно ждать? Об исчезновении герцога доложили кардиналу Гибо, представлявшему во Флоренции императора Карла V. Лишь в воскресенье вечером дверь в спальню была взломана, и под окровавленным одеялом обнаружилось тело Алессандро де Медичи.

Кардинал Гибо, который, будучи представителем Карла V, принадлежал также семье Медичи, решил посоветоваться с Франческо Гвиччардини. Оба сошлись на том, что пока убийство следует держать в строгом секрете, и, пользуясь темнотой, тело перевезли и поместили в склеп монастыря Сан-Лоренцо (когда триста пятьдесят лет спустя оно подверглось эксгумации, обнаружившиеся следы от удара кинжалом подтвердили версию Лоренцино). И кардинал Гибо, и Франческо Гвиччардини были убеждены, что если в городе станет известно об убийстве Алессандро, начнутся волнения. Власть захватят республиканцы, а когда бунт будет подавлен, — что неизбежно, — последствия окажутся самыми плачевными. На сей раз Флоренция наверняка утратит независимость, ибо если император Карл V возьмет город, он поставит в нем вице-короля, как это уже было сделано в Неаполе. Одновременно в сторону Флоренции посматривает и новый папа, Павел III, так что представляется совершенно необходимым принять срочные меры к тому, чтобы найти замену Алессандро, пока этого не сделал кто-нибудь со стороны.

Вопрос в том, кто это будет. Единственный прямой наследник, вернее, наследница — Екатерина де Медичи. Но она живет во Франции, а если правитель нужен срочно, то, значит, искать его надо где-то еще. У Алессандро и Маргариты детей не было, хотя у герцога остался незаконнорожденный сын, Джулио; сейчас ему четыре года. Кардинал Гибо предложил его и сделать правителем Флоренции, а регентом при нем поставить самого себя. Но против этого возражал Гвиччардини, чьим фаворитом был семнадцатилетний Козимо де Медичи, сын неукротимого военного героя из Флоренции Джованни де Медичи делле Банде Нере (Bande Nere — Черные Отряды), который погиб, защищая республику против иноземцев, разграбивших Рим. Он был женат на дальней родственнице дочери Лоренцо Великолепного. Казалось, это идеальный выбор, а помимо того, Гвиччардини усматривал в нем возможность самому прийти к власти, править городом от имени неопытного Козимо и укрепить этот союз, женив его на своей дочери.

Для решения вопроса в Палаццо Веккьо созвали городской совет, на котором кардинал Гибо отстаивал свою кандидатуру, большинство членов совета склонялись к провозглашению республики, а Гвиччардини призывал к скорейшему принятию любого решения — время не терпит. На самом же деле он давно отправил депешу в Иль-Треббио, на виллу Медичи в Муджелло, где в это время находился Козимо, призывая его немедленно прибыть во Флоренцию. Гвиччардини переговорил также, поделившись неким планом, с капитаном гвардии Алессандро Вителли, дежурившим со своими людьми на площади, перед дворцом.

После многочасовых ожесточенных споров члены совета, заседавшие в Палаццо Веккьо, вдруг услышали, что на площади, где стояли солдаты, происходит какое-то движение, через открытые окна доносились восклицания: «Голосуйте за Козимо! Козимо — герцог Флоренции!» Затем солдаты начали скандировать: «Козимо! Козимо! Козимо!» Следуя замыслу Гвиччардини, Вителли закричал: «Живее! Я не могу удержать солдат!» Это решило дело: все проголосовали за Козимо де Медичи.

Алессандро был последним представителем семьи Медичи по главной линии, от Козимо Pater Patriae, через Лоренцо Великолепного. Сюда же входили и два понтифика — Лев X и Климент VII. А ветвь, к которой принадлежал новый герцог Флорентийский, шла от Лоренцо, младшего брата Козимо — Отца Отечества, который помогал ему вести дела в банке Медичи и обеспечил поддержку Козимо в сельской местности, когда того держали взаперти в башне Палаццо делла Синьория. К этой ветви принадлежал также Лоренцо ди Пьерфранческо, богатый кузен Лоренцо Великолепного (тот самый, что заказал Боттичелли «Примаверу»), выступивший против Пьеро Невезучего и открывший ворота города Карлу VIII. Формально по этой линии старшим в семье — и годами, и кровной близостью к Козимо де Медичи — был убийца Лоренцино де Медичи, но не зря никто даже не предложил его кандидатуру в качестве очередного правителя города. Пусть он избавил Флоренцию от ненавистного Алессандро, но уж слишком тесно Лоренцино был с ним связан. А все сходились на том, что правлению Медичи должен быть дан новый старт.