Глава восемнадцатая Ересь и инквизиция

Глава восемнадцатая

Ересь и инквизиция

«МОЛОТ ВЕДЬМ»

После завершения преследования тамплиеров и их сторонников основные усилия «Святой палаты» католической инквизиции были сосредоточены, главным образом, на Франции и Италии. Основную массу назначаемых папой инквизиторов составляли францисканцы и доминиканцы, наделенные огромной властью и прославившиеся своей неслыханной жестокостью. В 1252 году папским декретом были узаконены пытки и тайные судилища. Если жертва признавалась в ереси, ее отправляли на костер или заключали в тюрьму. Тех, кто не делал подобных признаний, за непокорность ожидало точно такое же наказание.

К концу XV столетия инквизиция частично утратила свой наступательный порыв, однако новый импульс гонениям был дан на Пиренейском полуострове, где гнев испанских инквизиторов обрушился, главным образом, на мусульман и евреев. Великим инквизитором там в то время был жестокий доминиканец Томас Торквемада — духовник королевской четы Фердинанда II Арагонского и Изабеллы I Кастильской. Через несколько лет после завершения своего замысла испанская инквизиция устремила свой взор в сторону другого вероотступнического культа. Последовавшим вслед за этим репрессивным акциям предопределено было длиться более двух столетий, и не только в Испании, но и во всей христианской Европе. Ничего не подозревавшие жертвы характеризовались как самые злонамеренные еретики из всех тех, кто когда-либо замышлял ниспровергнуть католическую церковь.

В 1484 году два доминиканца Генрих Крамер и Яков Шпренгер опубликовали свое знаменитое сочинение «Молот ведьм». В этом крайне порочном, но написанном с большой долей воображения опусе авторы подробно рассказывали о том, какую жуткую угрозу представляют любители заниматься сатанинской магией. Книга была написана убедительно, так что два года спустя папа Иннокентий VIII издал буллу, в которой санкционировал беспощадное преследование святотатственной секты. К слову сказать, культ, именовавшийся колдовством, на самом деле не представлял угрозы ни для кого и объяснялся приверженностью крестьян к языческим обрядам и обычаям, передававшимся из поколения в поколение. Фактически колдовство представляло собой ни что иное, как отголосок древних верований в божественные силы природы. А олицетворением таких сил являлся в первую очередь Пан — проказливый бог аркадских пастушек. Пан традиционно изображался с козлиными копытами и рогами, но у изобретательных доминиканцев имелось иное мнение на счет этого играющего на свирели «рогоносца». Монахи так очернили его, что Пан стал казаться сущим Дьяволом. Для пущей убедительности авторы сочинения процитировали отрывок из законов Моисеевых (Исход 22:18—19), в котором говорилось:

«Ворожеи [колдуньи] не оставляй в живых. Всякий скотоложник да будет предан смерти».

Затем, с вопиющей злонамеренностью истолковав библейский текст, они обвинили почитателей Пана: во-первых, в сношении с нечистой силой (то есть колдовстве) и, во-вторых, в занятиях богомерзким развратом с «домашним» животным. Поскольку все инквизиторы принадлежали к мужскому полу, то колдовство решено было отнести к одной из форм греховности, связанной, по своей сути, с неуемной распущенностью женщин!

Магическая сила колдунов и чародеев у народа издревле ассоциировалась с ивой — деревом «трехликой лунной богини», существовавшей одновременно в ипостасях девушки, женщины и старухи. Существовало твердое убеждение в том, что почитатели этого дерева обладают сверхъестественным даром предсказания будущего, — как это красочно показал Шекспир в трагедии «Макбет» на примере трех колдуний-парок. Это позволило церкви с ее вольным толкованием понятия «колдовства» занести в проскрипционные списки всякого рода провидцев и цыганок-гадалок. Подвергшаяся пересмотру дефиниция оказалась в действительности настолько всеобъемлющей, что практически любой человек, не соблюдавший в точности всех ортодоксальных догматов, подозревался в занятиях черной магией.

Обвинение в колдовстве стало удобной ширмой для вынесения вердиктов по уголовным и политическим делам, и поэтому в широко расставленные сети неизбежно попадало множество неугодных духовному истэблишменту лиц. Зачастую двусмысленные и расплывчатые обвинительные заключения предъявлялись просто для того, чтобы запутать судебное разбирательство. Кроме того, организованная охота на ведьм была направлена, главным образом, против беззащитных сельских жителей. Несчастных жертв душили, топили и сжигали заживо, обвиняя их в поклонении Сатане, ночных оргиях с нечистой силой и совокуплении с демонами. Принадлежавшие же к привилегированным слоям общества, обладая настоящими эзотерическими познаниями и владея искусством Гермеса Трисмегиста, были вынуждены заниматься своими делами в тайных убежищах масонских лож и нелегальных клубов.

БУНТ ПРОТЕСТАНТОВ

В самые первые годы этой охоты монах-доминиканец Иоганн Тетцель задумал осуществить выгодную финансовую операцию, сулившую существенное пополнение ватиканской казны. Замысел касался отпущения грехов, которые искупались такими мерами покаяния, как пост, перебирание четок, молитва и искреннее раскаяние в содеянном. Идея Тетцеля заключалась в том, чтобы заменить эти традиционные наказания индульгенциями — бумажными декларациями об отпущении грехов, которые можно было бы приобрести за деньги. Одобренная постановлением папы Павла III продажа индульгенций очень быстро превратилась в основной источник пополнения доходов церкви.

На протяжении столетий ортодоксальное духовенство и связанные с ним монашеские братства страдали от грубого произвола, чинимого все более растлеваемой алчной иерархией. Проходя через горнила вопиющих беззаконий, клирики, тем не менее, смиренно, насколько это было в их силах, сносили диктат и хранили верность Ватикану. Но торговля спасением души переполнила даже их чашу терпения, и порочной практике был брошен открытый вызов. В октябре 1517 года монах августинец, преподававший богословие в университете немецкого города Виттенберга, прикрепил к дверям местной церкви какие-то листы бумаги. Это были знаменитые «95 тезисов против индульгенций» — официальный протест против папской политики, которому было суждено навсегда расколоть западную церковь. Он окончательно порвал с Римом в 1520 году, когда в присутствии студентов Виттенбергского университета сжег папскую буллу об отлучении его от церкви. Профессора-мятежника звали Мартин Лютер, и его единомышленники и последователи стали именоваться протестантами.

Попытка Лютера опротестовать один из видов деятельности католической церкви вылилась в конечном счете в широкое общественное движение — Реформацию, приведшую к созданию альтернативного христианского сообщества, неподвластного Ватикану. Важнейшим для Англии последствием Реформации стал официальный отказ от повиновения папе и замены его в качестве главы английской церкви королем Генрихом VIII Тюдором. В должное время это привело к учреждению независимой англиканской церкви, верховной правительницей которой стала отлученная в 1570 году Римом от церкви королева Елизавета I. Шотландия из-под контроля Рима вышла в 1560 году, чему в немалой степени способствовала реформаторская деятельность Джона Нокса, кальвиниста и основателя национальной пресвитерианской церкви. Протест Мартина Лютера отнюдь не случайно нашел поддержку в некоторых весьма влиятельных кругах, ибо у Рима в высоких дворцах было немало недоброжелателей. Не последнее место среди них занимали рыцари Храма и тайные общества Гермеса Трисмегиста, чье эзотерическое искусство осуждалось католической инквизицией. Суть заключалась не столько в той поддержке, которая была оказана Лютеру влиятельными лицами, сколько в том, что он стал послушным орудием в руках уже окрепшего движения, стремившегося всеми силами свергнуть ненавистный режим всемирного господства пап.

Разрыву протестантов с Римом способствовала атмосфера демократического свободомыслия, нашедшая свое концентрированное выражение в достижениях Королевского научного общества. Она была той питательной средой, в которой зрели духовные и культурные идеалы Ренессанса — подлинного возрождения цивилизации. Эпоха Высокого Возрождения (первая четверть XV столетия), по сути дела, создала благодатную почву для появления Лютера, бросившего вызов погрязшим в политических интригах прелатам. Она стала временем осознания личностного и общечеловеческого достоинства, той эпохой, когда Леонардо да Винчи, Рафаэль и Микеланджело довели до совершенства гармонию классицизма. Это был век обращения к культурному наследию античности, его мировоззрению и идеалам, приведшему к подъему на небывалую доселе высоту науки, архитектуры и искусства. Но самое главное заключалось в том, что Реформация противодействовала имперским устремлениям к воссозданию верховного господства Рима.

Отрешение в VIII столетии от власти королевской династии Меровингов являлось одним из звеньев глубоко продуманного плана Рима, направленного на Возрождение своего былого величия путем искусственного создания Священной Римской империи. Однако реализации замысла помешала Реформация, приведшая к духовному размежеванию народов Европы и разделению их на два враждующих лагеря. В результате испанская инквизиция, до той поры занимавшаяся, главным образом, иудеями и мусульманами, расширила область своей деятельности, включив в число преследуемых и протестантов. Первоначально инквизиторы преследовали их в основном в Нидерландах, однако в 1542 году папа Павел III специальным указом уполномочил «Святую палату» подвергнуть репрессиям всех диссидентов. Стоит ли удивляться, что протестанты вскоре взялись за оружие.

Главный удар протестантов приняла на себя могущественная держава Габсбургов, в состав которой входили Испания, «Священная Римская империя Германской нации» и обширные владения в Новом Свете. Сокрушительное поражение представителям этой древней династии нанес в 1588 году Френсис Дрейк, разметавший по волнам «Непобедимую армаду» — флот испанского короля Филиппа II. Габсбурги пострадали и в ходе Нидерландской революции, начавшейся в 1568 году, а также Тридцатилетней войны, основные события которой в 1618 году развертывались на территории Германии. Поводом для конфликта послужил отказ чешских протестантов признать своим законным правителем представителя династии австрийских Габсбургов, католика, Фердинанда II. Корона Чехии (входившей в те времена в состав австрийских владений) была предложена немецкому курфюрсту Фридриху Пфальцскому, состоявшему в родстве с предводителем французских гугенотов герцогом Генрихом Бульонским. Оказанная пфальцграфу честь, вызвавшая неистовый гнев римского первосвященника и императора Священной Римской империи, привела к началу многолетней войны. Сторону Чехии приняли протестанты Германии и Швеции, сформировав широкую антигабсбургскую коалицию. В ходе боевых действий раздробленная на множество мелких государств Германия, подвергнувшись опустошительным набегам союзников, практически истощила все свои материальные и людские ресурсы. В результате и без того слабая власть императора свелась к чисто номинальной роли верховного сюзерена немецких земель.

Незадолго до начала этой войны, в 1562 году, на борьбу против собственной католической монархии поднялись гугеноты Франции. Гугеноты являлись последователями швейцарского религиозного реформатора Кальвина, и само их название происходило от произносимого на французский манер немецкого слова «eidgenosse» — «объединенные в союз». Продолжавшиеся вплоть до 1598 года открытые столкновения между гражданами Франции получили в истории название религиозных войн. На престоле в то время находился Карл IX из династии Валуа, но правила страной фактически королева-мать Елизавета Медичи, стремившаяся извлечь выгоду для своей семьи из создавшегося конфликта. Она была племянницей папы Климента VIII, и именно на ней лежит львиная доля ответственности за кровавую бойню, учиненную католиками в недоброй памяти ночь накануне праздника св. Варфоломея. В тот злополучный день жертвами религиозной расправы в Париже стали более 3 тысяч гугенотов, а по всей Франции за три дня резни их погибло около 12 тысяч. Кровавая оргия просто-таки привела в восторг папу Григория XIII, который не преминул направить свои личные поздравления королевскому двору!

Видную роль в религиозных войнах сыграло знатное семейство Гизов. Возглавляя Католическую лигу, представители этого древнего рода находились отнюдь не в дружеских отношениях с правящей династией Валуа. Более того, являясь членами Лотарингского дома, — одной из ветвей семейства Каролингов, — они ставили под сомнение законность правонаследия потомков Валуа и выдвигали свои претензии на королевскую корону. Такая политическая обстановка создавала определенные трудности для шотландских наемников, служивших при королевском дворе Франции. Они сыграли не последнюю роль в победе Жанны д’Арк под Орлеаном и какое-то время поставляли самых надежных телохранителей дому Валуа. Шотландская гвардия, не имевшая каких-либо религиозных обязательств ни перед католиками, ни перед протестантами, тем не менее, была связана клятвой верности королям рода Валуа. Основная проблема шотландцев заключалась в том, что королева скоттов Мария — дочь короля Иакова V Стюарта и Марии де Гиз — в 1558 году вышла замуж за сына Екатерины Медичи, дофина Франциска Валуа. В результате невезучие шотландские гвардейцы оказались между двух огней династического конфликта французов. Несмотря на то, что в 1558 году они составляли авангард армии Франсуа Гиза, пытавшегося отобрать у англичан город-порт Кале, честь обязывала их теперь хранить верность дому Валуа. В действительности получалось так, что, будучи телохранителями правящей династии Валуа, гвардейцы одновременно оставались традиционными приверженцами Лотарингского дома Гизов. Учитывая вышеуказанное, можно заключить, что шотландцы, в самом деле, были поставлены в весьма затруднительное положение.

Проблема уравновешивания противоборствующих интересов окончательно разрешилась лишь после того, как пресекся род Валуа. Начиная с 1589 года Францией на протяжении двух столетий управляли представители дома Бурбонов, перед которыми у шотландских гвардейцев не было никаких формальных обязательств.

Со времен первых франкских королей папству удавалось вытеснять с политической сцены любую, даже самую могущественную организацию, угрожавшую существованию эволюционирующей Священной Римской империи. Совершенно неожиданно, однако, оно столкнулось с непредвиденным оппонентом, — исправленным в целом более приятным зеркальным отражением его самого, — параллельно существующей независимой христианской церковью. Более того, данное оппозиционное течение возглавлялось теми самыми жертвами гонений и провозглашало те самые еретические идеи, с которыми, как мнилось Ватикану, церковь давно уже покончила. В просвещенный век разума протестанты вошли под объединяющим знаменем Креста и Розы — эмблемы, выгравированной на личной печати Мартина Лютера.

Розенкрейцеры — как они себя именовали, — проповедуя свободу, равенство и братство, являлись непреклонными борцами с деспотизмом и любого рода угнетением. Со временем им было суждено сыграть решающую роль в Войне за независимость США и Великой французской революции. После Реформации тайные общества розенкрейцеров стали идейными вдохновителями нового мышления и духовного осознания окружающего мира. Люди вдруг поняли, что апостольская история епископов римских являлась чистейшей воды выдумкой, а католическая церковь злонамеренно скрывала от народа правду о жизни Иисуса Христа. Стало также совершенно ясно, что розенкрейцеры — подобно альбигойцам и тамплиерам — имели доступ к сокровенным знаниям древности, более существенным, нежели все, что пропагандировалось до этого Римом.

Выстоять против столь мощного натиска Рим мог лишь, прибегнув к испытанному методу защиты — причислить все крамольное к ереси. Расправа должна была угрожать любому, кто не приемлел католического вероучения. По новым временам, однако, обвинение следовало выдвигать не в таком «несерьезном» преступлении, как просто ересь, — вполне достаточном в прошлом. Теперь противники католицизма, в какой бы форме это ни выражалось, получали особое клеймо «почитателей дьявола», и против воображаемого сатанинского заговора колдунов и ведьм начали применяться инквизиторские методы, излагавшиеся в «Молоте ведьм». Трудность заключалась в том, что никто в точности не знал, кем были эти пресловутые ведьмы и колдуны. Следствием такой неосведомленности стало изобретение целого рода до смехотворности нелепых способов распознавания ведовства и бесконечной серии инсценированных судебных процессов для его искоренения, закончившихся весьма трагически. Среди этого повального увлечения поисками нечисти настоящими идейными союзниками Рима проявили себя пуритане, устроившие Англии и Америке свою собственную охоту на ведьм. За почти два с половиной столетия на основании заключений следователей по делам лиц, обвиняемых в ведовстве, было предано смерти порядка одного миллиона безвинных мужчин, женщин и детей.

ОБЩЕСТВО РОЗЫ И КРЕСТА

В период с 1614 по 1615 год в Германии увидели свет два трактата, получивших названия «манифестов розенкрейцеров», под заголовком «Слава братства» и «Исповедь братства». Вслед за этими двумя воззваниями в 1616 году был опубликован связанный с ними идейно роман «Алхимический союз», написанный лютеранским пастырем Иоганном Андре. Появившиеся ранее манифесты если и не были творением рук самого Андре — старшего управителя Приората Богоматери Сионской, то, во всяком случае, вышли из-под пера родственных ему по духу авторов. В печатных изданиях провозглашалось начало новой эры просвещения и свободы алхимического творчества — эпохи открытия определенных тайн Мироздания и превращения их в достояние всего человечества. Принимая во внимание тот факт, что спустя несколько десятилетий миру явилось Королевское научное общество, несмотря на обличие в алхимическую форму, пророчество следует признать довольно точным. Главной темой литературных сочинений являлись путешествия Христиана Розенкрейца — легендарного основателя Братства креста и розы, якобы жившего в XIV—XV веках. В своих странствиях облаченный в одеяния тамплиеров рыцарь познавал окружающий мир.

Действие романа «Алхимический союз» разворачивается в сказочном замке жениха и невесты, где на каждом шагу встречаются каменные изваяния львов, а придворные заняты штудированием трудов Платона. В антураже, достойном лучших романов о Граале, дева-фонарщица предлагает всем взвеситься на весах, часы возвещают о движении небесных светил, а гостям преподносится золотое руно. Везде слышатся звуки струнных и духовых музыкальных инструментов, все погружено в атмосферу благородства, и всюду царствует дух рыцарского братства. В подземелье замка находится таинственная гробница с высеченной на камне загадочной надписью; а в гавани у замка стоят на якоре двенадцать кораблей, на матче каждого из которых развевается флаг со знаком зодиака. В этой необычной обстановке перед гостями разыгрывается захватывающая пьеса, повествующая о судьбах главных героев. В ней рассказывается о том, как безымянная принцесса, выброшенная в деревянном сундуке на берег моря, выходит замуж за принца без роду, без племени. Затем совместными усилиями им удается возвратить себе отобранное незаконным путем королевское наследство.

В свете содержания двух предшествующих «Алхимическому союзу» печатных публикаций тема Грааля в романе просматривается совершенно отчетливо. По этой причине церковь, не теряя времени, осудила вышедшие манифесты. Несмотря на сказочную обстановку, розенкрейцеры при описаниях места событий всегда изображали реально существовавший в те времена замок в Гейдельберге. Древняя цитадель являлась обиталищем «княжеского льва» — резиденцией курфюрста Фридриха Пфальцского и его супруги принцессы Елизаветы Стюарт, дочери короля Иакова VI Шотландского (или Иакова I Английского).

Хотя пробуждение розенкрейцеров и было связано с Реформацией, само Братство креста и розы имело весьма древнюю историю, восходя своими истоками к мистическому учению фараона Тутмоса III (1468—1436 годы до Р.Х.). Нашедшее свое отражение в таких трудах, как «Мудрость Ламеха» и «Таблицы Гермеса Трисмегиста», это древнее научное направление получило дальнейшее развитие в работах Пифагора и Платона. В более поздние времена, благодаря усилиям подвижнического Братства целителей в Кумране, оно еще в дохристианскую эпоху распространялось в Иудее. Идейными последователями целителей стали самаритянские волхвы, которых возглавлял лидер гностицизма Симон Зилот (Маг) — постоянный спутник и духовный брат Марии Магдалины. Философская школа самаритянских волхвов, получивших известность в связи с событиями рождества Христова, была основана в 44 году до Р.Х. Менаимом — представителем диаспоры ессеев и дедом Марии Магдалины. Менаим происходил из того же самого священнического семейства Хасмонеев, от которого вел свой род Иуда Маккавей, столь высоко почитаемый — как уже можно было убедиться на примере истории мессира Говэна — в легендах Артурова цикла и сказаниях о Граале.

«Возлюбленный ученик» Иоанн Марк, на деньги которого было осуществлено издание Евангелия от Иоанна, являясь страстным приверженцем египетских целителей, стал выдающимся специалистом в области фармакологии и терапевтических методов лечения. По данной причине св. Иоанн высоко почитался госпитальерами и был тем самым апостолом, которому Иисус перед распятием доверил заботу о своей матери: «И с этого времени ученик сей взял ее к себе» (Иоанн 19:27). В некоторых изданиях Священного писания, включая даже английский перевод Библии, к этой фразе по ошибке добавлено лишнее слово, и она звучит как «… к себе в дом». Однако последнее слово «дом», выделяемое, как правило, курсивом, не применимо к оригинальному тексту благовествования. Иоанн, по сути дела, назначался паранимфом (ходатаем по делам или заступником) Марии, а под выражением «к себе» подразумевалась передача матери Иисуса под опеку сестер милосердия из кумранской общины целителей. К тому же паранимфом, строго говоря, в Древней Греции называли дружку невесты, подводившего во время бракосочетания новобрачную к жениху.

Эмблемой кумранских целителей была змея — та самая, что вместе со знаком креста и розы на обложке «Росслинского манускрипта» Рене Анжуйского аллегорически символизировала св. Иоанна. «Змея мудрости» гностиков стала составной частью кадуцея [91] — знака различия медицинской службы армии Великобритании. Именно благодаря своей особой близости к семейству Иисуса, Иоанн сумел постигнуть истинную значимость священного бракосочетания в Кане. Царственная династия Иисуса обладала множеством достоинств, но то же самое можно было бы сказать о представителях рода Хасмонеев и порфироносных потомках Марии Магдалины. Она являлась хранительницей «мессианского сосуда», а также «Богоматерью света», и именно на ее потирной чаше всегда можно найти эмблему розы и креста Сангреаля.

В списке Великих магистров братства розенкрейцеров можно найти имя великого итальянского поэта и философа, автора «Божественной комедии» Данте Алигьери. Среди наиболее ревностных почитателей таланта мэтра поэзии Раннего Возрождения числился и Христофор Колумб. Великий мореплаватель, пользовавшийся покровительством королевского двора Испании, заручился финансовой поддержкой самого Леонардо да Винчи, — члена Ордена полумесяца, возвращенного к жизни Рене Анжуйским. Другим выдающимся магистром братства стал астролог и математик Джон Ди, организатор службы английской разведки и личный советник корлевы Елизаветы I. В начале XVII века звание Великого магистра носил философ-гуманист и писатель сэр Френсис Бэкон, лорд Сент-Олбанс. Во времена правления Иакова I Стюарта он занимал посты лорд-канцлера и генерального прокурора Англии. В связи с продолжавшейся деятельностью католической инквизиции особое беспокойство Бэкона вызывала перспектива широкомасштабного заселения испанцами Нового Света. Это, в свою очередь, побудило его принять самое активное участие в разработке мероприятий по колонизации Северной Америки, включая и организацию знаменитого трансатлантического рейса судна «Мейфлауэр». Среди товарищей Бэкона по братству розенкрейцеров следует отметить профессора медицины и богословия Оксфордского университета Роберта Фладда — одного из авторов перевода Библии на английский язык.

В эпоху Стюартов розенкрейцеры были связаны с нарождавшимся движением франкмасонов и Королевским научным обществом. Вполне естественно, что видное место среди членов Братства креста и розы занимали такие академики, как Роберт Бойль и Кристофер Рен. Цели и устремления братства были откровенны: способствовать изучению и применению в практических целях эзотерических знаний, науки о магических числах и вселенского закона. Розенкрейцеры, всемерно поддерживая и распространяя гуманные идеи египетских целителей, содействовали развитию международной системы оказания медицинской помощи беднякам. И вовсе не случаен тот факт, что самая авторитетная в мире организация в области оказания срочной врачебной и гуманитарной помощи (учрежденная на Женевской конференции 1864 года) ассоциируется у всех с хорошо знакомым красным крестом.

Ко времени правления короля Карла I общества розенкрейцеров основательно окрепли и пустили корни во множестве европейских стран, включая Англию, Францию, Германию и Голландию. Не обращая внимания на гневные осуждения папства, выражавшиеся в форме ватиканских декреталиев, деятельность обществ развивалась весьма успешно. И все же на фоне очевидных достижений свой взор на ученое братство устремил новый враг — недруг, пагубным усилиям которого суждено было стать многовековым тормозом духовного и технологического прогресса. На исторической сцене появились пуритане.

Весьма прискорбно, что зачастую на смену одному политическому режиму приходит другой, в равной степени несправедливый и чудовищный. Именно это и произошло после того, как Генрих VIII отделил английскую церковь от Рима. Хотя у образованных монахов Англии было мало чего общего с епископальной католической церковью, королю не потребовалось много времени, чтобы закрыть монастыри и распродать купечеству их земли. Подобным образом поступила и его дочь Елизавета I, учредившая в стране англиканскую церковь. Провозгласив себя верховной управительницей ирландских католиков, государыня отдала Ольстер на откуп «Лондонской купеческой компании», принудившей жителей Эйре либо стать своими рабами, либо покинуть родину.

Сам Генрих VIII, несмотря на расхожее мнение, так и не стал протестантом. Оставаясь на самом деле католиком, он считал своим долгом открыто осудить учение Мартина Лютера. Король добился того, к чему стремился: английская церковь была выведена из-под контроля Святейшего престола. Это ускорило его развод с Екатериной Арагонской, родственницей Карла V — короля Испании и императора Священной Римской империи. Предпринятые Генрихом меры предоставили ему также возможность свободно распоряжаться в Англии церковной собственностью и денежными фондами. Народ не испытал облегчения после его смерти, когда бразды правления страной на короткое время перешли к совету реформаторов-протестантов. Однако его положение еще более ухудшилось после того, как английская корона перешла к Марии Тюдор. Эта ревностная католичка, вышедшая замуж за испанского монарха Филиппа II, начала беспощадную травлю протестантов, посылая их одного за другим на костер. Приведя страну на грань всеобщего восстания, Мария, получившая в народе прозвище «Кровавой», сошла в могилу, предоставив своей единокровной сестре Елизавете I «расхлебывать заваренную ею кашу». Королеве-девственнице удалось утихомирить разбушевавшиеся страсти, учредив протестантскую по духу англиканскую церковь. Действия королевы в Ирландии были ускорены ее опасениями того, что эта страна могла быть использована Испанией в качестве плацдарма для вторжения в Англию. Но сиюминутные цели редко оправдывают рассчитанные на длительный период средства, и печальные последствия насильственных действий Елизаветы продолжают ощущаться даже в наши дни. Какими бы побуждениями ни руководствовались Генрих и Елизавета, их политика способствовала укреплению позиций купеческого сословия, объединившего свои усилия с голландскими торговцами в борьбе за вытеснение Испании с гегемонистских позиций на мировом рынке. Филипп II отреагировал на эти действия посылкой к английским берегам «Непобедимой армады», атака которой была успешно отражена, чему существенно способствовали благоприятствовавшие англичанам погодные условия. Англия предстала перед миром независимой в религиозном отношении державой, у руля которой твердо стояла англиканская церковь. Однако многое изменилось с тех пор, как за доброе столетие до того Мартин Лютер определил свою религиозную позицию.

Англиканская церковь проявляла не больше веротерпимости к другим религиозным конфессиям, нежели это делала до нее церковь Рима. Ко времени правления Карла I (1625—1649) она демонстрировала откровенную враждебность в отношении любого, кто осмеливался ставить под сомнение ее доктрину. Верующие-католики, по крайней мере, сохранили хоть какой-то элемент признания женщины, выражавшийся в их благоговейном отношении к матери Иисуса. Протестанты стерли даже этот последний след присутствия женского пола в религии. Разделяя печальную участь тамплиеров, ученые, астрономы, математики и мореплаватели из числа розенкрейцеров стали жертвами злонамеренной политики государственной протестантской церкви. Англиканское духовенство называло их так же, как именовала розенкрейцеров прежде католическая церковь, — язычниками, оккультистами и еретиками. По правде говоря, причины, обусловившие крах короля Карла I, связаны с его веротерпимостью и отношениями с этими великими представителями передовой науки куда более тесно, чем это пытаются представить ортодоксальные труды по истории.

Если деятели оккультных наук из высшего света подвергались преследованиям со стороны официальной церкви, то что оставалось делать тем представителям низших слоев общества, занимавшимся древними искусствами, которых инквизиция именовала ведьмами и колдунами? Они жили с тем постоянным чувством страха перед экстремистски настроенными протестантами, которое прежде испытывали перед католиками. А из протестантских течений наиболее близко по религиозному фанатизму инквизиции соответствовало движение пуритан (от латинского слова «пурус» — «чистый»). Это было тем самым направлением в протестантизме, которое откололось от англиканского епископата в целях еще большего «очищения от католической скверны». Если чего и достигли пуритане, так это того, что превратились в нетерпимых ханжей, лишенных какого-либо душевного интеллекта. В слепой приверженности к антидемократическим методам они избрали своим парламентским главой свирепого деспота, затмившего жестокостью самого Томаса Торквемаду. Именно в годы протектората Оливера Кромвеля необузданный террор заставил уйти с общественной сцены Королевское научное общество и превратиться в «Невидимую коллегию». И только спустя одиннадцать лет, после реставрации в 1660 году династии Стюартов выдающиеся розенкрейцеры еще раз явились миру, возглавляемые покровителем и благодетелем общества — королем Карлом II.