Двенадцать статей царевны Софьи и их последствия

Спустя некоторое время раскол был закреплён ещё больше. 7 апреля 1685 года правительница России царевна Софья Алексеевна и новообрядческий патриарх Иоаким утвердили «Двенадцать статей о борьбе с расколом» (то есть со старообрядцами). В истории эти статьи за свою особую жестокость получили название «драконовских». Когда их читаешь, действительно становится жутко. В частности, согласно новому указу «упорных раскольников» следовало казнить, сжигая в срубах. Если же они принесут покаяние, то отсылать под строгий надзор в монастыри, откуда не выпускать до самой смерти. Оговоренных в «расколе» предписывалось пытать на дыбе, а тех, чья вина будет доказана, наказывать кнутом и ссылать. Наказанию подвергались и те, кто только укрывал «еретиков» или знал о их местонахождении, но не донёс властям. Их следовало без жалости бить батогами и ссылать. Закон предусматривал передачу имущества казнённых и сосланных староверов в царскую казну.

«Двенадцать статей» были составлены при непосредственном участии московского патриарха Иоакима. Историк В.О. Ключевский в связи с этим писал: «Усиление карательных мер против старообрядцев нельзя ставить целиком на счёт правительства царевны Софьи; то было профессиональное занятие церковных властей, в котором государственному управлению приходилось обыкновенно служить лишь карательным орудием». Так называемые «Двенадцать статей» царевны Софьи представляли собой адаптированную к русской действительности копию католических инквизиционных актов, что лишний раз подтверждает пролатинскую сущность церковных реформ, проводившихся Никоном и его духовными наследниками.

В частности, статьями предписывалось следующее: «Которые расколщики святой церкви противятся, и хулу возлагают, и в церковь и к церковному пению и к отцем духовным на исповедь не ходят, и святых тайн не причащаются, и в домы свои священников со святынею и с церковною потребою не пускают, и меж Христианы непристойными своими словами чинят соблазн и мятеж, и стоят в том воровстве упорно: и тех воров пытать, от кого они там научены, и сколь давно, и на кого станут говорить, и тех оговорных людей имать и роспрашивать и давать им меж себя очные ставки, а с очных ставок пытать; и которые с пыток учнут в том стоять упорно ж, а покорения святей церкви не принесут, и таких, за такую ересь, по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе и пепел развеять»[31]. Тех, кто открыто критиковал церковные реформы, «производил в народе соблазн», если не покорятся, предписывалось «жечь в срубе». Раскаявшихся под пытками, но затем вновь вернувшихся к старой вере «казнить той же смертию». Если кто из христиан перекрещивал крещёных в новообрядческой церкви, то их следовало «казнить смертию». Если кто-то из перекрещивающих раскается, то разрешается исповедать его, причастить, а затем всё-таки «казнить тою же смертию без всякого милосердия». Крещёных в древней православной вере, «если останутся упорными, казнить смертию». Если кто тайно будет содержать старую веру, того бить кнутом и ссылать в отдалённые места. Бить кнутом и батогами предписывалось даже тех, кто окажет хотя какую-нибудь милость древлеправославным христианам: дадут они им или поесть, или только испить воды. Согласно новому закону ссылать и бить кнутом следовало и таких людей, у которых староверы только приютились на ночлег. Патриарх Иоаким настоятельно рекомендовал архиереям пользоваться указными статьями правительства «яко веслами, ими же удобно есть прогнать беззаконное волнение».

Однако и этого показалось мало гонителям старой веры. В слепом озлоблении и затмении ума реформаторы стали, подобно древним еретикам, насильственно причащать старообрядцев. Величайшее из христианских таинств превратилось в средство для опозорения инакомыслящих! Иван Филиппов пишет в «Истории Выговской пустыни» (и профессор П.С. Смирнов в своей «Истории раскола старообрядчества» подтверждает этот факт), что старообрядцам вставляли в рот особый инструмент, называемый «кляпом», и с помощью этого инструмента вливали в горло причастие, заставляя обязательно его проглотить. «Посланные от Никона новолюбители, — повествуется в «Истории Выговской пустыни», — с указами и с новыми книгами и служебниками во вси епархии и грады и веси и села и монастыри, всея российския земли… с великим поспешением и с яростию и з грозою мучительства, аки гром возгремеша, везде по всем церквам презвитером, а по монастырем игуменом раздаваху и принуждаху по оным новым служебником службы служити на новых просфирах и от тех служб тем новым причастием повелеша всем людем причащатися, с великим принуждением и гонением, силою привлачати, а не причащающихся, аще обретаху, мучаху вельми различными муками. Повелеваху им треми персты креститися и по новоизданной креста печатаю печатающияся просфиры ясти; и тайн тех причащатися, не приемлющих же уста пястьми и палицами бияху и сокрушаху и влагающе во уста кляп силою причащаху люди ново свящаемою евхаристиею. И таковое же к новинам мучительное обращение, людие видяще, больми (ещё больше) тех удалятися начата, немогуще камо (где) крытися. В руце же мучителем вдатися трепетаху, да не помажутся уста и утробы их лиянием силою новодействуемаго причастия. И того ради овии гладом помираху, а овые в водах утопляху, от лютаго того гонения и грознаго мучительства»[32].

Святой Феодор Студит, живший в IX веке, свидетельствует о том, что в его время насильственное причащение практиковали еретики-иконоборцы. Он предупреждал православных христиан избегать еретического причастия, говоря: «Хотя бы кто предлагал даже все богатства мира, и между тем имел общение с ересью, он не друг Божий, а враг. И что я говорю о приобщении? Кто имеет общение с еретиками и в пище, и в питии, и в дружбе, тот виновен. Это слова Златоуста и всех святых. Как же невольное, а не добровольное дело того, кто кажется православным и, между тем, имеет общение с ересью. Невольное дело бывает тогда, когда кто-нибудь, насильно раскрыв рот православному, вольёт еретическое причастие, что делали древние еретики и делают, как я узнал, нынешние христоборцы»^[33]. Таким же точно способом причащали православных и еретаки-ариане, вставляя в рот клинья. Здесь можно вспомнить ещё и язычников, которые насильно вливали христианским мученикам в уста идоложертвенное.

В прямой связи с резким обострением гонений в 80-е годы XVII века стоит и такая важная проблема в истории русского старообрядчества, как «гари», или самосожжения. Церковные историки XIX века видели в массовых самосожжениях лишь патологическую склонность старообрядцев к самоистреблению и даже преступление против христианских заповедей, светские же историки всё пытались свести к слепому фанатизму. Однако в свете выявленных в недавнее время архивных документов ситуация представляется совершенно иной. Самосожжения были напрямую связаны с резким обострением гонений на староверов. Сведения о первых «гарях» относятся к 1676–1683 годам. Начавшись в Поволжье, волна массовых самосожжений вскоре достигла Северо-Запада, докатившись до Онеги и Белого моря, и пошла далее на восток. В современной юридической терминологии практика господствующей церкви и правительства по отношению к староверам может быть расценена как «доведение до самоубийства». Самосожжения (если это действительно были самосожжения, а не просто поджоги закрытых в своих избах и часовнях беззащитных людей) были шагом отчаяния, ведь старообрядцы поджигали свои избы только в безвыходной ситуации, когда их поселения были окружены воинской командой. Если же они попадали в руки солдат и отказывались переменить свои убеждения, их не ожидало ничего иного, кроме смертной казни в том же горящем срубе. Так что выбор был только один: сгореть в срубе, сохранив верность Христу, или сгореть в срубе, отрекшись от Христа. Понятно, что для огромного множества русских людей, оставшихся верными древлеправославию, второй путь был неприемлем. В результате то, что господствующая церковь и царские войска пытались использовать для устрашения сторонников старой веры, сами староверы стали принимать на себя как христианский подвиг (тем паче, что аналоги тому имелись и в житиях святых первых веков христианства).

В атмосфере жестоких гонений неизбежно возникал вопрос: как жить дальше? Многие староверы ожидали конца света, полагая, что уже наступили последние времена, видели в патриархе Никоне предсказанного в Библии антихриста. Необходимо было осознать происходящее и вынести оценку реформам с точки зрения православной традиции.

Теперь снова вернулись те страшные времена, о которых благочестивые русские люди знали лишь из Житий святых и Прологов. Теперь от всех православных требовалось под угрозой сожжения в срубе веровать не так, как установила древняя Церковь, а как приказывает новое начальство. При этом не просто поощрялось, но и вменялось в обязанность доносительство. Непосредственным следствием «Двенадцати статей» царевны Софьи явился широкий отток населения в глухие места Русского государства и за его пределы. Начался великий исход Святой Руси из стремительно входившей в «европейское сообщество» новой России.