Смерть Андрея Дионисьевича

Новая обитель была построена, но это строительство значительно подорвало силы Андрея Дионисьевича. Здесь приключилась новая беда. Будучи по общежительским нуждам в Каргополе, Андрей со своим спутником подвергся ночному нападению разбойников. «Вдруг на-стречю весма борзо едущия попались злыя некакия люди и закричали недоброгласно: “Что за люди?” Извощик же отвеща: “Выговляне”. Они же диаволом на се научени суть, крикнуша: “О тот то нам и надобен”, и бросились, аки лютыя звери на блаженнаго отца, никакия им никогда досады не учинившаго, но точию им тогда прекротко тако глаголавшаго: “Помилуйте, добрые господа, чюжестраннаго человека”. Но они убо безмилостивии никакия милости над ним не учиниша: и толико его тогда озлобиша (избили. — К.К.), яко еле жива оставиша».

Весь избитый и изувеченный, Андрей Дионисьевич был привезён на постоялый двор, где ещё долго не мог прийти в себя. О происшествии узнали воевода и другие представители городских властей, которые принесли выговскому киновиарху свои соболезнования. Многие советовали подать челобитную с описанием примет разбойников для их скорейшей поимки. Но Андрей Дионисьевич не последовал этому совету, не дал волю мстительности. Он лишь смиренно говорил: «Аще попустившему их Создателю моему тако мя за грехи моя праведно наказати: то кто аз есмь бренный, земля и пепел, восхощу противитися святей Его воли, и благодетелей толиких, и таковых, духовно мя облагодетельствовавших, буду озлобляти. Не буди ми сего никогдаже сотворити». Так это дело и осталось без всякого расследования.

Андрей же, оправившись от полученных увечий, возвратился назад в монастырь. Однако с тех пор он начал недомогать. Особенно его мучили головные боли. Удивительно! Столько раз ему удавалось избежать преследования властей, тюрьмы, пыток, несмотря на козни обличаемых им яростных гонителей древлеправославия — митрополита Иова Новгородского, епископа Питирима Нижегородского и иеромонаха Неофита. А здесь, казалось бы по глупой случайности, «веема неприличное и самое такое безделное по изволению Божию прииде». Сам ни разу никого в своей жизни не обидевший, без всякой видимой причины, ни за что он был избит до полусмерти, и нанесённые ему увечья приблизили скорую кончину: 1 марта 1730 года, в третью неделю Великого поста, настоятель Андрей Дионисьевич, князь Мышецкий, скончался в возрасте 56 лет.

Незадолго до своей кончины случилось ему быть на Лексе. Здесь юродивая Ирина Повенецкая, обладавшая даром прозорливости, предсказала ему скорую смерть. Андрей Дионисьевич мужественно воспринял это известие, хотя и весьма опечалился. Больше всего он жалел не о своей жизни, а о тех полезных для киновии делах, которые собирался сделать. Всего же в «прекрасной пустыне» он прожил 39 лет.

После смерти Андрея Дионисьевича многим благочестивым выговцам и даже простым местным жителям были видения, связанные с его загробной участью. Так, одной женщине с Верховской реки, собиравшейся принять старообрядческое крещение, но ещё находившейся в сомнениях, в Крестопоклонную неделю (воскресенье) было видение, о котором она поведала выговскому стряпчему Ивану Филиппову, находившемуся тогда в Олонце: «Видит в видении в Выговской пустыни, край Выга реки, у братскаго монастыря, зрит на монастырь. И идут с монастыря из часовни велий полк светлых и чюдных мужей, оболчены в священническия и архиерейския светлыя чюдныя одежды в великой славе и с ними множество юношей прекрасных с пением сладким ангельским умилителным идуще пояху: а посреде несоша одр на главах под покровом честно, а над одром крест трисоставный, светит великою светлостию, аки на воздусе, идяше противу одра, и после того полка другий полк братских и суземских, и отец Даниил з братиею близ того полка идяше позади, и по преди крест же несоша, с пением умилительным плачевным, и позади их третий полк олонецких христиан: а с ними стряпней вышеписанной идяше. Такожде и тии крест несоша, с пением же умилителным, и плачевным идяху. И изшедше вси из монастыря, в восточныя врата, идяху на восток. И вышед над реку Выг, первой большей полк идяше на воздух скоро в верх к востоку, аки на некую гору ставаше, и возшедше высоко и невидими быша, а братской полк отец Даниил с прочими братиями, и суземскими жительми осташася. Такожде и стряпчего олонецкой полк остася назади: и оная жена приступи ко олонецкому полку, к стряпчему и прочим хотяше примешатися, во един полк с ними. И глаголаша оные: недостойна ты нашему полку примеситися, понеже не имееши на себе святаго крещения: она же вельми о сем опечалися и оскорбися о том, что не даша ей примеситися, ко олонецкому полку и пробудися от скорби: и пришед на вышепомянутое подворье, сказавши сие свое видение со слезами, и слышав сие стряпчей, и прочий христиане, дивишася сему видению»[85]. Как оказалось впоследствии, именно в этот день умер Андрей Дионисьевич.

Другой человек, впавший после смерти Андрея Дионисьевича в сомнения относительно правильности древлеправославной веры, сподобился следующего видения. После продолжительной и усердной молитвы со слезами увидел он в тонком сне «ведома себе некиим в некую полату зело пресветлу: и пришед в ню обрете отца Андреа Дионисиевича, седяща на престоле, зело пресветла лицем: и на него взирающа и весело улыбающася, а кудры сияюще на главе тако, яко не ведяще к чему от земных вещей и применити: и жезл в руце имуща, и ничесо же ему вещающа. И тако возбнув от сна своего, пребыв день той единаче сумняся о своем размышлении, и о видении соннем, помышляя что убо будет се. В другую же нощь, паки виде себе ведома неким такоже в пресветлую полату: и тако же в ней обрете отца Петра Прокопьевича, на престоле седяща, и жезл в руце держаща: и пришед к нему, он же воззрев нань, и рече: уже ты [у мене] сумняешися о благочестии. Мы с Василием Великим, с Григорием Богословом, и Иоанном Златоустым, единако веруем. Аще много станешь сумнятися о сем, будеши отлучен от церкве. И тако возбнув от сна человек той, и прииде в монастырь, и поведа общежителным видение се: прося прощения и разрешения, глаголя, яко Петр Прокопьевич, мя отлучи ради сомнения моего еже о отце Андрее Дионисиевиче»[86].

На погребение киновиарха собралось около двух тысяч человек. Были здесь не только насельники общежительства и скитов, но и крестьяне окрестных деревень. На смерть Андрея Дионисьевича по образцу древней стихиры был написан удивительный духовный стих, в котором от лица всей Церкви выражалась скорбь выговцев о потере своего пастыря и выдающегося духовного учителя:

Придете, помянем вси Андрея премудраго,

Его же ко гробу вчера жалостно проводихом,

Его же присно церковь у пустыни умилным гласом просит:

«Дай же ми, пустыни, сего сладкаго, утробы моея любезнаго сына,

Не вем убо ныне, кому законы моя вдати,

Дай же ми, пустыни, сего сладкаго, власти моея крепка правителя,

Его же не одолеша противных стремления никогда же,

Дай же ми, пустыни, сего сладкаго, законов моих непреступна хранителя,

Его же аз крещением породившая,

Зрящи во гробе темне затворена,

Умилно матерски кричащи, плачю:

Увы мне, любезный сыне мой,

Увы мне, свете мой, утробы моея сладкое утешение,

Истину бо о мне Исаия прорече:

Оставлена будет дщи Сионя, яко сень в винограде

И яко овощное хранилище во вертограде,

И того ради оружие печали пройде мою утробу,

Но надежда радости хотящаго ти быти

В последний день воскресения, плачь мой в радость преложи.

Поминаю тя, Андрее любимый мой,

Жалею о тебе, сыне возжеленныи мой,

Заповедую всем христианом

Память твою творити на всяко лето, сладчайший мой».

Мы же почитаем того преставление.

Впоследствии память о первом киновиархе бережно сохранялась на протяжении всей истории Выга. Сочинения его (а их было около двухсот) переписывались, изображения его помещались на книжных миниатюрах и настенных рисованных лубках. Андреем Борисовым в 1770-е годы было написано Житие Андрея Дионисьевича, примерно тогда же Иваном Антоновым была составлена ему служба. С годами первый киновиарх стал восприниматься не просто как символ славы Выгореции, но и как её небесный покровитель.