РОКОВОЙ ЧЕРЕП

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

РОКОВОЙ ЧЕРЕП

Интересное, хотя, на первый взгляд, малозначительное, открытие было сделано в 1927 году в Британском Гондурасе (ныне Белиз). За несколько лет до того выдающийся археолог Ганн из Ливерпульского университета объявил об открытии древнего города на реке Рио-Гранде, неподалеку от гватемальской границы. Этот город мог иметь какое-то отношение к майя, хотя кто его построил, не было известно. 26 июля 1924 года в «Иллюстрейтед Ландон ньюс» Ганн писал:

«Там были сооружены каменные ступенчатые пирамиды с каменными лестницами с одной стороны. Первым зданием, очищенным археологами, была пирамида длиной в 90 футов, шириной у основания 75 футов и высотой в 30 футов… Сооружена она была из песчаника и известняка, и камни не были скреплены никакими специальными веществами… Прежде чем покинуть этот город, мы назвали его «Лубаантун», дословно — «место, где разбросаны камни» на языке майя. От других городов майя этот город отличался тем, что здесь нет казенных дворцов или храмов, основанием которым служили бы пирамиды, как нет и каменных скульптур и огромных каменных монолитов, на которых написано, когда они здесь появились. Майя в Центральной Америке и на Юкатане делали это с интервалами в 20, а позднее — в 5 лет».

В заключение Ганн писал:

«Руины Лубваантуна на Рио Гранде представляют собой одно из самых древних поселений майя и восходят к периоду, когда не было еще ни одного из ныне известных городов в Центральной Америке».

В 1927 году в этом месте, которое и теперь труднодоступно, 17-летняя дочь известного Мичел-Хеджеса нашла довольно странную и мрачную вещь — великолепно сделанный череп из горного хрусталя. Теперь нам известно, что индейцы Центральной Америки очень искусно умели делать разные предметы из обсидиана, или вулканического стекла — оружие, ритуальные орудия (немало их было найдено в районах, где жили майя). Но этот череп был изготовлен из горного хрусталя так умело, что даже челюсти двигались. Однако никто еще не дал удовлетворительного объяснения, каким образом был сделан этот предмет в эпоху, когда еще не знали железных инструментов. А с использованием тогдашних средств, по подсчетам специалистов, потребовалось бы около 150 лет. Но череп существует, и он явно был изготовлен во времена города Лубаантуна, более древнего поселения, чем все города майя. Я сделал вывод: если предки майя умели делать подобные вещи из горного хрусталя, то сами майя должны были это уметь во всяком случае. Если так, то майя вполне могли делать и выпуклые линзы, чтобы использовать их для зажигания огня. А почитав самого Мичел-Хеджеса, я даже подумал: а не был ли этот череп изготовлен именно с такой целью? Он писал:

«Роковой череп сделан из чистого горного хрусталя, и, по мнению ученых, 150 лет понадобилось бы не одному поколению мастеров, чтобы, наконец, из большого куска горного хрусталя возник этот замечательный череп.

Ему не менее 3600 лет, и, по преданию, верховный жрец пользовался этим черепом для мистических ритуалов. Говорят, что когда он желал кому-то смерти, используя магическую силу черепа, то смерть всегда наступала. Я не пытаюсь как-то объяснить этот феномен»[108].

Я обратил внимание не на таинственные и зловещие свойства, приписываемые этому черепу, а на то, что предание связывало его с мистическими ритуалами майя. Не могло ли быть одним из таких ритуалов и зажжение «нового огня»? Конечно, трудно что-либо утверждать без практической проверки, но округлая форма сама по себе не исключает того, что у этого предмета могли быть и свойства линзы, а значит, с его помощью, вероятно, можно было собирать в фокусе солнечные лучи и зажигать огонь.

В Антропологическом музее в Мехико я видел символ Солнца в форме черепа, окруженного диском с расходящимися от него лучами. Череп этот изображен с высунутым языком (что, как считается, символизирует источник жизни). Подумав над этим, я заключил: Солнце дает жизнь всему живому благодаря своим лучам. Умеренные дозы облучения способствуют, например, развитию растений, но слишком большие его дозы могут уничтожить те же самые растения. Может быть, череп из Теотиуакана, который я видел в музее — символ двойственности Солнца, способного нести и жизнь, и гибель, а «язык» символизирует излучение, идущее от Солнца, а возможно, и «солнечные ветры»? Чтобы понять, какая тут взаимосвязь, я стал изучать ацтекскую мифологию.

Мне не пришлось долго трудиться, достаточно было вспомнить ацтекский миф о старом, больном боге Нанауатцине, которому пришлось погибнуть на погребальном костре, чтобы возродиться Тонатиу, богом солнца нынешней эпохи. В другом мифе тот же Нанауатцин, разбив камни, дает возможность маису выйти на поверхность земли, так что род людской получает пищу[109]. Если теперь проанализировать оба мифа, то получится следующее. Нанауатцин создает жизненную силу растений, так что они могут стать людям пищей. А после сбора урожая на земле остается мертвый растительный материал, который можно сжечь, а при его сожжении освобождается энергия, которая, как верили ацтеки, возвращается к Солнцу. Таким образом, становится понятным смысл ритуальных костров, которые для индейцев были средством возвратить жизненную энергию Солнцу и тем самым обеспечить будущие урожаи; это касалось и майя, которые тоже ассоциировали огонь с плодородием. Они применяли подсечно-огневую систему и знали, что на очищенной земле легче получить хороший урожай.

Возвращаясь к черепу из горного хрусталя, могу сказать: по-моему, это также — символ источника жизни и смерти, тем более что он прозрачен для света и, может быть, это сделано совсем не случайно. Пожалуй, этому черепу и не был нужен язык, потому что он мог сам по себе собирать в фокус свет, исходящий от Солнца. Тот же Мичел Хеджес, который знал об этом предмете больше, чем говорил[110], упоминает о магических ритуалах, связанных с черепом. Зная символику майя и ацтеков, можно предположить, что эти ритуалы так или иначе были связаны с Солнцем. Очевидно, самый простой способ использования округлого черепа из горного хрусталя связан с рефракцией света, и, возможно, жрец держал этот череп таким образом, чтобы солнечный «язык» проходил через открытый «рот». Вероятно, этот «роковой череп» играл роль своего рода «зажигающего стекла», которое использовали для церемонии «нового огня». Следующая статья доктора Ганна в «Иллюстрейтед Ланд он ньюс» от 1 ноября 1924 года навела меня на новые размышления об этой церемонии. Он писал об изучении района вокруг города майя под названием «Тулум», а также о вновь найденном поселении Чак-Мул: «Руины города Чак-Мул находятся на полуострове, отделяющем Сан-Эспириту от Ассенсьонского залива. Европейцы там прежде не бывали, да и индейцы, наши проводники, набрели на это место случайно, во время охоты. Архитектура там такая же, как в других поселениях Восточного побережья — здания, основанием которых служат пирамиды. Там в небольшом храме мы нашли статую Чак-Мула, странную человеческую фигуру 8 футов в длину, полулежащую, опираясь на локти, согнув ноги в коленях, повернув голову вправо. Мы случайно нашли эту статую, погребенную под грудой грязи и мусора. Кроме того, мы нашли там бусы из зеленого камня, серьгу, остатки костей тапира и керамическую «зажигалку» для курильниц. Это особенно важная находка, так как эти статуи Чак-Мулов тольтекского происхождения встречаются лишь в одном городе майя — в Чичен-Ице, где культурное влияние тольтеков было очень сильным после того, как они завоевали этот край. Городмы назвали «Чак-Мул», по имени этого божка».

Иллюстрации к этой статье изображали типичную статую Чак-Мула, такую же, как и в Чичен-Ице, а также «зажигалку» для курильниц в форме человека с высунутым языком. Однако если, как пишет автор статьи, статуя действительно имеет 8 футов в длину, то это самая большая из найденных до сих пор подобных скульптур. Но зачем тольтекам (или кому бы то ни было) понадобилась огромная статуя в отдаленном поселении на побережье, если они могли довольствоваться скульптурами примерно в человеческий рост у себя в Чичен-Ице? Не основательнее ли предположить, что эта статуя Чак-Мула была оригиналом, а те, в Чичен-Ице — копиями? К сожалению, доктор Ганн не сообщает, «смотрел» ли Чак-Мул в сторону моря, но, по-моему, важно уже то, что найден он в городе на побережье. Дон Хосе утверждает, что культ гремучей змеи пришел с Юкатана; на Юкатане был найден череп из горного хрусталя, который, как я теперь уверен, использовали, чтобы зажигать огонь; там же найдены и все статуи Чак-Мулов. Не могли ли все эти явления и предметы иметь общее происхождение? Нет ли оснований утверждать, как это полагали Брассер, Плонжеон и другие, что носителями культуры майя стали пришельцы из-за моря, прибывшие на Юкатан? Об этом, как будто, говорило и существование важных культурных центров на побережье, и я занялся вопросом о возможных культурных влияниях пришельцев из-за океана на индейцев майя на Юкатане.