Глава 13-я О народах, соседних с Турками

Глава 13-я

О народах, соседних с Турками

К Туркам прилегают следующие народы: с запада от них Франгия (франки, то есть — германцы. — А.К.), с севера Печенеги, с юга Великая Моравия или земля, которая совершенно порабощена и занята этими Турками. Хорваты же прилегают к Туркам со стороны гор.

Печенеги могут нападать на Турков и сильно опустошать и вредить им, как уже сказано выше, в главе о Печенегах.

Устреми, сын, око ума твоего на слова мои, познай то, что я заповедую тебе, и будешь иметь возможность в нужных случаях вынести как бы из отцовской сокровищницы богатства разума и поток понимания. Итак, знай, что всем северным народам как бы от природы внедрена алчность к деньгам некогда не насыщаемая, почему они всего требуют, всего домогаются и не имеют пределов своим желаниям, но всегда жаждут большего и за малую пользу желают добывать себе великие прибыли. Поэтому надлежит их неуместные требования и дерзкие домогательства отвращать и отклонять убедительными и разумными речами и понятными опровержениями, которые, насколько мы могли узнать по опыту, будут, чтобы обнять их в образцах, приблизительно таковы.

Если Хазары, или Турки, или Руссы, или какой-либо другой народ из числа северных и скифских когда-нибудь станут добиваться, как это часто случается, чтобы за какую-нибудь услугу или службу их было им послано (что-либо) из царских одеяний или венцов или убранства, то тебе надлежит оправдывать (отказ) так, что таковые уборы и венцы, которые называются у них камилавками, не изготовлены людьми, не придуманы и не сделаны искусством человеческим, но, как мы находим это написанным в сокровенных словах из древней истории, когда бог сделал царем известного Константина Великого (император Константин I Великий (324–337). — А.К.), первого царя христианина, то прислал ему чрез ангела таковые убранства венцы, которые у нас называются камилавками, и повелел ему положить их в великой святой церкви божией, которая по имени самой ипостасной премудрости божией называется святою Софиею, и облачаться в них не ежедневно, а только тогда, когда наступит всенародный и великий праздник господень. Посему он по повелению божию положил их (в церковь), и они висят над святым престолом в алтаре сего храма и входят в состав украшения церкви. Остальные же царские одеяния и облачения лежат развернутыми на сем святом престоле. Когда наступит праздник господа и бога нашего Иисуса Христа, патриарх выбирает и этих уборов и венцов нужные и подобающие данному случаю и посылает их царю. Сей облекается в них, как прислужник божий и слуга, только при выходе (в храм) и по миновании надобности снова возвращает их в церковь, и они лежат в ней. Есть и заклятие святого великого Константина, написанное на сем святом престоле церкви Божией, как повелел ему бог чрез ангела, что если царь захочет по какой-либо надобности или обстоятельству или несвоевременному желанию взять (что-либо) из них и или воспользоваться сам, или даровать другим, то должен быть предан анафеме, как враг и противник повелений божиих, и отлучен от церкви. Если же он сам пожелает сделать другие подобные то и их должна принять церковь божия, с свободного согласи всех архиереев и синклита. И ни царь, ни патриарх, ни кто-либо другой не имеют права взять таковые убранства и венцы из святой церкви божией. И великий ужас грозит тем, кто захочет нарушить какое-либо из этих божеских установлений. Один царь именем Лев (имеется в виду император Лев IV (741–775). — А.К.), взявший себе жену из Хазарии, в безрассудной дерзости взял один из этих венцов, не в праздник господень надел на себя без разрешения патриарха; и тотчас на челе его образовался карбункул, и, мучимый болью от него, он в ужасных страданиях окончил свою жизнь преждевременною смертью. После того, как эта дерзость получила скорое возмездие, от той поры установилось правило, чтобы царь пред коронованием заранее давал клятву и подтверждал, что не дерзнет сделать или замыслить ничего противного заповеданным и исстари соблюдаемым (обычаям), и только после этого короновался бы патриархом и исполнял и совершал все подобающее установленному празднику.

Точно так же надлежит тебе думать и заботиться и о жидком огне, выбрасываемом из труб, чтобы, если когда-нибудь кто-нибудь осмелится потребовать его, как часто требовали и от нас, ты мог отказать и отвергнуть такими словами: «И это было явлено и преподано ангелом великому и первому христианскому царю, святому Константину, причем он получил и о нем от того же ангела великие наставления, как мы имеем достоверные свидетельства от отцов и дедов, чтобы этот огонь приготовлялся исключительно у христиан и в их царственном граде, а никак не в другом месте, и чтобы не был посылаем или объясняем какому бы то ни было другому народу. Посему этот великий царь, подтверждая это своим преемникам, приказал написать проклятия на святом престоле церкви божией, чтобы тот, кто дерзнет выдать другому народу этот огонь, не именовался христианином и не удостаивался никакой чести или власти, но если и имел бы какую-нибудь, то был извергаем из нее, предавался анафеме на веки веков и проклятию, будет ли царем, или патриархом, или каким другим человеком, или начальником, или подначальным тот, кто попытается преступить сию заповедь. Он побудил всех, имеющих ревность и страх божий, считать общим врагом и преступником сей великой заповеди всякого делающего такую попытку, стараться умертвить его и предавать самой ужасной и тяжкой смерти.

Так как зло всегда находит себе место, то однажды случилось, что некий из наших стратигов, получив от каких-то язычников весьма обильные дары, уделил им этого огня, но, так как бог не восхотел оставить это преступление без возмездия, то в то самое время, когда он намеревался войти в церковь божию, сошедший с неба огонь пожрал и уничтожил его. И с тех пор великий страх и трепет овладел душами всех, и потом уже никто, ни царь, ни простец, ни стратиг, ни вообще какой бы то ни было человек не дерзал даже подумать о чем-либо подобном, а не то чтобы попытаться на деле что-нибудь совершить или выполнить.

А теперь перейдем (к другому), поищи и изучи приличные и подобающие слова (в ответ) на другой вид неразумной и неприличной просьбы. Если когда-либо какой-нибудь народ из этих неверных и худородных жителей севера потребует войти в свойство с царем Ромейским и либо взять его дочь в невесты, либо дать собственную дочь в жены царю или царскому сыну, то тебе надлежит и такое неразумное требование их отклонить такими словами: «И об этом предмете на святом престоле кафолической христианской церкви св. Софии написано наставление и устрашающее и нерушимое распоряжение великого и святого Константина, чтобы царь Ромейский никогда не вступал в свойство с народом, имеющим обычаи, несходные и чуждые ромейскому укладу жизни, особливо же с иноверным и некрещеным, исключая одних только франтов, ибо для них одних сделал исключение сей великий муж св. Константин, потому что и сам он был родом из этих областей (и) так как у Франгов было родство и близкие отношения с Ромеями. И посему он допустил царям Ромейским с ними одними заключать брачные союзы вследствие старинной знатности и благородства тех областей и родов. С другим же каким бы то ни было народом они не могут делать этого, а дерзнувший это должен считаться чуждым спискам христиан и предаваться анафеме, как нарушитель отеческих преданий и царских уставов.

Вышеупомянутый царь Лев, противозаконно и дерзновенно взявший, как выше сказано, венец из церкви без разрешении тогдашнего патриарха, надевший его и вскоре понесший наказание, достойное его скверной попытки, дерзнул презреть и счесть за ничто и эту заповедь того святого царя, которая, как уже объяснено, написана на святом престоле, и, раз поставив себя вне страха божия и заповедей его, заключил брачный союз с хазарским Хаганом и, взяв в жены дочь его, навлек этим великий позор на Ромейскую державу и на самого себя, как отменивший и презревший установления предков; кроме того, он был не православным христианином, а еретиком и иконоборцем. Посему, ради таковых беззаконных и нечестивых деяний, он постоянно оглашается (как отлученный) в церкви божией и анафематствуется как преступник и нарушитель установлений бога и святого и великого царя Константина. Ибо как возможно признающим себя христианами заключать брачные связи и вступать в свойство с неверными, когда это запрещает канон, и вся церковь считая чуждым себе и (стоящим) вне христианского состояния? Или кто из избранных, благородных и мудрых царей Ромейских допускал это? Если же возразят, что царь Кир Роман (император Роман I Лакапин (920–944). — А.К.) породнился с Булгарами, и выдал свою внучку за господина булгарского Петра, то надлежит ответить, что царь Кир Роман был простец и человек необразованный (не принадлежавший к числу) ни воспитанных с детства во дворцах, не следовавших изначала ромейским обычаям, ни (происходивших) из рода царственного и благородного, и посему действовал в большинстве случаев слишком своенравно и самовластно и при этом не подчинялся запрещению церкви и не следовал заповеди и распоряжению великого Константина, но по решению своенравному, самовольному и невежественному в прекрасном, не желая ни подчиняться приличию и добру, ни основываться на отеческих постановлениях, дерзнул сделать это, выставляя только тот якобы благовидный предлог, что этим поступком спасается огромное количество пленных христиан, что Булгары единоверные нам христиане, и особливо — что выдаваемая не есть дочь императора и правящего царя, а только третьего последнего, еще подданного и не имеющего никакой власти в государственных делах, но такой поступок ничем не отличался от (выдачи замуж) какой-нибудь другой из царских родственниц, дальше или ближе стоящих от царского благородства, ради какого-нибудь общественного дела (хотя бы она была дочерью) последнего и почти не имевшего никакой власти. Так как названный Кир Роман сделал это вопреки канону, церковному преданию и распоряжению заповеди великого и святого царя Константина, то он и при жизни был поносим, осуждаем и ненавидим как синклитом, так и всем народом и самою церковью, каковая ненависть вполне обнаружилась при его кончине, и после смерти подобным же образом унижается, порицается и подвергается осуждению, как совершивший по отношению к благородному Ромейскому государству недостойное и неприличное новшество. Ибо всякий народ, имея различные обычаи и несходные законы и уставы, должен держаться собственных (установлений), из своего народа устраивать брачные связи соответственно своему роду жизни и проводить их в действие. Как каждое животное имеет общение только с особями своей породы, так и у каждого народа установлено право устраивать брачные сожительства не с иноплеменными и иноязычными, но с соплеменными и одноязычными. Ибо отсюда обыкновенно вытекает взаимное единомыслие, согласие и дружественное общение и сожительство, тогда как чуждые обычаи и несходные установления обычно производят скорее неприязнь, ненависть и возмущения, следствием которых обычно бывает не дружба и общение, но вражда и раздоры. (Цари), желающие править соответственно законам, не должны подражать и соревновать тому, что кем-либо совершено дурно по невежеству и своенравию, но иметь (пред глазами) славные деяния царствовавших раньше закономерно и праведно, как хорошие образцы, предлежащие в виде примера для подражания, и стараться по ним направлять все свои действия, так как конец, наступивший для него, — я разумею Кир Романа — вследствие таких самовольных деяний, является достаточным примером к вразумлению того, кто пожелал бы соревновать его дурным поступкам».

Надлежит тебе, многолюбимый сын, вместе с прочим знать нижеследующее, так как знание может принести тебе большую пользу и показать (тебя) более достойным удивления. Это опять относится к различию других народов, их происхождению, обычаям и образу жизни, к положению и климату населяемой ими земли и пространству, как далее будет разъяснено подробнее…