ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ КАК ЗОВ О ПОМОЩИ
ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ КАК ЗОВ О ПОМОЩИ
Из всех решений Гитлера самым загадочным является объявление войны Америке. На первый взгляд оно выглядит как чистое безумие. Гитлер всегда недооценивал Советский Союз («огромный колосс на Востоке созрел для падения»). Но недооценивать Соединенные Штаты Америки и их гигантский военный потенциал ему никогда не приходило в голову. Он знал совершенно точно, что Германия никогда не сможет выиграть войну против Америки. И все же он объявил Америке войну, к тому же в момент, когда Германия уже вела войну с Англией и СССР.
Гитлер знал и другое, а именно, что он вообще не мог вести войну против Америки. В то время как для всех других войн у него имелись детально разработанные планы, для войны против Америки ничего подобного не было — ни плана операций, ни анализа Генерального штаба. Объяснялось это следующей причиной: с оружием, которым обладала Германия, она в еще меньшей мере, чем к Англии, могла подступиться к Америке. О вторжении на территорию Америки вообще нечего было и думать. Немецкие бомбардировщики также не достигали Америки. Можно было лишь расширить масштабы подводной войны.
Объявление войны США было не тем, что обычно понимают под таким актом: это было сообщение, что Германия распространяет войну и на Америку. Через три недели после объявления войны, 3 января 1942 года, Гитлер заявил японскому послу Охима с ошеломляющей прямотой, что он еще не знает, как можно победить США. Как бы странно это ни звучало, однако по своему военно-политическому содержанию объявление войны было не чем иным, как приглашением Америке начать войну против Германии.
Два крупных неожиданных события предшествовали объявлению Германией войны Америке: контрнаступление русских под Москвой 6 декабря 1941 года и нападение Японии 7 декабря на тихоокеанский американский флот у Пёрл-Харбора. Русское наступление окончательно показало Гитлеру, что он недооценил силы Советского Союза и отныне на долгое время будет сильно занят войной на Востоке, если ему вообще удастся избежать быстрой катастрофы, как это было с Наполеоном в 1812 году. Японское нападение открывало непредвиденную перспективу, внимание Америки будет привлечено к Азии, у нее длительное время не будет сил, чтобы заняться Германией.
Итак, было две причины, которые требовали в этот момент самого смирного поведения по отношению к Америке. Если Германия еще надеялась выиграть войну против СССР или выстоять хотя бы без тотального поражения, для нее именно в это время было важно избежать вступления в войну Америки или в крайнем случае как можно дальше отодвигать его. Нападение Японии, которое отвлекало силы Америки от Германии, еще раз предоставило обнадеживающую возможность для этого. Но именно в этот момент Гитлер и объявил Америке войну, не имея для этого никакого непосредственного повода.
Это решение Гитлера было и остается необъяснимым до сегодняшнего дня. Большинство предпринятых объяснений — мания величия, долгое время подавлявшаяся и неожиданно прорвавшаяся ярость, нибелунговская преданность Японии, стремление иметь свободу рук для подводной войны в Атлантике — не выдерживают никакой критики. И все же есть объяснение этому, причем оно проливает одновременно свет и на многое другое, что на первый взгляд кажется необъяснимым: например, одержимость, с которой Гитлер «до последней минуты» продолжал уже проигранную войну, или готовность, с которой послегитлеровская Германия покорно смирилась со своим разделом. С момента объявления Гитлером войны Америке начинается в известной степени послевоенная история Германии. Соображения, лежавшие тогда еще в скрытой форме в ее основе, позднее многие годы определяли внешнюю политику Федеративной Республики Германии.
Решение Гитлера добиться давно ожидавшегося, но затянувшегося вступления Америки в войну было неожиданным, но обдуманным. Между идеей объявить войну и ее осуществлением не прошло и пяти дней. За это время Гитлер полностью пересмотрел политику, которую он проводил в отношении Америки. Чтобы уяснить, почему он это сделал, необходило сначала понять эту политику, а также политику Америки. Дело в том, что в ходе длительной тайной борьбы, которая предшествовала объявлению Германией войны, лишь один раз Гитлер находился в обороне, а не в наступлении. Инициатива принадлежала Америке.
Американский президент Рузвельт был единственным из всех противников Гитлера, кто действительно хотел ж>йны с гитлеровской Германией и сознательно искал повода для ее начала. С момента нападения Германии на Францию в мае — июне 1940 года Рузвельт был убежден, что германское господство на Атлантическом побережье Франции и германская опасность для Англии являются серьезной угрозой для Америки и ликвидировать ее на длительное время можно лишь вооруженной интервенцией на стороне Англии. Мотивом для политики Рузвельта, преследовавшей цель начать войну против Германской империи, были не антипатия к Германии и не ненависть к фашизму и нацизму. Это также имело значение, но отнюдь не решающее.
Начиная с 5 ноября 1940 года, когда Рузвельт был переизбран на пост президента, он делал все, чтобы поддержать и усилить Англию и шаг за шагом приблизить момент, а затем втянуть Америку в войну. Однако совершенно очевидно, что, несмотря на огромные усилия, ему не удалось до декабря 1941 года достичь своей цели, и нет оснований считать, что в этот период (или позже) он сумел бы это сделать, если бы Гитлер неожиданно не решил выполнить эту работу за него.
В отличие от своего президента Америка не хотела войны. Конечно, она с симпатиями относилась к Англии и сочувствовала ее положению, была готова обеспечить «all aid short of war» (то есть пойти в своей помощи до грани войны), но в войну включиться не хотела; от нее требовали слишком многого. Америка не хотела вести войну из-за Англии. И конечно, она совсем не хотела воевать за СССР.
Когда Гитлер оставил в покое Англию, чтобы летом 1941 года обрушиться на СССР, политике Рузвельта был нанесен на некоторое время тяжелый удар. После того как осенью того же года последствия удара были в определенной степени преодолены, возникла новая угроза для его политики: война с Японией.
Американский президент не был диктатором, он не был всесильным. Рузвельту пришлось проявить все свое большое политическое мастерство, чтобы с помощью все новых идей и приемов заставить американскую лошадь подойти к воде. Но заставить ее напиться не удалось даже ему. Чтобы действительно начать войну против Германии, ему нужна была помощь Гитлера. Но Гитлер до декабря 1941 года и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь в этом Рузвельту. Более того, он действовал наоборот.
Положение Рузвельта было метко определено в записках германского посла в Вашингтоне Ганса Генриха Дикхофа, который 6 июня 1941 года писал: «Президент стоит перед сложной дилеммой. С одной стороны, на него все большее давление оказывает Англия, стремящаяся втянуть США в войну, и он внутренне готов к этому; с другой — он не может пока совершить этого шага, так как: а) до сих пор не ясно положение в Тихом океане (Япония), б) в общественном мнении страны по-прежнему преобладают настроения против вступления в войну… Из-за преобладающего мнения своего народа он не может пойти на войну, которая в соответствии с конституцией может быть объявлена лишь с одобрения конгресса».
Гитлер был хорошо информирован о ситуации и поэтому соответственно вел себя. Своей пассивностью, сдержанностью и подчеркнутой корректностью он делал трудности Рузвельта почти непреодолимыми. Так продолжалось в течение всего года. Рузвельт неоднократно пытался своими колкостями толкнуть Гитлера на опрометчивые действия, но последний не поддался провокациям. Гитлер был полон решимости не давать Америке повода для войны по меньшей мере до победного окончания войны с Советским Союзом.
Длившаяся тринадцать месяцев (с ноября 1940-го по декабрь 1941 года) дуэль между Рузвельтом и Гитлером выглядит забавно, поскольку Гитлер выступил в ней в совершенно необычной роли: полному ярости Рузвельту противостоял кроткий, почти как овечка, Гитлер. Когда, например, в конце мая 1941 года германская подводная лодка потопила американское судно в южной части Атлантики, Рузвельт в своем послании конгрессу заклеймил этот акт как «международное правонарушение», блокировал все германские активы в США и потребовал закрыть консульства Германии. Гитлер же категорически запретил любые акции германских военно-морских сил против американских судов, находящихся вне установленных зон операций. Он сокращал также район действий немецких подводных лодок по мере того, как Америка расширяла в Атлантике свою зону безопасности. Когда Рузвельт в сентябре отдал приказ стрелять по любой германской подводной лодке, обнаруженной в западной части Атлантики, Гитлер, по приказу которого в это же самое время в Советском Союзе ежедневно проводили широкие операции по массовому уничтожению невинных мирных людей, воспринял и это терпеливо. Он хотел выиграть войну против СССР с целью колонизации и до ее завершения стремился избежать любых осложнений с Америкой. Вполне возможно, что и позже, особенно после начала японо-американской войны, ему удалось бы достичь этой цели, если бы он захотел.
Достаточно ясно представить себе положение Америки после 7 декабря 1941 года и попытаться оценить его глазами американцев, чтобы сказать, что страна не была готова начать неспровоцированную войну против Германии, которую ее президент, руководствуясь государственно-политическими соображениями, считал необходимой. Гитлер не давал ему для этого ни случая, ни повода. И вот Америке бросается самый серьезный вызов, она чувствует себя униженной, но не со стороны Германии, а Японии. Не Германия, а Япония начала войну с Америкой, уничтожив одним ударом большую часть ее тихоокеанского флота и напав на Филиппины и английские Гонконг и Малайю. Разве не естественно, что Америка собрала после этого все силы, хотя они не были еще полностью мобилизованы, чтобы исправить случившееся и отплатить Японии? Как бы выглядело, если бы в этой ситуации Рузвельт оставил Японию в покое и развязал войну против Германии? Ни психологически, ни политически в период между 7 и 11 декабря это было просто невозможно.
Никогда еще Рузвельт и Черчилль так не боялись за свою совместно разработанную стратегию в отношении Германии, как в эти дни. Нападение Японии грозило полностью перечеркнуть ее. Своим объявлением войны Америке Гитлер сам спас эту стратегию, в том числе и германо-японский союз. Этот союз в виде Тройственного пакта от 27 сентября 1940 года (третьим членом союза была Италия) носил следующий характер. Обязательства по союзу вступали в силу лишь в случае, «если одна из трех договаривающихся сторон… подвергнется нападению» (статья 3) [4]. Ведь не Америка напала на Японию; та сама была очевидным и признанным агрессором. Таким образом, юридического обязательства начать войну на стороне Японии у Германии не было. Тем более не было морального обязательства: Япония не спросила Германию и даже не предупредила ее о нападении на Америку. Германия была поставлена перед совершившимся фактом, так же как, впрочем, и Япония при нападении Германии на СССР.
В то время Германия напрасно пыталась уговорить задним числом Японию принять участие в войне против СССР (кстати, инициатива исходила от Риббентропа, а не от Гитлера, который еще считал, что он один справится с СССР, намеревался один полностью завладеть этой страной). Так же безуспешно Германия, в данном случае сам Гитлер, пыталась зимой 1940/41 года побудить Японию напасть на английские владения на Дальнем Востоке, а именно на Сингапур. Японцы всегда были глухи к таким желаниям Германии: они проводили свою собственную политику. Японцы не могли ожидать и не ожидали, что из-за любви к ним Германия изменит свою сдержанную по ряду серьезных причин политику в отношении Америки. Кроме того, Германия и не могла оказать им военную помощь: она завязла со своими сухопутными войсками в России, а ее скромные военно-морские силы были полностью заняты в Атлантическом океане. Между Германией и Японией никогда не было совместных военных планов. Каждая из них проводила свою собственную политику и вела свои собственные войны. Каждая пыталась извлечь выгоду за счет другой стороны.
Таким образом, нападение Японии на США не было для Гитлера причиной для самоубийственного пересмотра политики в отношении Америки. Оно могло послужить лишь поводом для этого. Причину же мы должны искать в другом месте. Для этого нам нужно вернуться на один день назад до японского нападения. Япония нанесла удар по Пёрл-Харбору 7 декабря 1941 года. За день до этого, 6 декабря, Красная Армия начала контрнаступление под Москвой, далеко отбросила передовые германские части и одним разом поставила неподготовленную для зимних боев сухопутную армию Германии под угрозу полной катастрофы. Это обстоятельство, а не Пёрл-Харбор было причиной поспешного объявления Гитлером войны Америке. Оно было скрытым зовом о помощи.
Для Гитлера и германского Верховного Командования наступление русских было полной неожиданностью. Оно означало полный крах плана войны Германии против СССР, на котором основывалась вся стратегия Гитлера. План войны против Советского Союза был планом молниеносной войны. СССР должен был быть не только разбит, но и разбит в короткий срок, так как Гитлер спешил: он был вынужден считаться с усилением Англии, возможным вступлением в войну Америки и вторжением на Западе в 1943–1944 годах.
Однако отныне не было надежды на скорую победу над СССР, хотя в июле, а затем в октябре 1941 года Гитлер считал, что победа уже обеспечена. Германские блицпобеды не сломили оборонительную мощь русских. Более того, Советский Союз по-прежнему обладал огромной наступательной силой. Немцы же перешагнули апогей своих возможностей. Лучшее, на что они могли еще надеяться, была длительная, изнурительная, почти предрешенная война на Востоке. Но такая война не могла обеспечить достаточную оборонительную силу на Западе. Кроме того, не была исключена быстрая катастрофа, как это было с Наполеоном в 1812 году.
Другими словами, начиная с 6 декабря 1941 года Гитлер впервые был вынужден считаться с возможностью германского поражения. Теперь он должен был выработать планы, которые обеспечивали бы шанс превратить тотальное поражение в частичную победу. Для этого нужно было втянуть в войну Америку, чего он, пока речь шла о победе, пытался по возможности избегать или по крайней мере оттягивать.
План Гитлера был совершенно ясен: в случае быстрой катастрофы нужно было позаботиться о том, чтобы Германия по меньшей мере не полностью попала в руки невероятно раздраженной России, с которой так жестоко обращалась. В случае такой катастрофы Запад должен был стать из противника помощником по необходимости. Для того чтобы он стал таковым, нужно было усилить Англию. Даже в самой благоприятной ситуации Англия не могла составить на континенте противовес победоносному Советскому Союзу. Вместе же с Америкой это было возможно, даже если в 1942 году обе западные державы были еще далеки от полного развертывания своих вооруженных сил. Объявление Гитлером войны Америке было не чем иным, как зовом о помощи: «Приходите скорее, пока не пришли русские».
В этом отношении Гитлер не ошибся в американцах. Правда, они планировали вторжение на континент лишь в 1943 году (позже перенесли даже на 1944 год). Их планы штаба предусматривали, однако, вторжение и при имевшихся недостаточных силах уже в 1942 году в двух крайних случаях: как отвлекающая операция в случае угрозы поражения России или как операция по ликвидации последствий германского поражения на Востоке. Они не желали отдать русским Германию и всю Европу.
В это время полного разгрома Германии на Востоке еще не было. Гитлер мог еще надеяться предотвратить его, и зимой 1941/42 года он действительно сумел это сделать. Но хотя война на Востоке и продолжалась, Гитлер должен был с этого времени учитывать свое поражение в России в перспективе. СССР не был разбит одним мощным ударом, а поэтому он неизбежно становился сильнее Германии. Его превосходящая численность населения и пространство должны были со временем сказаться на ходе войны.
Поскольку у одной Германии не хватало сил победить СССР или хотя бы не давать ему передышки, надо было ввести в бой другие, более мощные силы, чтобы по крайней мере держать СССР под постоянной угрозой, а может быть, кто знает, и даже победить в перспективе. Нужна была Америка. Единственным средством втянуть Америку в европейское силовое поле было в этих условиях объявление ей войны.
Конечно, такой шаг означал, что вначале американцы выступят вместе с Англией, а позже и на континенте не против СССР, а против Германии. Изменить это было невозможно. Но американцы и англичане так же не хотели тотальной победы СССР, как и Германии. Непомерный рост мощи СССР неизбежно вызывал у них недоверие и вновь заставлял думать о старой роли Германии как «бастиона против большевизма».
Если бы все развивалось по плану, то противоестественный союз, навязанный Гитлером Востоку и Западу, мог еще в ходе войны распасться на враждебные стороны. Германия могла стать союзником своего западного противника. Истории известны такие случаи.
Даже при самом неблагоприятном исходе поражение Германии силами Востока и Запада должно было привести к их прямой конфронтации и спору из-за добычи. Это могло обеспечить Германии, даже в случае поражения, возможность вновь играть решающую роль.
Если бы после поражения Германии удалось продолжить войну между Западом и Востоком, когда Запад только что достиг полного развертывания своих вооруженных сил, а Восток был серьезно ослаблен войной, Германия могла бы, выступая на стороне Запада, все же выиграть задним числом свою восточную войну.
Все эти планы имели обязательной предпосылкой вступление в войну Америки. Чтобы заставить ее сделать это, было лишь одно средство: объявить ей войну. Какое дело было до того, что Германия не могла вести войну против Америки и объявление войны было лишь приглашением начать войну против Германии?
В пользу наших предположений говорит не только то обстоятельство, что позже многое, хотя и не все, на что надеялся Гитлер, принимая решения, действительно произошло. За это значительно весомее говорит то, что подобный взгляд вперед полностью отвечает образу мышления и стилю действий Гитлера. Наконец, за это еще более убедительно говорит то, что в действиях Гитлера нашла свое отражение его прежняя внешнеполитическая концепция.
Основная идея гитлеровской концепции всегда носила двойственный характер: главной целью была колонизация Советского Союза; прикрытие тыла с помощью союза с Англией было необходимой предпосылкой для этого. После того как это не удалось, Гитлер попытался достичь своей цели на Востоке без западного прикрытия с тыла. Тем самым он отклонился от своей основной концепции и потерпел крах.
В этой ситуации Гитлер «интуитивно» видел лишь один путь вернуться к своей основной идее — германской колонизации Востока, имея западное прикрытие с тыла. Поскольку западные державы не хотели предоставить Германии «свободу рук на Востоке», надо было в наказание обходным путем, а именно через войну, втянуть их самих в конфликт с Востоком.
Если бы эта конфронтация привела к войне между Востоком и Западом, Запад был бы вынужден превратить Германию, даже побежденную, в свой головной отряд или, соответственно, обеспечить Германии тыл для ее новой агрессивной войны на Востоке. И если бы Запад, как этого ожидал Гитлер, в союзе с Германией в конце концов выиграл войну, то по своему географическому положению лишь Германия, пусть даже ранее и побежденная, могла в перспективе пожать плоды победы.
«С Западом против России» — таковой всегда была идея фикс Гитлера. Это особенно наглядно, хотя и в извращенном виде, проявилось именно в тот момент, когда он перед лицом грозящей катастрофы на Востоке вызвал Америку на войну против Германии, надеясь в итоге все же организовать совместную войну против СССР.