Приложение № 16: ИЗ ЗАКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
Приложение № 16: ИЗ ЗАКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
Телеграмма Ленина Орджоникидзе от 5 января 1920 года
(Орджоникидзе в то время был членом Реввонсовета Республики.)
«Секретно. Т. Серго! Получил сообщение, что Вы и командарм 14-й пьянствовали и гуляли с бабами неделю…
Скандал и позор! А я-то Вас направо и налево нахваливал! И Троцкому доложено…
Ответьте тотчас:
Кто Вам дал вино?
Давно ли в Рев. военном совете пьянство?
С кем еще пили и гуляли?
— тоже — бабы?
Можете по совести обещать прекратить или (если не сможете) куда Вас перевести? Ибо позволить Вам пить мы не можем.
Командарм 14 — пьяница? Неисправим? Ответьте тотчас. Лучше дадим Вам отдых. Но подтянуться надо. Нельзя. Пример подаете дурной.
Привет. Ваш Ленин».
РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 231. Л. 1
(Орджоникидзе все отрицал и, конечно же, обиделся. Это следует из еще одной ленинской телеграммы от 3 апреля 1920 г., которая, в отличие от первой, попала в Полное собрание сочинений вождя.)
«Получил Ваше обиженное письмо. Вы рассматриваете напрасно обязательный для меня запрос как недоверие. Надеюсь, что Вы еще и до личного свидания бросите неуместный тон обиды».
В. И. Ленин. ПСС. Т. 51. С. 206.
Из писем Сталина Молотову
4 сентября 1926 г.
(30 августа 1926 г. Политбюро опросом приняло предложение Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) об отзыве Орджоникидзе из Закавказья, утвердив его вместо Микояна первым секретарем Северо-Кавказского крайкома.)
Молотович!
На днях был у меня Серго. Он взбешен формулировкой постановления ЦК об его отзыве. Формулировка об отзыве расценивается им как наказание, как щелчок, данный ЦК неизвестно за что. Фраза же о том, что Серго переводится в Ростов «вместо Микояна» рассматривается им как намек на то, что Микоян выше Серго, что Серго годится лишь в заместители Микояна и т. п. Он понимает, что у ЦК не было и не могло быть желания обидеть Серго, дать ему щелчок, ставить его под Микояна и т. д., но он считает, что получившие выписку постановления ЦК могут понять его именно как выпад против Серго, что надо было формулировать лучше, точнее. Я думаю, что надо удовлетворить Серго, ибо он поставлен объективно ввиду случайной ошибки в формулировке в положение обиженного человека. Можно было бы исправить формулировку примерно таким образом:
1) Уважить просьбу т. Орджоникидзе об освобождении его от обязанности первого секретаря Заккрайкома, отклонив требование закавказских организаций (национальных ЦК и Заккрайкома) об оставлении т. Орджоникидзе на старом посту;
2) Ввиду решительного отказа т. Орджоникидзе от немедленного переезда на работу в Москве вопрос о назначении т. Орджоникидзе наркомом РКИ СССР и замом предсовнаркома СССР отложить на несколько месяцев;
3) Принять предложение Севкрайкома об утверждении т. Орджоникидзе первым секретарем Севкрайкома (согласовано с т. Орджоникидзе).
Чем скорее сделаешь эту штуку, тем лучше, причем новую выписку придется разослать всем, получившим старую выписку.
Ты, может быть, скажешь, что все это чепуха. Возможно. Но должен тебе сказать, что эта чепуха может серьезно повредить делу, если ее не исправим.
Крайне некрасивую роль играет в этом деле Назаретян, который растравляет самолюбие Серго и подзуживает его — не знаю, — для какой конкретной цели.
Ну, всего хорошего.
И. Ст.
16 сентября 1926 г.
Я не писал тебе в прошлый раз о Серго подробно. Но теперь должен сообщить, что и Серго и — особенно, Назаретян произвели на меня в связи с инцидентом об «отзыве» из Закавказья — тяжелое впечатление. Я разругался с Серго, назвал его мелочным и перестал встречаться с ним (он сейчас в Новом Афоне). Вопрос о составе секретариата Заккрайкома придется обсудить особо. Назаретян в роли заменяющего Серго в секретариате не подойдет на данной стадии (мал он, не серьезен, не всегда правдив).
23 июня 1927 г.
Просмотрел (очень бегло) «стенограмму заседания ЦКК» по делу Зиновьева и Троцкого. Получается впечатление сплошного конфуза для ЦКК. Допрашивали и обвиняли не члены ЦКК, а Зиновьев и Троцкий. Странно, что попрятались некоторые члены ЦКК. А где Серго? Куда и почему он спрятался? Позор! Решительно протестую против того, что комиссия по обвинению Тр. и Зин. превратилась в трибуну по обвинению ЦК и КИ с заострением «дела» против Сталина, которого нет в Москве и на которого можно ввиду этого вешать всех собак…
13 сентября 1930 г.
Хорошо было бы ускорить возвращение из отпуска Серго и Микояна, которые совместно с Рудзутаком и Куйбышевым (а также Ворошиловым) сумеют изолировать Рыкова и Пятакова в СТО и в Совещ. замов.
Не позднее 15 сентября 1930 г.
С отпуском следовало бы тебе подождать. Без тебя там (в ПБ) будет очень трудно. Я буду в Москве в половине октября. Если не можешь отложить свой отпуск до этого времени, дождись хоть возвращения Серго. Иначе может получиться трудное положение.
1 сентября 1933 г.
Выходку Серго насчет Вышинского считаю хулиганством. Как ты мог ему уступить? Ясно, что Серго хотел своим протестом сорвать кампанию СНК и ЦК за комплектность. В чем дело? Подвел Каганович? Видимо, он подвел. И не только он.
(16–22 августа 1933 г. в Москве проходил судебный процесс над работниками ряда предприятий, обвиненных в некомплектной отгрузке комбайнов. В последний день суда выступил заместитель прокурора СССР Вышинский, который высказал критические замечания в адрес ряда центральных ведомств, в том числе и Наркомтяжпрома. Его руководитель Орджоникидзе возмутился критикой и в отсутствие Сталина вместе с наркомом земледелия Яковлевым, ведомство которого тоже упоминалось в выступлении Вышинского, добился принятия на заседании Политбюро 24 августа решения, осуждавшего заявление заместителя прокурора: «Указать т. Вышинскому, что он не должен был в своей речи давать такую формулировку […], которая дает повод к неправильному обвинению в отношении НКТяжа и НКЗема». 1 сентября Политбюро опросом отменило это решение.)
12 сентября 1933 г.
Поведение Серго (и Яковлева) в истории о «комплектности продукции)» нельзя назвать иначе, как антипартийным, так оно имеет своей объективной целью защиту реакционных элементов партии против ЦК ВКП(б). В самом деле, вся страна воет от некомплектности продукции; партия начала кампанию за комплектность, открытую печатную и карательную кампанию; вынесен уже приговор врагам партии, нагло и злобно нарушающим решения партии и правительства, а Серго (и Яковлев), который несет ответственность за эти нарушения, вместо того, чтобы каяться в своих грехах, предпринимает удар против прокурора! Для чего? Конечно, не для того, чтобы обуздать реакционных нарушителей решений партии, а для того, чтобы поддержать их морально, оправдать их в глазах общественного мнения партии и опорочить таким образом развертывающуюся кампанию партии, то есть опорочить практическую линию ЦК.
Я написал Кагановичу, что против моего ожидания он оказался в этом деле в лагере реакционных элементов партии.
23 октября 1930 г.
Что касается дела Т[уха]чевского, то последний оказался чистым на все 100 %. Это очень хорошо.
(Арестованные в 1930 году преподаватели Военной академии им. Фрунзе Какурин и Троицкий дали на допросах показания на Тухачевского: он, мол, считает положение в стране тяжелым и выжидает благоприятной обстановки для захвата власти и установления военной диктатуры. Сталин совместно с Орджоникидзе и Ворошиловым проверили показания Какурина и Троицкого — они не подтвердились.)
Из письма Сталина Орджоникидзе от 24 октября 1930 года
Прочти-ка поскорее показания Какурина — Троицкого и подумай о мерах ликвидации этого неприятного дела. Материал этот, как видишь, сугубо секретный: о нем знает Молотов, я, а теперь будешь знать и ты. Не знаю, известно ли Климу об этом. Стало быть, Тухачевский оказался в плену у антисоветских элементов и был сугубо обработан тоже антисоветскими элементами из рядов правых. Так выходит по материалам. Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено. Видимо, правые готовы идти даже на военную диктатуру, лишь бы избавиться от ЦК, от колхозов и совхозов, от большевистских темпов развития индустрии. Как видишь, показания Орлова и Смирнова (об аресте ПБ) и показания Какурина и Троицкого (в планах и «концепциях» Т-го) имеют своим источником одну и ту же питательную среду — лагерь правых. Эти господа хотели, очевидно, поставить военных людей Кондратьевым — Громаном — Сухановым. Кондратьевско-сухановско-бухаринская партия, — таков баланс. Ну и дела…
Покончить с этим делом обычным порядком (немедленный арест и пр.) нельзя. Нужно хорошенько обдумать это дело. Лучше было бы отложить решение вопроса, поставленного в записке Менжинского до середины октября, когда мы все будем в сборе.
Поговори об этом с Молотовым, когда будешь в Москве.
Из дневника М. А. Сванидзе
(Сванидзе Мария Анисимовна (1889–1942). В 1921 г. вышла замуж вторым браком за А. С. Сванидзе — брата первой жены И. В. Сталина. До переезда в Москву пела в Тифлисской опере. Жила в Кремле. Осуждена в 1939 г. к восьми годам лишения свободы, в марте 1942 г. расстреляна.)
5/III. 37 г.
Затем крупное событие — был процесс троцкистов (процесс по делу «антисоветского троцкистского центра», где были обвинены Г. Пятаков, К. Радек, Г. Сокольников, Л. Серебряков и др. — Н. З.) — душа пылает гневом и ненавистью, их казнь не удовлетворяет меня. Хотелось бы их пытать, колесовать, сжигать за все мерзости, содеянные ими. Торговцы родиной, присосавшийся к партии сброд. И сколько их. Ах, они готовили жуткий конец н[ашему] строю, они хотели уничтожить все завоевания революции, они хотели умертвить наших мужей и сыновей. Они убили Кирова и они убили Серго. Серго умер 18/II, убитый низостью Пятакова и его приспешников. Тяжело и слезно мы переживаем уход Серго. Колонный зал, венки, музыка, запах цветов, слезы, почетные караулы, тысячи и тысячи людей, проходящих у гроба… все это стоит в ушах и перед глазами, а Серго нет. Он был прекрасный большевик, он был человек, он был товарищ, он был чист и не подозревал, что люди могут прийти к нему с камнем за пазухой, он был добр и всякий: дурной и хороший — пользовался широко его натурой. Сколько негодяев много лет эксплуатировали его чистоту и доброту. В личной жизни он был скромен и щепетилен, как очень немногие из [наших] товарищей.
Я навещаю Зину. Она геройски перенесла смерть мужа. Очевидно, закалка тяжелой революционной жизни прошла для нее недаром. Она сама руководила похоронами, была неотлучно у гроба. Читает тучи писем и телеграмм спокойно и рассудочно. Ездит на работу и обсуждает спокойно свою будущую жизнь. Она сказала вначале, что еще незачем жить, раз нет Серго, и что она не хочет жить так, как М. Л. Кирова, но взяла себя в руки и будет жить так, как, очевидно, хотел бы Серго — в труде и заботе о детях (она ведает детск[им] комбинатом в Кунцеве).
Из агентурного сообщения в МВД СССР об отношениях Берии с Серго Орджоникидзе
15 июля 1953 г.
Совершенно секретно
[…] В партийных кругах Закавказья хорошо знают, что Берия был заядлым врагом Орджоникидзе Серго. Берия добился ареста брата Орджоникидзе, вынудил у него какие-то признания, которые скомпрометировали Серго перед И. В. Сталиным. Кто-то из московских писателей рассказал мне, что когда город Орджоникидзе был переименован, вдова Орджоникидзе обратилась к Сталину с вопросом о причинах этого переименования. Сталин сказал, что имя Орджоникидзе будет присвоено лучшему городу, но переименование не состоялось, зато все другие города, носившие имя Серго, были вновь переименованы.
Это все объяснялось клеветой Берия на Серго и вынужденным признанием брата Серго, объяснившим их плохие отношения племенной рознью, нелюбовью мингрела Берия к имеретинцу Орджоникидзе.
ЦХДС. Ф. 5. Оп. 30. Д. 4. Л. 107–108.