ДАКИЯ И ИСЧЕЗНУВШИЙ МИР

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ДАКИЯ И ИСЧЕЗНУВШИЙ МИР

В сердце Рима таилась смерть. Прямо в центре города возвышается величественный монумент, воздвигнутый сенатом в начале II в. н. э. в честь императора Траяна. Это загадочный памятник. Хотя он простоял в центре Рима почти 2000 лет, мы до сих пор по-настоящему не понимаем его. Но мы точно знаем, что он увековечивает тотальную римскую жестокость.

Внизу, на уровне земли, на колонне Траяна помещается то, что большинство людей сможет разглядеть в деталях. Чужеземный странник увидит лицо цивилизованного римского общества. Благородные государственные мужи беседуют со своими женами, рядом играют дети на фоне мирной сцены трезвого празднества. Однако, если мы посмотрим выше (для чего потребуется какой-никакой бинокль), то начнем различать в запечатленных на тысячах реалистичных изображений символы могущества — смерть и опустошение. Помните императора Августа и его сетования по поводу потерянных Варом легионов? Это не сантименты. Август был равнодушен к смерти, что он ясно продемонстрировал в храме Августа в турецкой Анкаре. Сегодня эти стены осыпаются, разъедаемые грязным воздухом большого города, но на них еще заметна запись Августа о его достижениях: «Трижды я давал гладиаторские представления в мою честь и пять раз в честь моих сыновей и внуков, на коих представлениях 10 000 человек бились до смерти».

Германские варвары были далеки от подобной дикости. Жажда крови, удовольствие, испытываемое от вида людей, убивающих друг друга, — это было что-то сугубо римское. Арминий и его соратники перебили легионы, потому что это был единственный шанс защитить свои земли, свое общество, свой образ жизни. И они этот шанс использовали. Римляне же тысячами убивали людей исключительно для того, чтобы насладиться видом крови. Они украшали свои покои драгоценными мозаичными картинами гладиаторских схваток, которые они спонсировали. Они толпами собирались посмотреть, как преступников разрывают на части дикие звери, специально для этой цели пойманные и привезенные издалека.

Наслаждение, доставляемое видом страдающих и умирающих людей, было сущностью римлянина. Ему приятно было наблюдать страдающих и умирающих варваров и других монстров из дикого мира за границами империи. Соответствующими были и типичные костюмы гладиаторов: «тракийские варвары»; эсседары, снаряженные как кельтские колесничие; мирмиллоны, представлявшие морских чудищ; андабаты в броне наподобие персидской и т. д. Когда император Нерон свалил вину за большой пожар в Риме на последователей новой религии, христиан, он выбрал для них наказание, по его мнению, и подходящее, и развлекающее. Согласно Тациту, одни христиане были одеты в шкуры диких животных, а затем брошены собакам, которые разорвали их в клочья. Из других были «сделаны факелы, которые зажгли, когда стемнело, чтобы заменить дневной свет». Историки полагают, что Тацит повторял преувеличения, сочиненные врагами Нерона, но дело в том, что в такие гиперболы люди верили. Император у них ассоциировался с кошмаром, сравнимым, вероятно, с ужасами Освенцима, а может, худшим. Люди были готовы поверить, что живых мужчин и женщин прибивали гвоздями к столбам, обливали маслом и зажигали, чтобы осветить вечеринку, поскольку публичные шоу с пытками были частью общественного устройства их государства. А предсмертные вопли заменяли шутки конферансье.

Безжалостная жестокость, полное безразличие к людским страданиям, удовольствие при виде мучений — эти качества характеризовали не варваров. Ими отличались римляне. И гордились ими. Войны и празднования триумфов, убийства десятков тысяч людей, парады пленных, обращение в рабство и публичные казни пленников — все это были важные составляющие достоинства императора. Август гордился своей добротой и тем не менее был кровожаден. Его слова высечены на стене храма: «Я часто вел войны на суше и на море, сражался с врагом внешним и внутренним. В случае с иноземными народами, которые было безопаснее простить, я предпочитал сохранение истреблению». Истребление — геноцид — являлось, надо понимать, одним из возможных вариантов. И иногда это предпочтительнее.

ГЕНОЦИД

Многие рельефы на колонне Траяна изображают римлян, убивающих даков. По иронии судьбы нам осталось множество современных изображений варварского народа, о котором иначе мы не знали бы почти ничего. Колонна воздвигнута в ознаменование кампании Траяна 101–106 гг., в ходе которой он вошел в Дакское царство и истребил всю нацию даков. Ну, по крайней мере, римлянам хотелось так думать.

Сегодня некоторые историки неохотно оставляют за Траяном честь исполнителя тотального геноцида. Они ссылаются на надписи и документы, доказывающие, что многие даки спаслись от римского холокоста. Таким образом, они пытаются доказать преемственность истории народа от тех лет до нынешних дней и то, что остатки страны Дакия стали, что звучит довольно забавно, Румынией. Есть, к примеру, записи, согласно которым, по крайней мере, 12 отрядов дакских солдат впоследствии стояли гарнизонами в различных частях Римской империи. Многие из них, судя по этим записям, — в Британии. Более того, сама колонна венчается изображением даков, мирно возвращающихся пасти своих овец на опустошенную землю.

Загвоздка в том, что в Древнем Риме существовало общее мнение, что Траян полностью стер даков с лица земли. Врач императора Критон заявлял, что Траян так хорошо сделал свое дело, что осталось только 40 даков. Во всяком случае, писатель Лукиан пишет, что он так сказал. Критон написал воспоминания о своих с Траяном приключениях в Дакии, но книга утеряна, а Лукиан, сатирик и остряк, мог применить комическую гиперболу, чтобы достичь эффекта.

Но более поздние авторы развивали ту же идею. В их число входит император Юлиан (более известный как Юлиан Отступник), который в одном из своих произведений изображает Траяна произносящим: «Один, я победил народы за Дунаем и уничтожил целиком племя даков»[179]. Историк IV в. Евтропий писал, что, когда Дакия была побеждена, осталась лишь голая земля, которую Траян заново заселил народами из разных частей империи. «Траян привел неисчислимые массы людей со всего римского мира, чтобы заселить эти поля и эти города, так как Дакия была лишена людей после продолжительной войны»[180].

Поскольку эта история была хорошо известна, то вполне возможно, что последняя сцена на колонне Траяна изображает не возвращение даков на родную землю, а заселение пустой страны римскими поселенцами. Предполагалось также, что здесь могли быть изображены даки, переселенные в империю.

Что касается службы даков в римской армии, то это тоже можно рассматривать как свидетельство того, что очень немногим дакским мужчинам было разрешено остаться в стране после войны. Еще один писатель на основании записок Критона заявлял, что Траян силой забрал полмиллиона даков в римскую армию. Хотя это, скорее всего, преувеличение, оно свидетельствует о том, что римляне были настроены оставить как можно меньше мужчин в родных краях. Это подтверждает и Евтропий[181].

Археолог Линда Эллис описывает те события как своего рода «нулевой год», когда римляне начисто стерли Дакию с лица земли и стали строить новую цивилизацию как бы на terra nova, на «новой земле». «Нет преемственности дакских традиций, ни религиозных, ни экономических, ни политических, потому что цивилизация даков была буквально стерта с лица земли, и на ее место пришел новый римский порядок». Перебили римляне или нет все население, но в любом случае они основательно поработали над тем, чтобы убрать дакскую культуру с карты мира.

Зато даки стали одним из немногих народов на Земле, чье уничтожение было любовно изображено для последующих поколений. Так какими же варварами они были?

УТЕРЯННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Довольно трудно узнать, какими были даки, поскольку римляне серьезно потрудились над уничтожением их общества[182]. Война с Траяном завершилась в 106 г. самоубийством царя даков Децебала и бегством большинства оставшихся в живых за Карпатские горы. Новая римская провинция, Dacia Traiana (Траянская Дакия), была военизированным государством, руководимым генералами и заселенным римскими солдатами, живущими в городах-казармах. Для работы на полях и в шахтах было завезено новое население, в основном рабы. Исчез даже язык. Все, что осталось, — это несколько имен и список лекарственных трав.

Поэтому, если только вы не румын, то, вероятно, никогда ничего и не слышали о даках. И, возможно, для вас будет огромной неожиданностью узнать, что это была одна из великих цивилизаций древнего мира, исповедовавшая учение религиозного лидера, которого один греческий историк сравнивал по значимости с Моисеем. Мир даков, со всеми его достижениями и учениями, погиб, словно никогда и не существовал. Спасибо Риму.

По изображениям дакских варваров на колонне Траяна вы бы никогда не догадались, что их царство было одним из богатейших в Европе. До того как римляне освободили их от повседневного труда, даки были первоклассными мастерами по металлу. Возможно, они научились этому ремеслу у кельтов, которые составляли заметную часть населения[183]. У них в изобилии были драгоценные металлы, чтобы с ними работать.

Единственную подсказку дает колонна Траяна, на которой представлены несколько «кадров» захваченной добычи. Это были легендарные сокровища. Их было более чем достаточно для того, чтобы окупить всю войну. Писатель VI в.[184], цитируя Критона, заявляет, что помимо различных бесценных изделий вес сокровищ составлял 1650 тонн золота и 3310 тонн серебра. Возможно, это преувеличение, но в любом случае их было очень много. И это неудивительно. Дакия была богата золотом, серебром и железом. Даки разрабатывали богатые залежи задолго до вторжения римлян, а деревянные подпорки в одной из шахт ученые датировали III в. до н. э.

Дакия не только в экономическом, но и в социальном отношении не уступала Риму. Там было высокоразвитое общество, на основе которого в разные моменты истории могущественные правители создавали конфедерации, способные бросить вызов Риму.

Исходя из наших представлений легко вообразить, будто римская армия в технологическом отношении имела подавляющее превосходство над войсками окружавших Рим отсталых варваров. Но это было не так. Варвары, за исключением, возможно, артиллерии, были оснащены не хуже римлян, а в одной области — металлургии — иногда и лучше.

Кроме того, с II в. до н. э. они вели торговлю с Римом, а их связи с Грецией имели еще более глубокие корни. Они, несомненно, не были отсталой, изолированной кучкой дикарей. Их аристократия была грамотной, и, подобно кельтам, они использовали для своего языка греческий и римский алфавиты. На протяжении 150 лет даки чеканили собственные монеты. Они изготавливали элегантные гончарные изделия, которые украсили бы любой дом.

У даков были обильные сельскохозяйственные угодья. Они чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы строить города, не окруженные стенами. Поселения даков имели небольшую укрепленную цитадель в центре, а религиозная и промышленная зоны лежали за стеной. Недавние раскопки обнаружили в горах Трансильвании детально продуманные строения даков. Их возводили способами, сходными с методами греческих строителей, но с четкими отличиями: использовали блоки известняка, которые транспортировали на расстояния до 15 миль по хорошим дорогам, проложенным по сложнейшему рельефу местности. Если бы мы вернулись назад, в I в. до н. э., то увидели бы, что могущественный правитель Дакии, носивший, вероятно, имя Буребиста, жил во дворце, окруженном крепостями, и даже мог похвастаться наличием водопровода. Правда, исчезло все это настолько бесследно, что до недавнего времени никто даже не знал, где находилось.

Буребиста был первым, кто объединил даков в конфедерацию и утвердил свою власть над разношерстными племенами, населявшими те края. Он подчинил соседние народы и, согласно Страбону, «стал вызывать опасения даже у римлян».

УТЕРЯННАЯ РЕЛИГИЯ

Страбон описывает Буребисту как харизматического, безжалостного лидера, достаточно разумного, чтобы понимать, что политическая власть значительно укрепляется с помощью религии и при поддержке духовенства: «В качестве помощника в обеспечении полного подчинения ему его племени у него был его коадъютор Деценей, мудрец, человек, который не только странствовал по Египту, но также досконально изучил некоторые знамения, благодаря чему претендовал на знание воли богов. И в течение короткого времени он был возведен в ранг бога»[185]. Эта религия была замечательна своей доморощенностью.

Высоко в горах находилось святилище жрецов Залмоксиса (или Замолксиса). Согласно грекам, Залмоксис был учеником Пифагора[186]. Страбон пишет, что Залмоксис был рабом Пифагора. Он провел какое-то время в Египте, что было обязательно в классическом мире для любого, вступающего на путь создания новой религии. А когда вернулся на родину в Дакию, оказался «в центре внимания правителей и простых людей племени, поскольку мог делать предсказания по небесным знакам». Для начала он стал просто жрецом главного бога даков, но через какое-то время Залмоксиса самого начали чтить как бога. Он жил отшельником в пещере, посещаемый только царем и его свитой.

Затем Страбон дает анализ отношений между Залмоксисом и царем, объясняющий, как Буребиста использовал религию и политику для своей выгоды. Это делается для укрепления политической власти и по сей день, но Буребиста, несомненно, был крупным специалистом.

Царь сотрудничал с ним, потому что видел, что люди гораздо больше ему доверяли, поскольку им казалось, что его решения были в согласии с волей богов. Такой обычай сохранился даже до нашего времени, потому что люди типа Залмоксиса всегда найдутся. Они, будучи на деле лишь советниками, слывут среди гетов (даков) богами[187].

К Залмоксису, похоже, относились примерно так же, как к Будде, который был современником Пифагора (оба, как считается, жили с 560 по 480 г. до н. э.). Но буддизм остался, а залмоксизм — нет. Римляне были далеки от Индии и мучительно близки к Дакии. Там было святилище, но не было ни статуй богов, ни алтарей, ни жертвенников. Диодор Сицилийский, грек и современник Цезаря, называет Залмоксиса одним из трех великих негреческих философов (два других — Моисей и Зороастр), но мы ничего не знаем о его учении, кроме одного: он сказал, что душа бессмертна. Согласно трудам Платона, написанным около 380 г. до н. э., Залмоксис учил, что все болезни проистекают из-за отсутствия телесной гармонии: «Часть никогда не будет в здравии, если не в здравии целое. Все хорошее или дурное, как в теле, так и в человеческой натуре, порождается в душе. Поэтому, если голова или тело не в здравии, вам следует начать с излечения души. Она первая. И лечение должно осуществляться с использованием чистых слов, которые поселяют умеренность в душе»[188].

Чтобы показать, сколько могущества приобрел Буребиста благодаря этому союзу религии и политики, Страбон рассказывает, что тот был в состоянии даже бороться с пьянством своего народа, убеждая пациентов сократить потребление вина и — о ужас! — «жить без вина»! Непьющий варвар? Очевидно, что слово «варварский» означает не совсем то, что мы обычно полагаем.

Буребиста был также достаточно умен, чтобы понять, что восходящая звезда Юлия Цезаря является потенциальной угрозой, даже когда Цезарь еще только боролся за власть в Риме. Все это происходило в те дни, когда слово «Цезарь» не было титулом, а всего лишь мужским именем, означавшим, что довольно забавно, «длинноволосый». Ну знаете, как варвары.

В любом случае, Буребиста был сильно обеспокоен замыслами Цезаря и отправил наиглавнейшему врагу Цезаря, Помпею, предложение о военной поддержке в обмен на признание его государства. Предложение варварского вождя вмешаться в гражданскую войну в Риме? И тут вновь изменяется значение слова «варварский».

В этот раз предложение Буребисты опоздало, и Цезарь захватил Рим, что должно было несколько встревожить царя даков. Предлагая свою помощь Помпею в войне против Цезаря, Буребиста наверняка понимал, что окажется в цезаревом списке правителей «оси зла» номером один. Цезарь уже завоевал Галлию и посадил на трон марионеточных правителей в южной Британии. Дакия и Буребиста становились следующей целью.

Цезарь, однако, был убит прежде, чем успел что-то сделать, и (видимо, по некому божественному закону симметрии) то же случилось с Буребистой. Дакская конфедерация распалась, и понадобилось еще сто лет, прежде чем могущественный правитель сумел объединить силы даков для новой конфронтации с Римом. Однако политический раскол в те времена не означал возврата к «варварству» или другому нецивилизованному состоянию. Поговаривали, что великий император Август обручил свою 5-летнюю дочь с одним из дакских вождей и, как предполагалось, сам проявлял интерес к женитьбе на его дочери.

Правдивы эти рассказы или нет, но они указывают на равенство, существовавшее тогда в отношениях между Римом и Дакией. Уничтожение даков Траяном можно считать чем угодно, но только не избавлением мира от невежественных дикарей.

ДЕЦЕБАЛ И БЕЗУМНЫЙ ДОМИЦИАН

Следующий харизматический лидер даков, объявившийся веком позже, возможно, на самом деле не был даком. Ко второй половине I в. н. э. даки в своей стране, видимо, стали национальным меньшинством, уступив по численности кельтам, иранцам и бастарнам (восточногерманское племя). Поэтому, кем бы ни был Децебал по этническому происхождению, его недакское имя удивления не вызывает[189].

Умный полководец, он доказал, что способен собрать вместе все эти разрозненные народности в единый монолитный военный кулак. Согласно Диону Кассию, Децебал был «проницателен в понимании военного искусства и также проницателен в способах ведения войны. Он точно определял, когда атаковать, и выбирал верный момент для отступления. Он был специалистом по засадам и мастером генеральных сражений. Он знал не только, как развить успех, но и как пережить поражение»[190]. Децебал заимствовал значительное число приемов военного искусства из само собой напрашивающегося источника: римским легионерам, склонным к перемене мест, он предлагал привлекательные условия, и эти дезертиры образовали костяк грозной армии Децебала. Он «набрал большую и лучшую часть войска, убеждая перейти к нему людей с римской территории»[191]. Считается, что он мог вывести на поле боя армию из 40 000 собственных солдат и еще 20 000 союзников.

Децебал, естественно, всыпал по первое число страдавшему манией величия императору Домициану. В 85 г. даки пересекли Дунай и убили римского наместника. Домициан решил ответить репрессиями, тогда как Децебал предложил переговоры. Император проигнорировал попытки примирения и двинулся на даков. Разумеется, сам он никуда не тронулся с места. Это было не в его привычках. Он послал одного из своих генералов, Корнелия Фуска, с огромной армией. Тем временем сам Домициан «пребывал в одном из городов Мёзии (на римской стороне Дуная), ведя, по своему обыкновению, разгульный образ жизни. Поскольку он был не только ленив телом и робок душой, но также распутен и похотлив, не пренебрегая даже мальчиками»[192]. Децебал, узнав об этом, незамедлительно направил еще одного посла к Домициану с оскорбительным предложением заключить мир с императором на условии, что каждый римлянин будет платить «два обола» в год Децебалу. Иначе, было сказано, Децебал пойдет войной на римлян и нанесет им «великие печали».

Фуск переправился через Дунай в 87 г. и попытался проникнуть в центральные области Дакии, перейдя Трансильванские горы по ущелью, известному под названием Железные Ворота. Здесь возле места, которое хроники называют Тапе, он был атакован даками. Фуск погиб в бою, один из его легионов был уничтожен, а знамена и снаряжение были захвачены. Не исключено, что некоторые римляне примкнули к армии даков.

Через два года Децебал обнаружил у себя эмиссаров императора, доставивших просьбу о перемирии. Царь варваров был умелым переговорщиком и, учитывая, что Домициан потерпел неудачу в недавней кампании против германского племени свевов, не колеблясь воспользовался преимуществами своего положения. По условиям договора Децебал получал от Домициана большую сумму денег, а также «мастеровых всякого ремесла, относящегося к войне и миру» и гарантии будущих платежей. В обмен Децебалу предлагалось вернуть пленных и оружие и засвидетельствовать свое почтение императору. Однако Децебал был слишком осторожен, чтобы лично представляться сумасшедшему Домициану. Взамен себя он отправил в Рим в качестве своего представителя некоего Диегиса, вместе с несколькими пленниками и каким-то оружием, «якобы это было все, что у него имелось»[193]. Фактически он выразил полное презрение к римскому императору, поскольку его посланник даже не принадлежал к знатным дакам, отличительным признаком которых был головной убор. У него были длинные волосы, что в Дакии указывало на принадлежность к низшим классам. Возможно, Домициан не понял оскорбительного выпада, а может, ему было выгодней этот «наезд» проигнорировать. Так или иначе, но обычно самолюбивый император не стал качать права и подписал соглашение.

Дело в том, что Домициан намеревался представить это судорожное примирение как великую победу. Он уже устраивал «липовый» праздник в ознаменование победы над Германией в 83 г., когда, как полагают, он переодел рабов, чтобы они выглядели пленными германцами. Теперь Домициан закатил триумф в таком же духе в связи с победой над даками. Он короновал эмиссара Диегиса как царя Дакии, «так, словно он (Домициан) был вправду завоевателем и мог давать дакам в цари кого пожелает», наградил почестями и деньгами солдат и вытащил из имперских кладовых барахло, представленное как военная добыча. Затем были устроены триумфальные игры, на которых, как сообщает нам бесспорно необъективный Дион Кассий, «не было ничего заслуживающего внесения в анналы истории, за исключением соревнований в беге среди девушек»! Однако было еще разыграно шутейное морское сражение на новой арене, во время которого «практически все участники, а также многие зрители погибли». Неистовый шторм с проливным дождем затопили мероприятие, но император не позволил никому снять или сменить одежду. Хотя, разумеется, сделал это сам. В результате «немалое число заболело и умерло». Дион Кассий также добавляет, что карлики и женщины частенько сражались друг с другом, однако не вполне ясно: то ли сражались карлики с карликами, то ли женщины с женщинами, то ли команда карликов с командой женщин[194].

А в шестистах милях отсюда, в Дакии, Децебал сцепился с новым римским командующим, Юлианом. Юлиан привел римскую армию в чувство и одержал победу над даками, и снова у Тапе. Децебал вынужден был перейти к обороне и все же опять сумел поменяться ролями с римлянами. На этот раз с помощью хитрости. Опасаясь, что Юлиан будет штурмовать его царскую резиденцию, Децебал вырубил все деревья в округе, а затем расставил стволы воинскими порядками и навесил на них доспехи, «чтобы римляне приняли их за солдат, испугались и отступили», — пишет Дион Кассий[195]. Именно так, очевидно, и случилось.

Это причудливое боевое столкновение положило конец контактам Децебала с Домицианом. Децебал теоретически еще оставался вассалом Рима, а Рим платил ему за эту привилегию. Такое положение дел устраивало дакского царя, но ни один другой римский император не был готов это терпеть. Домициана убили — к всеобщему облегчению — и в 96 г. на смену ему пришел пожилой Нерва, который провластвовал всего два года, но зато мудро избрал своим преемником в высшей степени благоразумного испанца — Траяна.

ДЕЦЕБАЛ И ТРАЯН

Траян был настолько же разумным, насколько Домициан сумасшедшим, и он был твердо намерен показать дакам, кто в доме хозяин. Можно даже сказать, что завоевание Дакии было у него чем-то вроде навязчивой идеи. Рассказывали, когда он хотел особо что-то подчеркнуть, его божбой было: «чтоб мне не видеть, как Дакия станет провинцией» или «чтоб мне не пересечь Дунай и Евфрат по мостам»[196].

Децебал должен был понимать, что ему предстоят нелегкие деньки сразу же, как Траян станет во главе самой большой армии в мире. Традицией для каждого нового императора было раскочегаривать свое правление небольшой победоносной войной, и Траян отходить от этой традиции не собирался. Пара славных дел на границах помогали императору утвердить свою власть в империи, подправить себе репутацию и обеспечить армию делом. Кроме того, Траян получал «удовольствие от войны»[197].

Децебал должен был понимать и то, что империя, когда явился Траян, находилась в состоянии экономического банкротства. Требовались денежные вливания, и довольно скоро. А в Дакии у Децебала в буквальном смысле была золотая жила. Но, вместо того чтобы разрабатывать ее к вящей выгоде Рима, Децебал ухитрился выторговать себе у Рима огромные ежегодные выплаты. Это, пишет Дион Кассий, было главной причиной, по которой Траян двинулся на Дакию: «он горевал по деньгам, которые те ежегодно получали, а также видел, что их мощь и их гордыня все разрастались»[198].

Когда Траян выступил в поход, Децебал забеспокоился. Он знал, что в лице новой империи приобрел врага, который находится на вершине своего могущества и, в отличие от Домициана, пользуется определенным уважением у своих солдат. «Децебал… знал, что в предыдущем случае он победил не римлян, а Домициана, тогда как теперь он будет сражаться и с римлянами, и с Траяном, их императором»[199]. Царь даков в отчаянии наблюдал, как компетентно и тщательно Траян готовится к наступлению. Шпионы Децебала докладывали, что император построил давно обещанный мост через Дунай (а может, и два) и теперь ведет дороги по территории Дакии.

Но Децебал был не из тех, кто мочится в штаны со страху, и продемонстрировал присутствие духа, посмеявшись над римлянами. Когда Траян дошел до Железных Ворот, Децебал отправил ему предостережение, выцарапанное, как пишет Дион Кассий, «на огромном грибе». Возможно, это было грибовидное ритуальное блюдо, тогда, как ни жаль, данный случай нельзя считать единственным в истории примером ведения дипломатической переписки на грибах. Надпись рекомендовала Траяну повернуть назад и «сохранить мир»[200].

Децебал, конечно, не рассчитывал, что Траян примет его совет. Да и был бы крайне удивлен, если бы такое случилось. В результате римские войска достигли столицы даков, Сармизегетузы. Они захватили несколько горных крепостей, а также отыскали несколько катапульт и даже штандарт, захваченные у Фуска. А еще они взяли в плен сестру Децебала.

Вождь даков был разбит. Он явился к Траяну, пал ниц и выразил свое почтение императору. Согласно условиям перемирия Децебал соглашался стать союзником Рима, отдать римлянам захваченную ими территорию, разрушить крепости, перестать вербовать римских солдат и мастеров, а завербованных вернуть Траяну. Он также направил послов в римский сенат для ратификации перемирия. Там, в сенате, эти варварские чиновники, возможно, еще носившие шапочки, «сложили свое оружие, сомкнули руки в позе пленников и произнесли умоляющие слова»[201]. Договор был ратифицирован, и им вернули оружие.

Децебал, однако, собирался выполнять мирные условия, которые он подписал, не больше, чем Траян был намерен оставить все золото дакам. Децебал должен был понимать, что Траян не получит «удовольствия от войны», пока полностью не подчинит себе Дакию. Царь варваров мог видеть, как римляне усиливают укрепления вдоль Дуная, и он знал, что они готовятся к полному завоеванию его страны. В это же время Траян заменил деревянный мост через Дунай каменным. Было ясно, что римляне решили остаться в Дакии.

Децебал сделал единственное, что мог. Он перехватил инициативу и напал на римскую Мёзию, захватив контроль над крепостями. Сенат объявил его врагом Рима, и Траян немедленно двинулся войной на него. На этот раз исход был очевиден, поэтому многие даки стали переходить на сторону римлян.

Децебал запросил мира, но в этот раз не явился для капитуляции лично. Он был слишком занят, чтобы участвовать в дипломатических приемах, поскольку отчаянно пытался поднять варварскую армию против Траяна. Он также попытался организовать покушение на императора, когда тот находился в Мёзии. Несколько римских дезертиров были направлены проверить, можно ли что-нибудь сделать с Траяном, который, согласно Диону Кассию, стал слишком доступным для всех и «в условиях военного времени допускал на совещания абсолютно любого, кто пожелает»[202]. Но один из заговорщиков был схвачен и под пытками выдал остальных.

Однако Децебал провернул очередной трюк. Он пригласил командующего римской армией в Дакии, Лонгина, на встречу, заверив его, что теперь он готов выполнить все требования римлян. Вместо этого Децебал спокойно арестовал Лонгина и публично допросил его о планах Траяна по завоеванию Дакии. Лонгин сообщать что-либо отказался, поэтому Децебал забрал римского командующего с собой, не связанного, но под стражей. Он также известил Траяна, что тот сможет получить своего генерала обратно в обмен на все дакские земли до Дуная, которыми сейчас правит Рим. Децебал потребовал, кроме того, компенсировать ему деньги, потраченные к данному моменту на войну. Что ж, хотеть не вредно!

Траян дал уклончивый ответ.

Лонгин сделал то, что посчитал достойным выходом из невыносимого положения. Он получил от освобожденного раба яд. Перед тем как принять его, Лонгин пообещал убедить Траяна принять дакское предложение, и с благословения Децебала вручил бывшему рабу петицию. К тому времени, когда Лонгин совершил самоубийство, посланец уже отбыл.

Децебал, видимо будучи вне себя от потери такого престижного и важного пленника, потребовал, чтобы Траян отдал бывшего раба в обмен на тело Лонгина и 10 пленных. Но Траян как практичный человек стремился поощрять дезертирство даков. Он решил, что безопасность смельчака (бывшего раба), пошедшего на такой огромный риск при передаче яда Лонгину, будет «важнее для достоинства империи, чем похороны Лонгина», и отказался отправить вольноотпущенника на верную смерть.

На протяжении 105 г. Траян вел войну «с осторожным благоразумием, а не с поспешностью и, в конце концов, после тяжелой борьбы победил даков»[203]. Когда Децебал понял, что настал конец, он покончил с собой, а его голова была отправлена в Рим.

ГРАБЕЖ

В Галлии и Британии Рим расширялся с помощью захватнических войн, сопровождаемых романизацией варварского населения. Но такая политика откровенно провалилась в Германии, и в Дакии у Траяна были совершенно иные планы. Это было нашествие. Ему были нужны земля и ресурсы, и он не собирался романизировать существующее население. Землю выметали дочиста. Некоторые спаслись, бежав на север, Траян завез новых жителей: легионеров, крестьян, торговцев, ремесленников и чиновников из Галлии, Испании и Сирии. Строилась новая Римская Дакия, с новыми городами, новыми крепостями и новыми дорогами.

И римляне бросились добывать все золото и все серебро, какое могли, и так быстро, как только могли. Они вывозили его из страны в массовых количествах. В шахтах работало множество рабов, и когда кончалась их короткая рабочая жизнь, их тела сваливали кучами под могильными курганами. Римляне вытянули из Дакии не только руды драгоценных металлов, но и все золотые и серебряные изделия, до которых только дотянулись их руки. Они проделали эту работу весьма тщательно, потому что среди археологических находок нет практически ни одной золотой вещицы.

Среди самых главных сокровищ, которые Траян выудил из моря крови, были драгоценности дакской короны. Перед самоубийством Децебал постарался схоронить свой «золотой запас» и подыскал для него непростое место. Вот что рассказывает Дион Кассий:

Были найдены и сокровища Децебала, хотя они и были спрятаны под рекой Саргетия, протекающей возле его дворца. С помощью нескольких пленников Децебал повернул русло реки, раскопал дно и сбросил в яму массу серебра и золота и других предметов великой ценности, которые смогли бы сохраниться, несмотря на влажность. Затем он навалил поверх камни и засыпал землей, после чего вернул реку в ее течение. Он также заставил тех же пленников спрятать его одеяния и прочие подобные вещи в пещерах и по завершении работы прикончил пленников, чтобы сохранить все это в тайне. Но Бицилий, его компаньон, знавший об этом, был схвачен и сообщил информацию о сокровищнице[204].

Количество награбленного было столь непомерно, что, когда Траян привез его из Дакии, рынок рухнул и цена золота резко упала по всей империи.

Когда Траян взошел на трон, римская экономика находилась в состоянии упадка, но привалившая в Дакии удача позволила ему швырять деньги налево и направо, хотя для него такое занятие было не из легких. Траян раздавал народу подарки и оплачивал игры в цирках на протяжении рекордных 123 дней, в течение которых сражались 10 000 гладиаторов, а 11 000 диких и ручных животных были убиты. В римском понимании приятное времяпрепровождение обычно включало в себя убийство.

Но Траян не растрачивался по мелочам — это был не его стиль. Он начал реализовывать программу масштабного строительства, которая должна была навсегда изменить облик Вечного города. Когда вы сегодня смотрите на памятники Древнего Рима, то в действительности видите плоды разграбления дакского царства в 106 г.

Траян воздвиг Форум, получивший его имя, и проложил мощенную камнем дорогу через Понтинские болота. Он перестроил римский порт Остия, возвел новые огромные публичные бани и соорудил гигантский амфитеатр, который можно было заполнить водой, чтобы устраивать морские сражения в качестве поп-шоу. Вы скажете: поблизости нет воды, чтобы заполнить бассейн? Но для Траяна деньги — не препятствие. Ведь у него есть сокровища Дакии. Он построил акведук длиной 60 миль. Нам нужен канал, соединяющий Средиземное море с Красным? Пророем![205] Нам нужен мост через Дунай? Построим! Нам нужен еще один легион? Получите сразу два! Траян в одночасье стал самым богатым человеком в мире.

Форум производит впечатление даже сейчас. Траян его возводил под бронзовой крышей. Форум служил выражением могущества и величия самой сильной власти на земле. На этом здании, носящем его имя, Траян воздвиг свою необычайную колонну, чтобы римляне смогли отпраздновать уничтожение когда-то могущественных даков.

ЗАГАДКА КОЛОННЫ ТРАЯНА

Вполне вероятно, римские кампании в Дакии в 101–106 гг. могли бы стать одними из самых успешных в истории античных войн. Траян написал свои воспоминания о них, и еще одни мемуары были написаны его врачом, Критоном. К сожалению, обе книги утеряны. Нашим основным источником сведений о той войне является «Римская история», составленная Дионом Кассием более чем полвека спустя. Как ни странно, но нет другого события в античности, о котором у нас было бы так мало письменных свидетельств, но так много его изображений. И в этом заключается великая загадка колонны Траяна.

Барельефы у основания колонны легко рассмотреть, стоя на земле. Лестница внутри колонны дает возможность подняться на самый верх. Отсюда можно насладиться прекрасным видом на город, но нельзя увидеть наружные изображения. Это означает, что, поскольку нет (и, насколько известно, никогда не было) места, откуда можно рассмотреть их невооруженным глазом, следовательно, значительную часть времени из 1900 лет, что колонна стоит на Форуме Траяна, большинство изображений были фактически невидимы.

Тогда зачем их вырезали? Может быть, художники просто не сознавали, что барельефы нельзя увидеть с земли? Или же существовали временные леса, возводимые по особым случаям, чтобы дать людям возможность посмотреть на барельефы? Или были какие-то другие причины? Барельефы, особенно такие детальные, недешевы, и создать их не легко. Не исключено, что, заплатив за них, а затем убрав «с глаз долой», Траян фактически совершил жертвоприношение богам, даровавшим ему такую огромную милость, как возможность уничтожить целую нацию? Но у богов, как неоднократно отмечали греки, хорошо развито чувство «черного» юмора. Дакия станет землей, откуда на Рим нападет богиня мести.

ИЗОБРЕТЕНИЕ ГРАНИЦЫ

Столетиями писались сочинения об ордах варваров, мечущихся по Европе и несущих смерть и разрушение цивилизованному миру, сводящих с ума всякого, кто попытается понять, что происходит. Готы, вестготы, вандалы, франки, лангобарды, юты, свевы, маркоманы, саксы — примерно 80 германских «племен» — заполняют страницы истории и оставляют читателю мало шансов в них разобраться. Но мы, по крайней мере, можем тешить себя мыслью о том, что если эта чехарда выглядит так сейчас, то так же она воспринималась и римлянами.

Поэтому они провели черту. В попытке навести порядок там, где царил хаос, римляне создали первые в западном мире границы. С этой стороны черты был их мир — мир Romanitos. За чертой располагались «другие» — мир варваров. Чем дальше эти границы будут от Рима, тем спокойней будет Риму… или, во всяком случае, он будет чувствовать себя в безопасности и станет богаче. Так, по крайней мере, было в теории.

Идея проведения границ между народами была исключительно римской. Остальной западный мир предпочитал жить национальными или семейными группами, которые предпочитали определенные районы обитания, но не были знакомы с концепцией линии, которую нельзя пересекать. Германцы никогда не рассматривали Рейн как границу или даже барьер и регулярно пересекали его по самым разнообразным поводам. Так же делали и римляне, но, в конце концов, Рейн в их глазах стал границей между цивилизацией и варварством.

История с захватом Бренном Рима в 390 г. до н. э. заставила римлян страшиться варваров и никогда более не позволять им вторгаться в священный центр империи.

По крайней мере до IV в. Римская империя была мегаполисом. У ее границ поднимались городские стены. Въехал в город — пересек границу. Но никогда не существовало предела, который ограничивал бы римлян. Боже упаси! Римская граница была не ограничителем, а просто натянутой в воротах цепью, которая помогала властям следить за перемещением людей и товаров, с передовыми постами для осуществления набегов на окрестные земли[206].

Теперь римляне отказались от попыток ассимилировать, изменить варваров или уничтожить их. Вместо этого они попытались создать линию обороны, чтобы удерживать их за пределами империи. Преемник Траяна Адриан воздвиг вполне осязаемые рубежы: каменную стену на севере Британии, деревянный частокол со сторожевыми вышками в Германии. Такая преграда, простая, но тщательно патрулируемая и охраняемая, называлась Limes, предел.

Германские варвары коренным образом изменили взгляд римлян на собственную империю. Раньше они планомерно насаждали цивилизацию для защиты родного города. Теперь у него появились пределы, границы. Мир стал разделенным.

Когда Траян вышел за Дунай, он захватил земли, окруженные горными хребтами, на которых нельзя было построить оборонительные рубежи. Дакия станет ситом, сквозь которое неисчислимые количества варваров будут просачиваться в империю. Через 165 лет провинцию пришлось оставить, но это было только началом. Рим прекратил романизацию варваров. Пошел обратный процесс: варваризация Рима.