Гуанчи — исчезнувший народ

Гуанчи — исчезнувший народ

В древнегреческих мифах говорится об Элизии, полях блаженных, куда после смерти отправляются праведники и герои, заслужившие милость богов. В четвертой песне «Одиссеи» Гомер указывает, где лежат Елисейские поля: «за пределами земли», на крайнем западе океана, где «ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает» и веет зефир, «океаном с легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным». В другой песне «Одиссеи» Гомер говорит об острове Сира, который также находится далеко на западе Атлантического океана, где «никогда не бывает губящего холода, люди там никакой не страшатся заразы». Остров «необильно людьми населен, но удобен для жизни, тучен, приволен стадам, виноградом богат и пшеницей». На западе, в океане, помещают мифы и остров Эритея («Красный»), где совершил свой десятый подвиг Геракл, похитив коров трехголового великана Гериона. Наконец, в Атлантике — и снова на дальнем западе — находился сад гесперид, дочерей Атланта, с его чудесными золотыми яблоками (Геракл добыл их и совершил свой одиннадцатый подвиг).

Трудно сказать с уверенностью, что в древних мифах и «Одиссее» является плодом фантазии, а что отражает реальные знания греков и их предшественников, финикиян и критян, об островах в Атлантике. Однако можно утверждать, что в более поздние эпохи античные авторы отождествляли острова Гомера и мифов о Геракле с Канарскими островами. Например, Помпоний Мела в своем труде «О положении Земли» указывает, что против выжженной солнцем части побережья Африки «лежат острова, принадлежавшие, по рассказам, гесперидам».

Плутарх не только дает описание двух островов Канарского архипелага, но и объясняет, почему с ними отождествляются Елисейские поля: «Редко выпадает там весьма умеренный дождь. Частые, мягкие, приносящие влагу ветры заменяют их и делают почву не только пригодной для посевов и посадок, но и производят дикорастущие богатые и вкусные плоды, которыми жители без труда и каких-либо усилий питаются в достаточной степени. Здоровый воздух, при едва заметных сменах времен года, порождается всегда умеренными температурами, так как дующие из большого отдаления северные и северо-восточные ветры теряют свою силу в неизмеримых промежуточных пространствах, а западные ветры или приносят с моря производящие дождь облака, или освежают их влагой, так что варвары пришли к убеждению, что здесь-то и находятся Елисейские поля и еще Гомером воспетое местопребывание блаженных».

После гибели Римской империи средневековая Европа забыла о Канарских островах, и забыла основательно. Лишь спустя тысячу лет их заново открыли европейцы. Вот как повествует о том средневековая рукопись, написанная, по мнению ряда исследователей, рукой Бокаччо… «В год 1341-й во Флоренцию пришли письма, написанные некими флорентийскими купцами в Севилье. Они сообщили следующее: «1 июля этого года вышли в плаванье два корабля… на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу… Эта каменная гряда, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками походящими на дикарей… Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей. Эти мужчины и женщины были почти нагими, некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок… Моряки видели еще много островов, из которых одни были населены, а другие безлюдны… Моряки сообщали также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому…».

В начале XV века острова начинают колонизовать испанцы. Римский папа призывает их, как правоверных католиков, «к искоренению пагубных ростков неверия, недостойно завладевших всей страной Счастливых островов, и к насаждению там вертограда Господня». Местные жители Канар, названные гуанчами (сокращенное «гуанчтенерф», т. е. «уроженец Тенерифе», самого известного из островов Канарского архипелага), оказывают отчаянное, но безнадежное сопротивление. Ведь у них не было даже металлического оружия, не говоря уж об огнестрельном. Почти все гуанчи сложили головы в боях, осталась небольшая кучка людей, растворившихся среди испанских колонизаторов, забывших свои прежние верования, культуру, язык. В XVII веке на Канарах нельзя было найти ни одного чистокровного гуанча, и поэт Антонио де Виана, спустя два с половиной века после вторичного открытия «Счастливых островов», с печалью констатировал исчезновение гуанчей, людей, которые были «добродетельны, честны и смелы; в них сочетались все лучшие качества человечества: великодушие, ловкость, мужество, атлетическая сила, стойкость души и тела, гордость, благородство, приветливые лица, пытливый ум, пылкий патриотизм».

Наука заинтересовалась гуанчами, когда они давно исчезли с лица земли. То, что сообщали об этом народе средневековые хронисты, было, действительно, очень интересно и необычно: и отсутствие навыков мореплавания у островитян, и совершенно особый, ни на один не похожий, язык, и внешний облик… Так родилась «загадка гуанчей».

Испанские хронисты, современники завоевания Канарских островов, оставили записи о занятиях гуанчей, их обрядах и обычаях, и эти записи тщательно изучаются историками и этнографами. Археологи провели на островах раскопки. Лингвисты сравнили донесенные до нас хронистами слова языка гуанчей со словами других языков мира. Антропологи обмерили современных канарцев, в жилах которых течет гуанчская кровь, а также черепа и скелеты древнего населения архипелага. Но чем больше ученые узнавали об исчезнувшем народе, тем больше нерешенных вопросов рождалось у них, тем более загадочным становилось происхождение гуанчей.

Когда удается установить языковое родство народов, многое в их древнейшей истории становится ясным. Лингвисты полагали, что язык гуанчей находится в родстве с диалектами берберов, населяющих ныне оазисы Сахары, а прежде занимавших всю территорию Алжира, Туниса, Марокко, Мавритании. В ясную погоду с африканского побережья можно увидеть дым, поднимающийся над вулканическим островом Тенерифе, и даже его главный пик высотой почти в четыре километра. Так что берберы могли знать о Канарах и добраться до островов, переплыв неширокое водное пространство, отделяющее их от Африки. Но, как показали новейшие исследования, язык гуанчей не находится в родстве ни с одним из берберских наречий (а их насчитывается более трехсот!) и остается «Иваном, родства не помнящим», ибо среди известных нам языков мира не удалось отыскать его «родственников».

Зато антропологи обнаружили сразу несколько народов, родственных древнему населению Канар: оказалось, что на архипелаге и до появления европейцев обитали люди, представляющие различные антропологические типы. Причем один из них поразительно похож на… кроманьонский, исчезнувший в Старом Свете более десяти тысячелетий назад! С кроманьонцами гуанчей роднит и форма черепа, и высокий рост (отдельные гуанчи достигали двух и более метров, а средний рос г этого народа превышал 180 сантиметров), и светлые, иногда рыжеватые, волосы, и голубые глаза.

Еще больше черт сходства гуанчей с самыми различными народами планеты нашли этнографы, восстановившие их религию и обычаи по записям хронистов. Как и в Тибете, на Канарских островах существовала полиандрия (многомужество). Как и аборигены Австралии, гуанчи добывали огонь трением деревянных палочек. Как в древнем Вавилоне и Перу эпохи инков, на Канарах почитались «священные девы», невесты богов. Как в древнем Египте, тела вождей и жрецов бальзамировали. Мумии, однако, помещали не в пирамиды, а зашивали в шкуры (подобным образом хоронили своих умерших жители Ливии 5000–6000 лет назад) и прятали в пещеры. В одной пещере могли найти приют и сто, и двести, и триста, и даже тысяча мумий! Вход в пещеру-гробницу знали только старики, получавшие особое посвящение. Можно представить, какую ценность для науки представляла бы находка хотя бы одной из таких пещер. Но, к сожалению, испанцы не пощадили и мертвых гуанчей. Мумии были объявлены монахами «монстрами», плодом брака между дьяволом и земными женщинами. А посему они безжалостно уничтожались. Впрочем, находились предприимчивые люди, которые ухитрились превратить мумифицированные тела в выгодный «бизнес». Ведь все алхимики средневековья полагали, что часть мумии — это один из самых важных ингредиентов магических снадобий и составов. А посему спрос на них был велик и мумии тайком экспортировались в кельи алхимиков Европы, где они погибали в тиглях, перетирались в «чудодейственные порошки» и т. п.

Пожалуй, самым поразительным в жизни островитян является тот твердо установленный факт, что у них не было ни лодок, ни плотов, ни, тем более, судов. И на вопрос, каким же образом очутились эти люди на Канарских островах, по сей день нет удовлетворительного ответа. Есть гипотеза о том, что гуанчи просто-напросто утратили навыки мореплавания, так как на благодатной земле «Счастливых островов» было все, что нужно для жизни. Однако это плохо согласуется с тем, что мы знаем о жителях других земель, лежащих в океане. И японцы, и полинезийцы, и индонезийцы, и англичане, и микронезийцы являются прекрасными мореходами (а ведь условия жизни на островах Полинезии, например, еще лучше, чем на Канарах, это край «вечной весны»!). Пусть даже островитяне не совершают далеких рейсов в открытое море — но ведь занятие рыбной ловлей, которая жизненно необходима им, не позволит расторгнуть дружбу с водной стихией. Гуанчи рыбачили, как и все жители островов нашей планеты. Но — лишь в прибрежных водах, сетями, без лодок и самых примитивных средств передвижения по воде!

Вот почему многие исследователи полагают, что этот загадочный народ не «утратил мореходные навыки», ибо терять ему было нечего. На острова же предки гуанчей попали по сухопутному «мосту», ибо много тысяч лет назад Канары являлись частью Африки. Такое предположение высказывал советский историк Б. Л. Вогаевский (полагая, что гибель этого «моста» и послужила прообразом Атлантиды Платона), с ним солидарны и многие советские и зарубежные исследователи.

Эту гипотезу подтверждают данные геологии: Канарские острова, скорее всего, представляют «осколок» Африки, причем формирование архипелага завершилось лишь в период последнего оледенения, когда движения земной коры и деятельность вулканов определили нынешние очертания островов. Но мы, к сожалению, не знаем, когда на них появились первые люди: одни ученые полагают, что гуанчи — это какая-то ветвь «великого переселения народов», попавшая на Канары в раннем средневековье, а другие, напротив, относят дату заселения архипелага к X или даже XX тысячелетию до н. э. Среди океанологов и геологов также нет единодушия в том, когда Канарские острова отделились от Африки. Только здесь различия в датировках измеряются уже не тысячами, а миллионами лет.

Правда, сухопутный «мост» к архипелагу не обязательно должен быть сплошным. Могла существовать «цепочка» из небольших островков, ныне исчезнувших, по которой предки гуанчей добрались до Канар. И, что самое любопытное, они могли прийти не из Африки, а из Европы. Ведь от южной оконечности Пиренейского полуострова к Канарским островам протягивается длинная цепь подводных гор и банок, бывших когда-то островами. Пиренейский полуостров, а не Африка является «классической страной кроманьонцев», последними остатками которых, возможно, и были загадочные гуанчи. Со средиземноморскими, а не африканскими культурами каменного века перекликаются и башни, жертвенники, гробницы, в большом количестве обнаруженные археологами на Канарских островах. Наконец, язык гуанчей, не имеющий родства с диалектами африканцев-берберов, быть может, окажется в родстве с каким-либо языком, распространенным прежде на Пиренейском полуострове и по всему Средиземноморью. Впрочем, об интереснейших вопросах, где лингвистика теснейшим образом переплетается с дешифровкой древних письмен, археологией, антропологией, искусствознанием, а возможно, даже с океанографией, которая может дать «ключ» к проблемам, не решенным науками о человеке, стоит рассказать подробнее.