Нордический «апокриф» Людвига Клауса

Нордический «апокриф» Людвига Клауса

Одним из многочисленных представителей «расовой науки» начала XX века был преподаватель Берлинского университета Людвиг Клаус. Его исследования были обобщены в книге «Северная душа», которая вышла в свет в начале 1932 года. В течение первых пяти лет после публикации его книга разошлась тиражом в 30 тысяч экземпляров, будучи восемь раз переизданной. В ней Клаус подчеркивал превосходство нордической расы, черты которой сложились в результате проживания людей в течение сотен лет в определенной среде. Нарисованный им портрет представителей нордической расы отражал стремление к власти и ностальгию по духовным корням. Он противопоставлял нордических людей горожанам, поскольку город символизировал современность, и подчеркивал преимущество естественных природных условий для существования людей. Как и Понтер, он придавал большое значение внешнему облику людей, считая, что их физическое состояние отражает душу, играющую основную роль, поскольку она формируется в тесной связи с природой, впитывая ее просторы и энергию.

Впрочем, вопреки заявлениям многих исследователей (см. Д. Моссе «Нацизм и культура»), Клаус не только не был поддержан официальным теоретиком нацистской партии Альфредом Розен-бергом, но, напротив, затравлен им. Причиной этого послужили неортодоксальные взгляды берлинского преподавателя в вопросах антропологии. В итоге Клаус был вынужден покинуть Берлинский университет, асами его труды к концу 30-х годов попали под негласный запрет. На первый взгляд казалось, что книга «Северная душа. Введение в расовую психологию» тиражировала общепринятые для нацистов воззрения о «нордическом превосходстве». Действительно, в этой книге можно было прочитать о «северном сверхчеловеке», но идеи, изложенные в ней, оказались несколько иными, нежели те, которые были заложены в основу идеологии национал-социализма. Во-первых, автор приписывал малопонятному термину «душа» гораздо большее биологическое значение, чем это позволяли себе нацисты. Во-вторых, он трактовал понятие «нордическое» весьма фигурально. «Нордическое» было для него синонимом прекрасного, возвышенного и благородного: он даже не исключал возможности встречи «нордического типа» на южных широтах. В своей книге он сделал еретический для нацистов вывод — он причислил к «нордическому типу» арабов и вообще всю семитскую группу. В книге «Раса и душа», увидевшей свет в 1934 году, он исследовал национальную и интернациональную психологию. В ней Клаус повторял свою манихейскую игру тени и света. Он вновь не распространял пресловутый нордизм исключительно на германский мир. Проживший долгое время на Востоке среди бедуинов, Клаус описывал свою встречу с марокканскими евреями, которые, по его мнению, «путешествуя к вечности, приобрели нордический стиль».

Клаус полагал, что любой район является, образно говоря, неким объектом, куда устремляются и где расселяются люди. Но не каждый такой объект действует вдохновляюще на их души, хотя и представляет определенные возможности для жизни людей. Поэтому различным расам подходят местности, отличные друг от друга по своим характеристикам. Одним из наиболее подходящих для расселения и благоустройства районов оказался «нордический», к чему есть определенные предпосылки. Вследствие этого он говорил о нордическом стиле и нордических типах людей.

В итоге условия жизни нордической расы, по Клаусу, резко отличались от условий существования, скажем, рас Средиземноморского региона, который оказался для них более подходящим. Определение места расселения той или иной расы является одновременно и интерпретацией ее стиля, исходя из которого вырисовывались различия между средиземноморской, нордической и восточной расами.

Обосновывая этот тезис, Клаус прибегал к прямо-таки поэтическим сравнениям: «Тот, кому приходилось плавать в открытом море, огибая мыс Скаген, мог видеть резкую границу между Северным морем и проливом Каттегат, волны которых накатываются друг на друга с диким ревом, имеют различный цвет, ритм и скорость движения. Серо-зеленые волны Северного моря длиннее и выше, тогда как более голубые волны Каттегата значительно короче и ниже. Все здесь кажется более тесным и узким, ясно различима суша, и даже „открытая“ Балтика за Эресунном не дает представления о бескрайности и мощи водной стихии, как это имеет место в Северном море. Тем не менее при сравнении со Средиземным морем Каттегат и Северное море кажутся одинаковыми. Если северные моря отличаются штормами и сильным волнением с резкими порывами ветра, то море около Греции накатывает хотя и относительно высокие, но неизменно ровные волны, мощь которых сдержанна в своем движении. Тот, кто знает северные моря и знаком с их характером, кто чувствует ритмичность их волн в собственной душе, посчитает греческое море вообще не морем и постарается найти другое слово для его обозначения». Клаус проповедовал «еретическую», с точки зрения нацистов, теорию, что нордический стиль могли унаследовать и южные племена.

После подобной поэтики Клаус давал объяснение особым характеристикам нордической расы. Оказывается, люди, родившиеся и живущие на Севере, отличаются стремлением к просторам и к их покорению, что и составляет характерную черту нордической расы. «Нордическая душа требует постоянного перемещения, которое происходило всегда, главным образом в южном направлении. Те, кто преодолевал пределы северного географического района и проникал южнее пояса Сен-Готарда, к примеру, знает, что это значит. Северные регионы часто окутаны густыми туманами, так что в окна поезда видны лишь подножия гор, затем поезд ныряет в темные туннели, и вдруг в глаза бьют солнечные лучи, освещая голубое небо. У путешественника непроизвольно вырывается крик радости. Яркие южные краски действуют на душу северян подобно божественному благословению, блаженно и в то же время фатально. Первое впечатление подобно освобождению от воздействия северного пространства, настолько здесь все красиво и совершенно. Однако более близкое ознакомление и соприкосновение с этой природой обволакивает душу и подавляет первоначальное впечатление. Правда, мы не можем сказать, что пространства там „малы“, но они чужды нордической душе, не соответствуют ее сути. Чувству этому трудно даже подобрать правильное определение. Мы можем лишь сказать, что в здешней природе нет привычной для нас глубины. Она неподвижна, а за великолепным внешним фасадом нет ничего существенного — она лишена загадочности и мистики. Говоря о южной природе, можно, пожалуй, охарактеризовать ее иностранным словом — она импозантна».

Клаус пытался опровергнуть мнение о том, что люди нордического происхождения являются холодными и бесстрастными. Он полагал это мнение о корнях нордической души неправильным. Он считал, что внешняя холодность компенсировалась внутренней горячностью. «Холодность» связана с огромными просторами окружающего их внешнего мира и не может быть изменена без изменения их характера и стиля. «Описать нордическую душу — значит показать условия воздействия пространства на людей, поэтому и нужно начинать с этих характеристик».

Клаус полагал, что смешение крови не стало препятствием в осуществлении «нордических» порывов, поскольку «нордический дух привык бороться со всеми враждебными ему проявлениями, получая в результате еще большую уверенность в собственных силах и праве на свое существование». В итоге он приходил к выводу, что нордическая кровь не растворяется полностью в крови южных народов, а потому потомки северян сохраняют тягу к морю. На фоне подобных высокопарных заявлений кажется несколько нелепым чисто экономическое объяснение «нордического превосходства»: «Следует отметить, что мир получает с Севера много ценного и полезного: железную руду, нефть, гидроэнергию, а также животных и рабочую силу. При этом надо учитывать, что рабочая сила как таковая теряет свою специфическую ценность и внутреннюю сущность. Поэтому представители нордической расы должны в основном выступать как носители культурных ценностей».