РуСХА и принятие Нюрнбергских законов

РуСХА и принятие Нюрнбергских законов

Расовые эксперты СС всегда уделяли повышенное внимание тому, чтобы поддерживать в обществе антисемитские настроения. Строгий расовый отбор предполагал автоматическое отклонение всех евреев, которые рассматривались как некая "антираса", воплощение расовой неполноценности, присущей в равной степени и славянам, и азиатам, и неграм. Рихард Вальтер Дарре с самого начала исходил из того, что "немецкая самобытность", "немецкость", обусловлена кровью немецкого народа. В своей книге "Новое дворянство" он предполагал, что "в грядущем немецком государстве предоставление гражданских прав будет в первую очередь обусловлено кровью, а потому само понятие немецкого гражданина неразрывно связано с понятиями расы и крови". Мысль о "немецкости", которая в первую очередь связана с наследственностью и кровью, а не с государственными формами и культурным бытованием нации, наиболее ярко характеризует идейный багаж ультраправых периода Веймарской республики. В итоге понятие "народ" сводилось к кровной общности.

Далеко не случайно, что специалисты РуСХА в 1934–1935 годы активно участвовали в подготовке имперского законодательства о гражданстве, и прежде всего — в разработке Закона "О защите немецкой крови и немецкой чести" управления НСДАП. Во время различных встреч и совещаний по подготовке этого закона высокопоставленные представители РуСХА настаивали на том, что он должен быть в первую очередь ориентирован против евреев. Эта инициатива находила полную поддержку и понимание у представите-лей Расово-политического управления (РПА) НСДАП. Расово-политическое управление было в нацистской партии мировоззренческой структурой, которая занималась обучением. В определенной степени оно было конкурентом РуСХА, что можно было ощутить уже в 1934–1935 годах. Но при подготовке законодательства, касающегося евреев, эти две структуры выступили единым фронтом, настаивая на тщательном учете всех евреев и немцев, имевших еврейских предков.

20 декабря 1934 года в Мюнхене, в штаб-квартире партии, так называемом "коричневом доме", состоялась встреча высокопоставленных чиновников Третьего рейха. Инициатором этого совещания выступил имперский руководитель врачей доктор Герхард. Он хотел, чтобы эксперты обсудили будущую расовую политику Германии, а все присутствующие заняли четкую позицию по проблеме практического регулирования этого вопроса. От Управления по вопросам расы и поселений на этом мероприятии присутствовали Рехенбах, унтерштурмфюрер Майер и руководитель штаба РуСХА доктор Брандт. Кроме них, в роли экспертов выступали специалист

по наследственности доктор Вальтер Гросс (Расово-политическое управление НСДАП) и доктор Иоахим Герке (Министерство внутренних дел). Позже структура, представленная Герке, стала самостоятельной и получила название Имперского учреждения по исследованию родственных связей. В 1940 году она стала называться Имперским родовым управлением. В 1935 году это ведомство возглавил Курт Майер, присутствовавший на декабрьской встрече по линии СС.

Тон на этом совещании задавали представители Расово-политического управления НСДАП и Управления по вопросам расы и поселений. Результатом его стало предложение о принятии специального законодательства, которое бы: а) предполагало окончательное и полное исключение евреев из общественной жизни; б) предельно точно регулировало участие в общественной жизни "еврейских метисов". Понятие "еврейский метис" было весьма многозначным. По представлению расовых экспертов СС и партии, в качестве таковых должны были рассматриваться любые люди, которые имели в своей родословной предков-евреев. Границей для необходимого доказательства арийского происхождения должна была стать та же дата, которая использовалась при приеме в СС и наследовании крестьянских дворов — 1800 год. Лиио только с одним еврейским предком второй степени (мать, отец) рассматривалось как еврей. Расовые эксперты хотели запретить им не только бракосочетание с немцами, но и любые половые сношения. При этом во всех общественных местах и на работе они должны были носить специальную одежду. Они не могли владеть землей, сельскохозяйственными наделами, а также являться прислугой в домах немцев. Те из "еврейских метисов", кто сознательно отказывался от воспроизводства потомства, имел послабления по сравнению с остальными метисами и евреями (ношение обыкновенной одежды и т. д.). Предполагалось добиться "окончательной миграции евреев и их потомков" в "специально отведенные поселения". Совещание закончилось вынесением следующего вердикта: "Лишь в данный момент Германии выпала возможность окончательно урегулировать еврейский вопрос. Им надо воспользоваться и провести территориальное разделение между еврейским народом и немцами".

Принятые Нюрнбергские законы были несколько мягче, нежели того требовали расовые эксперты СС. Впрочем, принципиальных различий не было. Более того, в обществе надо было создать необходимую атмосферу, которая, естественно, должна была быть более радикальной, нежели параграфы принятого Закона "О защите крови". В СС были собственные наработки по этому вопросу. Буквально накануне декабрьской встречи в Мюнхене расовый референт оберабшнитта "Северо-Восток", оберштурмфюрер СС Якобсен представил шефу персонального штаба рейхсфюрера СС Брандту свои собственные предложения. Якобсен был служащим расового управления "первого часа" и последовательным экстремистом в решении еврейского вопроса. Его предложения дошли до нас лишь во фрагментах, но и их вполне достаточно, чтобы сделать выводы, что этот эсэсовский эксперт предполагал увидеть в новом законе. Якобсен писал: "Целью [закона] должно быть полное освобождение немецкого наследия от еврейской крови. Все иные предложения не являются биологическими и жизненно необходимыми, а потому будут искусственно созданными конструкциями".

Поводом для подобного радикального решения "еврейского вопроса" могла стать международная обстановка, которая в конце 1934 года была более благоприятной, нежели в 1933 году, когда принимался Закон "О восстановлении профессионального чиновничества", который содержал в себе ряд антисемитских пунктов. Якобсен максимально подробно разъяснял свою мысль: "С внешнеполитической точки зрения обстановка сейчас отличается от 1933 года, в том числе благодаря политике в отношении вермахта, проводимой; фюрером. Так что мы можем позволить себе при составлении нового закона о евреях не оглядываться на заграницу". Как мы видим, Якобсена не волновала возможность протестов, и в его записке звучали откровенно угрожающие нотки. "У нас есть миллионы евреев, но международный иудаизм безнаказанно бойкотировал нас. Возможные ссылки на эти моменты в будущем законе были бы весьма к месту, по меньшей мере, обоснование так называемых ответных мер".

Однако предложения Якобсена были слишком радикальными, а потому на всех последующих совещаниях даже эсэсовские чины были вынуждены опасаться международной реакции. Следующая встреча расовых экспертов, посвященная обсуждению проекта Закона "О защите немецкой крови", проходила вновь по инициативе Герхарда Вагнера. Она состоялась 25 июня 1935 года в Берлине. Ведомство Дарре, к этому моменту уже обладавшее статусом Главного " управления СС, было представлено начальником Родового управления, штандартенфюрером СС Берндом фон Канне, который, ко всему прочему, действовал как представитель рейхсфюрера СС. Круг участников совещания заметно расширился. На нем можно было увидеть профессора Эрнста Рюдина, представлявшего Имперское министерство юстиции, доктора Карла Кюхенбекера из Имперского управления по аграрной политике (позже он стал РуС-руководителем в Кракове), а также членов правления Общества расовой гигиены. Кроме этого, на встрече в роли свадебного генерала выступал гауляйтер Франконии и издатель "жидоедского" журнала "Штурмовик" Юлиус Штрейхер. Там же присутствовал руководитель Управления по демографической политике и наследственной гигиене доктор Артур Гютт, который одновременно являлся представителем министерства внутренних дел. Забегая вперед, надо сказать, что в 1937 году Управление демографической политики влилось в состав РуСХА, а сам Гютт по инициативе Гиммлера стал начальником Родового управления, занимая этот пост вплоть до 1939 года.

Официально поводом для обсуждения являлась новая формулировка положений Закона "О восстановлении профессионального чиновничества"-, прежде всего так называемый "арийский параграф" (§ 25). До сих пор параграф дифференцировал все население Германии на "арийцев" и "неарийцев", лишая последних права занимать ответственные административные посты. Теперь же было решено внести изменения, согласно которым надо было принципиально выделить из всех "неарийцев" евреев, но сделать это так, чтобы избежать по возможности любых внешнеполитических осложнений. Все остальное население Германии планировалось поделить на три категории: "немецкого происхождения" (немцы и люди из "германского жизненного пространства"), "родственного происхождения" (коренные жители стран, которые примыкали к "германскому жизненному пространству") и "иноплеменного происхождения" (люди, не имевшие никакой кровной связи с немецким народом). Германскими чиновниками могли быть немцы и люди "родственного происхождения". Евреи же не могли занимать эти посты ни при каких условиях. С одной стороны, эта формулировка позволяла избегать жесткой дискриминации представителей азиатских держав (например, Японии), которые не могли в силу своей расовой принадлежности считаться арийцами. С другой стороны, она позволяла развязать в Германии антисемитскую кампанию, не привлекая особого внимания зарубежных наблюдателей. Фон Канне, представлявший РуСХА, сообщал своему начальству, что подобным способом "можно было сохранить внутриполитическую антииудейскую составляющую, освободившись от назойливого вмешательства заграницы". "При необходимости можно было пойти на более жесткие меры, которые бы отвечали насущным интересам народного сообщества".

Теперь позиции расовых экспертов НСДАП и СС стали отличаться, Эсэсовцы говорили, что заявленное в декабре 1934 года отделение "арийцев" от "неарийцев" не может отвечать интересам взвешенной и эффективной расовой политики. Подобная позиция не могла быть основой для принятия "еврейского законодательства", так как для последовательной политики требовалось деление общества на несколько расовых групп. По сути, это была первая попытка со стороны эсэсовцев навязать расовые критерии, разработанные в недрах РуСХА, всему немецкому обществу. Для этого надо было убедить специалистов из Расово-политического управления НСДАП в том, что СС являлись единственной организацией национал-социалистского движения, которая была построена в строгом соответствии с принципами расовой теории.

С другой стороны, уже из заявленных для обсуждения тем было видно, что у нацистского руководства существовало множество проблем. В частности, соотнесение необходимости усиления антисемитской политики и международной критики. Другим спорным моментом был так называемый "вопрос о метисах". Именно он во многом обусловил появление на свет Нюрнбергских расовых законов, "Вопрос о метисах" получил политическое значение во время совещания у министра экономики Яльмара Шахта, которое состоялось 20 августа 1935 года. На этом мероприятии представители партийного руководства, имперских министерств и СС вновь подняли вопрос о необходимости законодательного регулирования "вопроса о метисах". С одной стороны, населению после "решения еврейского вопроса" необходимо было давать поводы для антисемитских выходок, но с другой стороны, ожесточенная антисемитская пропаганда могла нанести мощный удар по немецкой экономике, в том числе по военно-оборонной промышленности. Это столкновение интересов привело к конфликту между руководством СС и министром экономики. Шахт уже мог наблюдать первые последствия антисемитской кампании, которые привели к негативным результатам в немецкой экономике. Но эсэсовцы и партийцы были непреклонны — антисемитизм был составляющей программы НСДАП, а стало быть, неотъемлемой частью внутренней политики. Кроме этого, они ссылались на общественные настроения.

Поначалу Гитлер тоже не был сторонником "максимальной программы решения еврейского вопроса" и учета "еврейских метисов", на чем настаивало руководство РуСХА и РПА, Гитлер считал, что надо следовать форме, изложенной в Законе "О защите немецкой крови", то есть понятию "абсолютный еврей". Впрочем, когда на Нюрнбергском съезде 1935 года ("Съезде свободы") он возвестил о расовых законах, он уже начал менять свою точку зрения. Объявленные законы лишь для проформы выносились на рассмотрение рейхстага. 15 сентября 1935 рейхстаг на своем чрезвычайном заседании единогласно принял Имперский Закон "О флаге", Имперский Закон "О гражданстве" и Закон "О защите немецкой крови и немецкой чести". Эти три закона стали самым решающим шагом на пути лишения евреев гражданских прав в Германии. Кроме этого, они уточняли, кто в Третьем рейхе считался евреем.

Имперский Закон "О гражданстве" делал принципиальные различия между "гражданином" и "имперским гражданином". Последние должны были иметь "немецкую или родственную кровь". В Законе вообще почти не упоминались евреи. Речь шла о "гражданах", которые были существенно ущемлены в своих правах. Например, Закон "О защите немецкой крови" запрещал браки между "гражданами" и "имперскими гражданами", что фактически означало запрет браков между евреями и немцами. То же самое относилось и к внебрачным половым сношениям, которые преследовались по закону, и к найму прислуги из числа "граждан" в дома "имперских граждан". Наконец, евреям было запрещено ношение значков и повязок со свастиками, а также ношение имперских цветов (черно-белокрасный), что регулировалось Законом "О флаге". Но сами эти законы абсолютно не уточняли, какие ограничения распространялись на "еврейских метисов", равно как не уточнялось, кого считать таковыми,

Ясность в этот вопрос была внесена 14 ноября 1935 года, когда свет увидело Первое дополнение к Имперскому Закону "О гражданстве". В этом документе говорилось, что евреями в соответствии с буквой Нюрнбергских законов считались "абсолютные евреи" и люди, являющиеся евреями на 3/4, то есть те, у кого среди бабушек и дедушек было три или четыре еврея. Полуевреи признавались евреями только в отдельных случаях. Полуевреев немецкого гражданства — людей с двумя еврейскими бабушками и дедушками — также часто обозначали как "метисов первой степени". Они рассматривались в качестве "евреев" согласно Нюрнбергским законам, если они

продолжали исповедовать иудаизм или же сочетались браком с "абсолютными евреями". Но в большинстве случаев полуевреи приравнивались к "еврейским метисам", то есть к тем, кто имел одного еврейского предка во втором колене. Данная категория людей до особых распоряжений считалась приравненной к немцам.

Принятие "мягкой" формы Закона "О защите немецкой крови" и данное в Первом дополнении определение "еврейских метисов", которые приравнивались в правах к немцам, стало своего рода оскорблением для расовых экспертов РуСХА. Еще в 1934 году во время декабрьского обсуждения эсэсовцы настаивали на том, чтобы приравнять их к евреям, выделив в отдельную категорию. Не было принято в расчет предложение о том, чтобы прослеживать родословную до 1800 года, дабы квалифицировать лицо в качестве "метиса". Когда на свет появились такие понятия, как "метисы первой и второй степени", "гражданин" и "имперский гражданин", эксперты из Главного управления по вопросам расы и поселений сочли, что под угрозу была поставлена вся прежняя расово-политическая деятельность, осуществлявшаяся в Германии. Это было горьким уроком для радикальных романтиков от расизма,

До сих пор остается неясным, общались ли представители РуСХА и РПА с Гитлером накануне партийного съезда, где он огласил Нюрнбергские законы. Не исключено, что их просто не допустили до фюрера, дабы устранить их предельно идеологизированное влияние. К тому же свою руку к подобному повороту дел могли приложить представители экономических структур, которые не были заинтересованы в антисемитском экстремизме. Если верить мемуарам Лёзенера, который работал в свое время расовым референтом, то Гитлер вел переговоры накануне съезда партии преимущественно с Имперским руководителем врачей Вагнером, который был поборником драконовских мер в отношении евреев. Вне всяких сомнений, Вагнер ходатайствовал перед фюрером о радикальном варианте "решения еврейского вопроса". Почему Гитлер не принял его точку зрения, ответить представляется затруднительным.

После "Съезда свободы" руководитель Расово-политического управления Вальтер Гросс срочно созвал совещание, на котором должно было обсуждаться практическое применение "Нюрнбергских законов", о чем были уведомлены и представители РуСХА. Показательно, что от РуСХА на этом мероприятии присутствовал доктор Шлёссер, звание которого было всего лишь штурмман СС. Его должность была также невелика — начальник отдела в Родовом

управлении РуСХА. Вальтер Гросс докладывал о новом в "еврейском законодательстве" и пытался разъяснять присутствующим политику фюрера, прежде всего в "вопросе метисов". После этого Шлёссер зачитал свой доклад, который был посвящен преимущественно внутриполитическим и экономическим причинам принятия Нюрнбергских законов. Свое выступление он закончил выводом о том, что надо усилить пропагандистскую деятельность, дабы избежать какой-либо клеветы со стороны "еврейских метисов", которые впоследствии должны были быть ассимилированы (достаточно странное заявление для расового эксперта из СС). Это заключение он мотивировал следующим образом: "Германия должна быть сильной и в политическом, и в экономическом смысле. Она должна обладать соответствующим вооружением. Небольшой привилегированный слой метисов может оказаться вредным при достижении этих целей, а потому их надо ассимилировать, начиная прямо с этого момента. Наряду с этим нужно обращать внимание [здесь он по большей части повторял речь Имперского министра экономики и Президента Имперского банка Щахта на то, чтобы слишком жесткий курс в отношении евреев не имел бы нежелательных экономических последствий, а именно сокращения объема экспортируемых товаров". Предлагалось даже воздержаться от бойкота еврейских предприятий, так как евреи должны были иметь экономическую основу для существования. Напротив, нужно было подчеркивать положительные результаты принятого закона. Написанный от руки протокол совещания заканчивался словами: "Очень важно, чтобы поглотили их [метисов], а не отторгли".

В глазах эсэсовских экспертов партийное намерение проводить в жизнь ассимиляцию "еврейских метисов" означало разбавление "немецкости" кровью "инородных элементов". Подобное начинание, как ни странно прозвучит, было только на руку Гиммлеру и руководству Главного управления по вопросам расы и поселений. Оно решило ответить на "либеральный" закон ужесточением критериев для отбора в СС, которые в данной ситуации воистину должны были превратиться в форпост расово чистой Германии. Вырисовывалась вполне реальная перспектива превращения. эсэсовцев и "новых крестьян" в расово-биологическую элиту Третьего рейха. В докладе Шлёссера открытым текстом говорилось: "СС должны стать родовым союзом, который сплотит в себе самую ценную часть нашего народа. Это должно происходить в условиях воинской подготовки и четкой мировоззренческой ориентации. Перед этим союзом стоят достаточно четко обозначенные задачи, главной из которых является сохранение хорошей крови нашего народа".

С другой стороны, Шлёссер не испытывал никаких иллюзий относительно изменения курса в "решении еврейского вопроса". Он не коснулся практической стороны расового отбора в СС. Что касается "новой политики" в немецком обществе в целом, то никто не ставил под сомнение решение фюрера. Но даже учитывая то, что расовым экспертам не удалось отстоять свою точку зрения и радикальный курс не был взят Гитлером на вооружение, все равно они добились своей цели. Несмотря на все законы, в Германии нарастала антисемитская истерия. Первые ее признаки стали очевидными уже накануне "Съезда свободы". Иными словами, расовые эксперты СС и партийные идеологи все равно продолжали оказывать давление на общественность. Они по-своему трактовали возможность "решения еврейского вопроса".

Для развития Главного управления по вопросам расы и поселений большое значение имел тот факт, что в 1934–1935 годах общественность впервые заговорила о возможности "решения еврейского вопроса" и "вопроса метисов". Ведомство, которое начинало с расовых критериев отбора эсэсовцев и поиска подходящих супруг" смогло сделать решающий шаг на пути к формированию элитарного сознания в СС. Первой ласточкой этого процесса была идея об; Имперском Законе "О крестьянских наследуемых дворах", который предполагал пресловутое доказательство арийского происхождения. Эта опосредованная связь между СС и крестьянством была? обоснована не только с идеологической, но и с практической стороны: Вальтер Дарре являлся одновременно и Имперским руководителем крестьян, и начальником Главного управления по вопросам расы и поселений. Кроме этого, он выступал и как расовые идеолог, и как инициатор аграрных поселений. Он был един в двух ролях — теоретика и практика.

Не стоит забывать, что требование расовых экспертов о дискриминации и лишении гражданских прав евреев, равно как и широкая трактовка понятия "еврейский метис", было нацелено прежде всего на расовую структуру немецкого общества, на его, так сказать, "расовые характеристики". Нечто похожее должно было происходить) на завоеванных Германией территориях, окажись победа на стороне Гитлера. А пока расоведы из РуСХА, с одной стороны, чувствовали 1 себя причастными к принятию Нюрнбергских законов, но с другой стороны, их предложения не были учтены. Даже если "Нюрнбергские расовые законы" 1935 года представлять как победу "умеренных антисемитов" (государственных чиновников) над "антисемитскими экстремистами" (эсэсовцы и нацистские идеологи), то все равно осуществление радикальных проектов было вопросом времени, Сотрудники РуСХА не собирались пересматривать свои идеи и не намеревались отказываться от своих проектов.

Период 1932–1935 годов можно рассматривать в отношении РуСХА как начальную фазу, стадию возникновения и развития структуры. Последующий этап, который длился с 1935 по 1938 год, можно было бы назвать временем реорганизации и консолидации. Важными вехами на этом пути являются возникновение в июле 1935 года исследовательского общества "Наследие предков" ("Аненербе") и учреждение в декабре 1935 года общества "Источник жизни" ("Лебенсборн"), Поначалу обе эти организации были тесно связаны с Главным управлением по вопросам расы и поселений. Многие даже ошибочно полагали, что они являлись составными частями РуСХА. Но позже они стали самостоятельными "княжествами" в "империи СС". Кроме этого, 1938 год был ознаменован несколькими громкими внешнеполитическими событиями: аншлюсом Австрии и аннексией Судетской области Чехословакии. В том же году Вальтер Дарре оказался в опале и был вынужден покинуть в августе 1938 года пост руководителя РуСХА. За этот, казалось бы, небольшой промежуток времени, всего-то три года, идеологическая составляющая работы Главного управления по вопросам расы и поселений пополнилась несколькими новыми моментами. И кроме этого, расовым экспертам наконец-то удалось добиться складывания так называемой "родовой общности СС". В конце этой фазы можно было наблюдать решительный поворот к прагматичной расовой политике, фундаментом для которой служили СС.