РОЛЬ КЕНИГСБЕРГА КАК ОЧАГА ГЕРМАНСКОЙ АГРЕССИИ В XIX ВЕКЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

РОЛЬ КЕНИГСБЕРГА КАК ОЧАГА ГЕРМАНСКОЙ АГРЕССИИ В XIX ВЕКЕ

После этого наступили тяжелые дни для Польши, которую Фридрих II, не видевший теперь опасности со стороны России решил «облупить, как кочан капусты, лист за листом», и сумел выполнить свое намерение. В 1772 году произошел раздел Польши, колоссально увеличивший за счет старых славянских земель территорию Бранденбургско-Прусского королевства. Естественно, что возвышение Пруссии способствовало росту Кенигсберга и развитию кенигсбергской торговли.

В 1784 году в Пиллау вошло свыше 1960 морских судов, и вывоз хлеба через Кенигсберг достиг в этом году 3 миллионов шеффелей. Война с Наполеоном вызвала упадок Кенигсберга, и после битвы при Фридланде в 1807 году город был оккупирован французскими войсками маршала Сульта. Сам Наполеон был в Кенигсберге в 1807 и в 1812 годах. Из окон старого Кенигсбергского замка тевтонов он наблюдал шествие солдат своей «великой» армии в Россию.

После падения Наполеона прусское юнкерство, составлявшее своего рода костяк прусского государства, энергично искало расширения поля своей хищнической деятельности, стремясь взять в свои руки руководство общегерманской политикой. При Бисмарке, который советовал чисто по-прусски разрешать все великие вопросы современности «железом и кровью», произошло, как известно, объединение Германии под эгидой Пруссии, и пруссачество стало с тех пор официальной идеологией всей Германской империи. Захватническая политика нарождавшегося германского империализма оформлялась под прямым воздействием средневековой тевтонской традиции, и пруссачество принимало все более и более разбойничий характер. В Прусско-Германской империи расцвели все отвратительные черты пруссачества: захватнические войны как крайнее проявление насилия, господство военщины, произвол тупого и чванливого юнкерства, гнет полицейско-чиновничьей власти. Руководимая хищным прусским юнкерством и воодушевляемая пруссачеством, Германия сделалась очагом постоянной военной опасности в Европе, предметом опасения и ненависти соседних народов. В самой Пруссии Бисмарк усиленно проводил политику онемечения, стремясь искоренить здесь польский язык и польскую национальность, к которой он питал непримиримую ненависть. Бисмарк говорил: «Давите поляков до тех пор, пока они не утратят желания жить… Если мы хотим существовать, мы должны их уничтожить».

Бисмарк запрещал польский язык в школах, принуждал поляков Восточной Пруссии продавать свои земли немцам и просто выгонял их из этой области. После отбавки Бисмарка в Германии образовался «Всенемецкий союз», сделавшийся центром пангерманизма и проводивший новые захваты на Востоке в целях создания «Великой Германии». Восточная Пруссия продолжала служить плацдармом против соседней России, и немецкие шовинисты, возглавляемые юнкерством, не переставали мечтать о том, чтобы прибрать к своим рукам разбойничье наследие Ордена меченосцев в Прибалтике. Эту последнюю они считали несправедливо захваченной русскими «немецкой колонией», которую следовало воссоединить с «великим германским отечеством».

В такой обстановке Кенигсберг сделался главным очагом германизации и агрессии. Здесь особенно сказывалось засилие прусского юнкерства и его человеконенавистнической идеологии, направленной против славянства.

А между тем своим быстрым хозяйственным расцветом во второй половине XIX столетия Кенигсберг всецело был обязан связям с Россией. В это время он становится главным транзитным портом, через который идет вывоз из России сельскохозяйственных продуктов, прежде всего хлеба, пеньки, льна, а также леса. Смыкание железнодорожных и водных путей Восточной Пруссии и царской России способствовало тому, что доставка русского сельскохозяйственного сырья заграницу через Кенигсбергский порт стала наиболее удобной и дешевой: вот почему с ним не могли конкурировать русские порты на Балтийском море, к тому же скованные льдом в течение большей части года.

Для русского транзита особенно важной была южнопрусская железная дорога, идущая от Кенигсберга на Белосток и связывающая Восточную Пруссию с Польшей, Белоруссией и Украиной, а также более старая железная дорога — Берлин — Кенигсберг — Эйдукунен — Вильно,— идущая во внутренние области России.

Из водных путей особенное значение приобретал путь через Прегель и Неман, соединяющийся с русскими реками (Припять, Днепр), идущими к Черному морю. С 1873 по 1913 год, благодаря торговым связям с Россией, общий тоннаж вывозимых через Кенигсбергский порт товаров вырос с 479 тысяч тонн до 1 745 600 тонн в год. Вывозимые через Кенигсберг русские сельскохозяйственные товары составляли перед первой мировой войной около 3/4 всех вывозимых через этот порт сельско-хозяйственных продуктов. При этом лен и пенька шли исключительно из России, а из 600 тысяч тонн хлеба и стручковых около 400 тысяч тонн были русскими. Из 800 тысяч тонн вывозимого леса и лесных материалов больше половины шло из России. Через Кенигсбергский порт, сделавшийся своего рода мостом в торговле России с Германией и вообще с Западной Европой, проходило также большое количество ввозимых в Россию товаров, именно: сельдь, английский уголь, искусственные удобрения. Из 600 тысяч бочек сельдей, ввозимых через Кенигсберг, 400 тысяч бочек шло в Россию, составляя 1/5 общего потребления Россией сельди. Торговыми договорами с Россией, заключенными в 1894 и в 1904 годах, немцы добились ряда привилегий для кенигсбергской торговли, и это, конечно еще более способствовало ее развитию, устраняя конкуренцию русских балтийских портов. Для увеличения пропускной способности кенигсбергской гавани в начале XIX века были проведены большие работы по углублению Кенигсбергского канала, соединяющего его с Пиллау. Эти работы были проведены с тем, чтобы дать возможность проходить в Кенигсберг большим морским судам, с глубокой осадкой.

Массовый приток русских товаров в Кенигсберг стимулировал и развитие кенигсбергской промышленности, особенно пищевой (в частности мукомольной: размол русского зерна на вывоз) и деревообделочной. Кенигсберг перед первой мировой войной становился также важным индустриальным центром, хотя торговое его значение было неизмеримо выше промышленного. И все же в глазах прусской военщины и германского правительства Кенигсберг прежде всего являлся военным и политическим центром — главной базой для готовившегося вторжения в Россию. Уже в последнюю четверть XIX века город превратился в огромную крепость — лагерь, наполненный многочисленными военными складами — интендантскими, инженерными, артиллерийскими и обозными. Этот лагерь должен был питать германскую армию при ее операциях на Востоке и вместе с тем грозить флангу русских войск в случае возможного наступления их из Польши.

Однако в начале первой мировой войны Кенигсберг сам неожиданно для немецкого командования оказался под угрозой захвата его русской армией. В августе 1914 года первая русская армия Ренненкампфа, действуя с востока, прошла половину расстояния от Гумбиннена до Кенигсберга, и передовые русские отряды уже показались в окрестностях города, обстрелявши его укрепления. Лишь предательское поведение Реннендампфа не пошедшего на соединение со второй армией генерала Самсонова, не дало возможности русским войскам взять город.