Капитуляция Кенигсберга

Капитуляция Кенигсберга

Наступил вечер 9 апреля 1945 г. Я находился на своем узле связи, чертовски хотелось спать, ведь мы совсем не спали в ночь с 5 на 6 апреля, да и все предыдущие дни и ночи находились в беспрерывном сражении. Раздается очередной звонок от командира дивизии, который потребовал соединить его с командующим 50-й армией генерал-лейтенантом Озеровым. Беру запасную трубку и слышу, как Перевозников докладывает командарму, что немцы прислали парламентеров, двух офицеров в сопровождении солдат и радиста, чтобы договориться о прекращении огня и условиях капитуляции. Поняв, о чем идет речь, я боялся пропустить не то что слово, а даже звук. Когда комдив Перевозников доложил о парламентерах, Озеров сказал: «Подождите одну минуту, переговорю с членами Военного совета». Через некоторое время последовал приказ: «Немедленно прекратить огонь с обеих сторон!» Судя по оперативности ответа, на НП 50-й армии находился маршал Советского Союза Василевский. Немцы по рации продублировали этот приказ для своих, завершив передачу следующими словами: «… разминировать все здания, снять минные поля, составить их подробную карту и 10 апреля 1945 г. к 6 часам утра сосредоточиться в квадрате… (в каком не помню, но это было рядом с казармами) для приема в плен гарнизона крепости».

Через несколько минут артиллерийский огонь был прекращен. Наступила гнетущая тишина, лишь отдельные выстрелы и автоматные очереди говорили, что мир еще не наступил. Сонливость сняло как рукой, и я побежал сообщить Эту радостную новость личному составу своего батальона. Ближе всего ко мне находился обоз кабельной роты, заскочил туда. Личный состав роты встретил мое сообщение восторженными криками «ура». Пробыв у связистов около получаса, решил вернуться на узел связи. Однако едва я успел завернуть за угол дома, как в расположении роты раздался сильный взрыв. Метнулся обратно и увидел страшную картину: тринадцать человек ранено, в том числе командир роты капитан Зайцев П.М., убито шесть лошадей.

Все это произошло после согласованного прекращения артогня. Видимо, какой-то психически неуравновешенный немец в нарушение приказа выпустил последнюю мину, которая попала в край крыши. Все раненые были немедленно госпитализированы, через некоторое время десять человек из них вернулись в строй, а судьба двоих осталась мне неизвестна, так как они были отправлены в тыловые госпитали. Капитан Зайцев получил четырнадцать ран и в конце концов был комиссован, так как один из осколков перебил ему сухожилие ноги.

6 часов утра 10 апреля 1945 г. Немцы молчат, нет сигнала о готовности к сдаче. Наши войска вновь получили приказ о подготовке к продолжению штурма, но в 6.30 сигнал принят. Как выяснилось позднее, у гитлеровцев все управление войсками было нарушено, связь между частями отсутствовала, поэтому им потребовалось дополнительное время для разминирования и подготовки к капитуляции.

Командир дивизии Перевозников приказал мне обеспечить проводной и радиосвязью группу, назначенную к приему в плен противника, и предложил мне войти в состав этой группы. В состав группы вошли: командир 2-й стрелковой дивизии Перевозников М.И., я, комбат связи Невский А.В., шесть человек связистов, шесть саперов и разведрота в полном составе во главе с командиром роты лейтенантом Филипповым.

В обусловленном месте нас ждал немецкий генерал, но поскольку он не представился, оставалось только догадываться, кто это такой. Как следовало из информации командующего 11 — й гвардейской армией генерала армии Галицкого К. Н., комендант крепости Кенигсберг генерал Ляш был доставлен в расположение 11-й армии еще в 2 часа ночи 10 апреля 1945 г. Кроме него представлять кенигсбергский гарнизон могли: командир дивизии генерал-майор Хенле, командующий войсками 4-й армии генерал Мюллер, инспектор всех оборонительных работ в Восточной Пруссии генерал-лейтенант Микош.

Вот и догадайся, кто из них производил сдачу гарнизона в плен. При встрече советский полковник и немецкий генерал взяли под козырек, после чего немец передал Перевозникову карту. Перевозников спросил,/де находятся отравленные участки. Немецкий генерал ответил на хорошем русском языке: «Поверьте честному слову немца, а не генерала, что отравленных водоемов в городе не имеется».

Видимо, у этого фашистского генерала все же где-то в глубине души еще таились остатки офицерской чести, в свое время проданной Гитлеру за тарелку чечевичной похлебки. Но вспомнил генерал об офицерской чести, лишь когда очутился перед лицом строгих судей в образе советских воинов, нанесших сокрушительный удар по такой твердыне, каковой являлся Кенигсберг.

Во время разговора Перевозникова с генералом к нам приблизилась немецкая колонна. Немецкая дивизия шла сдаваться в плен под музыку, как на параде. Командир этой группы подбежал к своему начальнику, отрапортовал и передал ему строевую записку. Эта строевая записка была тут же передана Перевозникову. Комдив Перевозников приказал офицерам немецкой дивизии построиться отдельной от солдат колонной, указал место, куда складывать оружие, а командиру разведроты лейтенанту Филиппову приказал выделить усиленный конвой для сопровождения офицеров. Последний выделил четырех разведчиков на группу офицеров в несколько сот человек.

Следом подошла вторая колонна немцев, и вся процедура повторилась.

А дальше произошло то, что произвело на нас, советских воинов, сильное впечатление. Когда немецкие офицеры получили приказ Перевозникова построиться отдельной колонной, началось их прощание со своими солдатами. Они целовались и плакали, не стыдясь своих слез. Слезы лили хваленые прусские офицеры, бывшие чванливые господа, несостоявшиеся завоеватели России и всего мира. Прозрение пришло к ним слишком поздно, и на их головы пал позор разгрома гитлеровской Германии.

Прибыли члены Военного совета армии, задали несколько вопросов комдиву Перевозникову, забрали карту и предложили трем немецким генералам проследовать с ними в штаб армии. Немецкие генералы уселись каждый в свою автомашину, с ординарцами, при орденах и при оружии, что нас тоже крайне удивило.

11 апреля 2-я стрелковая дивизия была выведена из Кенигсберга. Там уже работала военная комендатура, по распоряжению которой оставшееся население города (около 16 тысяч человек) приступило к расчистке улиц от хлама. Тогда в городе на расчистке работало немало бывших господ во фраках и котелках. До войны в Кенигсберге проживало 450 тысяч человек, однако еще до штурма большая часть населения была эвакуирована фашистскими властями в глубь страны.

Маршал Советского Союза Баграмян И.Х. писал после войны, что во время штурма Кенигсберга советскими войсками было уничтожено 42 тысячи солдат и офицеров, взято в плен 92 тысячи солдат и офицеров (из них 1800 офицеров), захвачено свыше 3500 орудий, 128 самолетов, 89 танков, свыше 1700 автомашин, тягачей и тракторов, огромное количество снарядов.