II. Воинская функция у Хинкмара Реймсского

II. Воинская функция у Хинкмара Реймсского

Далее воинская функция появляется в работах Хинкмара Реймсского. Как и Иона Орлеанский, Хинкмар — приверженец идеи, что христианским обществом должны руководить епископы, направляющие королей. Не позже 858 г. он отправляет Людовику Немецкому послание, упрекая его в том, что тот плохо прислушивается к советам епископов. Одно из предписаний, на котором Хинкмар больше всего настаивает, как раз и касается этой руководящей роли епископов, а именно руководства над comites: король должен выбирать последних с учетом нравственных достоинств, чтобы они не угнетали и не опустошали королевство, не пользовались должностью для удовлетворения своей алчности, а напротив, достойно управляли народом в соответствии с директивами епископов.[184] Таким образом, нужно, чтобы король был образцом нравственности для всех. Чтобы наставить его в его обязанностях,[185] Хинкмар в свою очередь, вслед, в частности, за Ионой Орлеанским, Смарагдом и Седулием Скотом, сочиняет трактат — некое «зерцало государей», где, многократно цитируя св. Августина, Иеронима, Амвросия, Григория Великого, подчеркивает: власть короля не абсолютна, а подчинена божественному праву. Она дана ему Богом ради выполнения особой миссии — вести народ к спасению.[186]

Таким образом, его функции многообразны: они включают правосудие, покровительство, поддержание мира, а также ведение войны. Политический и социальный контекст действительно неспокоен. Политическое и общественное положение быстро ухудшается вследствие частых норманнских набегов, а также сарацинской угрозы, которая все усугубляется: за первым набегом мусульман на Рим в 846 г. начался непрерывный грабеж. А ведь в 861 г. папа Николай I напомнил клирикам о запрете носить оружие.[187] Их битвы происходят на другом уровне. Военную функцию выполнять надлежит королям. Пусть они ведут войны и «расширяют» границы своей власти.

И в другом трактате Хинкмар делает упор на этом аспект функций короля.[188] Он намерен, используя это же обстоятельство, реабилитировать воинское ремесло, презираемое аристократией того времени;[189] поэтому он напоминает, цитируя св. Августина, что война может быть справедливой, если вдохновлена Богом, и тогда тот, кто убивает, — не убийца.[190] Следовательно, те, кто служит с оружием в руках, этим фактом не гневят Бога, как показал автор «Града Божия».[191] Не доходя, как папа Лев IV, до обещания мученических венцов тем, кто погибнет в справедливом бою, Хинкмар тем не менее оправдывает войну, когда к ней вынуждает необходимость защититься от неверных. Эта защита христианства, вверенная королю, может задним числом оправдать даже агрессивную войну, если она была полезной для христианского мира.

Таким образом, Хинкмар представляет направление идей, которое во второй половине IX века стремилось повысить значение воинской функции, похоже, достаточно невысоко ценимой современниками архиепископа Реймсского. Тем самым он становится для нас важным свидетелем формирования идеологии, относящейся к milites. Конечно, Хинкмар адресуется к королям, а не к воинам. Конечно, слово miles он часто использует в античном смысле, который оно имеет в той или иной цитате из Иеронима или св. Августина, например, в знаменитом тексте из «Града Божия»: «militem potestati sub qua est oboedientem non peccare si hominem occidat» (солдат, когда убивает человека, повинуясь поставленной над ним законной власти, не делается <…> виновным в убийстве (О Граде Божием, т. 1, с. 41.)).[192] Тем не менее, архиепископ Реймсский вносит немалый вклад в идеологическую реабилитацию воинского ремесла, престиж которого был низок.

Упоминая в другом трактате, что у каждого ordo есть свои функции и обязанности, Хинкмар способствует закреплению социопрофессиональных категорий. Каждому сословию король передает соответствующие функции. Долг судей — не давать своим подчиненным угнетать pauperes, то есть, вероятно, свободных крестьян.[193] Duces, comites и vicarii должны воздерживаться от всякого деспотизма и управлять справедливо. Все эти должности, напоминает Хинкмар, связаны с королем и подчинены ему.[194] Он не упоминает ordo militaris, но, похоже, имеет его в виду, говоря в другом месте о воинской функции короля. А отдельно milites здесь не упомянуты. Ниже короля ступенями опускаются разные сословия правящих: judices, duces, comites, vicarii, которые суть господа над pauperes.

Кроме того, Хинкмара, похоже, тревожит социальный упадок королевства. Он внимательно следит за подъемом феодалов, угрожающим единой и сильной власти короля, о которой он мечтает — в его глазах только она способна обеспечить мир для церкви. Возможно, этот страх перед подъемом власти сеньоров и побудил его в трактате «Ad Episcopos regni» дать судебную власть одному королю, хотя в трактате «De ordine Palatii» он доверял ее comites, не ссылаясь напрямую на короля.[195]

Где располагаются milites в этой общественной иерархии, которая теперь намечается? Какую идеологию приписывает им Хинкмар? Мы уже отметили, что слово miles у него связано скорее со значением службы, содержащимся в глаголе militare, нежели с воинским значением того же глагола.[196] Поэтому не удивляет констатация, что milites у Хинкмара практически не связаны с определенным социальным уровнем. Порой это солдаты, порой слуги. От них ждут, прежде всего, повиновения, как от всех подчиненных. Они могут входить в число вооруженных министериалов, составляющих дворцовую стражу.[197] Иногда социальный смысл полностью исчезает, растворяясь в абстрактной воинской функции, когда епископ Реймсский говорит о солдатах Римской империи.[198]

Значение подчиненности, напротив, проявляется почти везде. Так, когда Хинкмар вслед за Августином напоминает, что miles не виновен в убийстве, когда убивает, повинуясь стоящей над ним власти,[199] то этика, предлагаемая ему, — это этика солдат Римской империи. Хинкмар пользуется ею, чтобы подчеркнуть, что сотник Корнилий снискал милость Бога и что предшественник Иисуса, Иоанн Креститель, ответил солдатам, беспокоившимся за свою судьбу, что им достаточно не злоупотреблять своим оружием для вымогания богатств у безоружного населения. Хинкмар извлекает отсюда мораль, предлагаемую воинам: довольствуйтесь своим жалованьем.[200] В описанном им обществе milites не имеют определенного ранга. Поэтому нельзя сделать из них какой-то класс общества той эпохи, а еще менее — увидеть в них некое отражение аристократии. Совсем напротив: опираясь на аргументы, не лишенные весомости, можно утверждать, что milites у Хинкмара следует отнести скорее к категории pauperes, нежели potentes.[201]

В самом деле, эти два термина в IX веке стали означать как разные социальные, так и разные экономические уровни. Potentes — это те, кто имеет возможность властвовать над людьми, те, кого позже назовут знатью (nobles). В общем, они в это время сливаются с аристократией, могучей и богатой как землями, так и людьми. Им противостоят pauperes: это не бедняки или неимущие, о которых в конце IX века почти не говорят, а бывшие свободные, не ставшие ни вассалами (это самая богатая часть группы, которая сольется с власть имущими), ни сервами (которые, напротив, попадут в самую тяжелую зависимость). Эти зависимые из свободного крестьянства пытаются остаться независимыми и свободными. Это не всем из них удалось. Таким образом, можно полагать: кроме вассалов и сервов, существовала еще группа людей, которые не могли пойти на вассальную службу, будучи недостаточно богатыми; которые по той же причине не могли остаться независимыми, как свободные люди, чтобы самим обрабатывать свою землю и самим защищать себя, но которым, тем не менее, удалось не впасть в сервильную зависимость.

Видимо, эта масса pauperes, не относящихся ни к сервам, ни к вассалам, ни к независимым, и стала основой будущей категории milites. Продавая свою физическую силу «в обмен на уверенность в завтрашнем дне для своей семьи и для себя, не утрачивая свободы»,[202] эти pauperes, возможно, получали от нанимавших их potentes какие-то земли для ведения хозяйства, необходимые им, чтобы обеспечить снаряжение конника. Потому что, скорее всего, miles и caballarius — синонимы и miles обычно имеет лошадь, щит, меч, копье и другое оружие.[203] Именно из этой социальной категории, из pauperes, potentes конца IX и X веков будут комплектовать свои частные войска. Кстати, можно отметить, что в королевстве Астурии и Леона caballarii имеют то же происхождение — это бывшие мелкие свободные собственники.[204]

Однако мы полагаем, что, став milites, они перестают принадлежать к pauperes в строгом смысле слова, даже если воинское ремесло в это время еще и не пользуется особой популярностью. Ведь воинское ремесло, которым аристократия конца IX века слегка гнушается, доверяя заниматься им кавалеристам-профессионалам, дает этим людям низкого происхождения в руки власть — конечно, низшего уровня, исполнительную, но ставящую их выше массы несвободных и даже некоторых свободных, которые признают эту власть над собой, будучи лишены всяческих средств для военной обороны. Это-то и есть pauperes. Это их предполагал защитить от алчности сильных мира сего Суассонский капитулярий 853 г. — как бы отдаленное провозвестие текстов «Божьего мира».[205] Это их, в другом трактате, хотел защитить от ярости milites Людовика Немецкого и Хинкмар, когда просил у Карла Лысого защиты для них: ведь покровительство подданным входит в обязанности короля.[206] Страна по вине солдат Людовика Немецкого полна неистовства и грабежей, жертвой насилия может стать каждый.[207] Пусть же король положит конец этим беспорядкам, как велит ему его сан.[208] Вот мы и вернулись к королевской этике, постоянно присутствующей в мышлении Хинкмара, даже когда он рассуждает о principes, judices и даже о milites и pauperes. Его идеологические представления остаются королевскими и каролингскими. На короля возложена миссия править народом согласно предписаниям епископов, отправлять правосудие самому, через judices или comites по тем же директивам; король должен также подбирать графов, которые любят справедливость и назначают министериалов тех же достоинств;[209] наконец, король должен защищать страну и расширять королевство с помощью своих солдат. О milites Хинкмар говорит, лишь упоминая солдат христианского Рима — чтобы доказать, опираясь на авторитет самых признанных отцов церкви, что воинская профессия не презираема Богом.

Что же касается социального положения milites, оно нигде не оговаривается. Однако все наталкивает на мысль, что оно было не слишком высоким. Да и идеология, предлагающаяся для них, — это идеология подчиненных. От них требуется лишь сражаться, беспрекословно повинуясь поставленным над ними властям.[210] То есть, у Хинкмара нет ссылки на ordo militaris как таковой, даже в сопоставлении с церковным сословием, у него milites выполняют одну функцию — службы, обычно вооруженной. У них нет собственной идеологии, кроме идеологии подчинения.