ФИНАЛ
ФИНАЛ
Главное, в чем преуспели те ковбои, так это в избирательном влиянии на интеллигенцию древних наций. А еще — в упрощенном, голливудском восприятии истории. Вот на этом, всем знакомом поле я и завершу свою «Маккейновскую главу». Образ его, в общем-то, легкопонятный, и даже — признаем — цельный. Родился в военной семье, на военной базе. Бомбил Вьетнам. Если б не советские зенитные ракеты и инструкторы — сколько бы лет успешных и безнаказанных бомбежек, сколько тонн напалма он бы еще вылил на вьетнамцев! Сколько званий, наград светило бы Маккейну Третьему!.. Почти шесть лет сидел в плену. А рядом с вьетнамскими допрашивающими офицерами, конечно, были и советские. Личные вещи отобрали — (спасибо, Саакашвили хоть пистолетик вернул)…
В общем, все что он думает, что он, Маккейн, вообще может думать о России — столь ясная картина, что и пары строчек тратить жалко… (Представили, думаю, все). Еще только раз повторю, зафиксирую сам корень его русофобии: нарушенная безнаказанность. Ведь как было замечательно: он бомбит, льет напалм — вьетнамцы в бессильной ярости целятся в него из луков. И всю эту ковбойскую идиллию смазывают зенитные комплексы «Made in USSR»! Понимаем Вас, мистер Маккейн!
А с упомянутым киношным восприятием истории — так уж получается, что в соответствующей исторической нише (кластере) — царит не самый идеологически желательный (правильный) фильм, а самый талантливый. И то, что Холокост воспринимают по спилберговскому «Списку Шиндлера» — это совершенно естественно. Ну а кто же сейчас… самый известный киношный вьетнамский пленный?
Подсказка. Самый мощно присутствующий в массовом сознании… он к тому же так элегантно, так филигранно выведен, что запомнился всем, даже и не появившись «лично» на экране. (Как бандит Джавдет, в нашем «Белом солнце пустыни»). И о нем, тем не менее, постоянно говорят, вспоминают…
Да-да, конечно, это отец боксера Буча (Брюс Уиллис), из «Криминального чтива» Квентина Тарантино. Выживший в плену соратник рассказывает маленькому Бучу, какой герой был его отец. И какие героические были те часы, пережившие три войны. И как (и где!) героически прятал их отец Буча все шесть лет вьетнамского плена.
И эта реликвия (часы) потом движет весь сюжет фильма (…)
Конечно, Тарантино ведет повествование в своем фирменном, пародийном стиле, однако попробуйте припомнить — ну хотя бы еще. одного киношного вьетнамского пленного, а потом проведите небольшое исследование, опрос: кто из них более известен? Так что мое возведение Маккейна к голливудскому архетипу, «отцу Буча» — вполне обосновано.
Кстати, и тема ушедшего времени, часов, «сверим часы», «в ногу со временем»… очень популярна в политических обозрениях.
Так что… см. название этой главы.