Оболганный верховный
Оболганный верховный
Тема, затронутая в предыдущих статьях раззадорила читателей, но они повернули дискуссию в другую сторону.
Мы были не готовы!
«Проблемой начального периода ВОВ я начал заниматься с 1972 г., когда мой отец вышел на пенсию и увлекся исторической литературой о войне. Увлекся и я и сразу же обратил внимание на нелогичность в описании начального периода. Исследовательский дух заставил перечитать сотни книг на эту тему. И я пришел к выводу, что главной причиной поражения наших войск в 1941 г. и огромной цены, которую заплатил наш народ за победу, явилось запоздалое приведение войск в боевую готовность. Этот фактор намного превосходит все другие факторы вместе взятые. Невысокая боевая подготовка, солдат и офицеров, недостаток средств радиосвязи и моторизации блекнут перед проблемами немецкой армии, которой в нормальных условиях предстояло штурмовать мощнейшие укрепрайоны без достаточного количества тяжелой артиллерии (ее даже для штурма Брестской крепости едва наскребли) и требуемого запаса боеприпасов. Но в условиях неразберихи, а часто и паники первых дней войны, значение наших недостатков возросло многократно, а немецких сведено на нет — им не пришлось штурмовать УРы, и господство в воздухе они захватили не в упорной борьбе с нашими истребителями, а уничтожив их на земле.
Ссылки на низкое качество «устаревшей» техники очень часто не соответствуют действительности. Пушки «устаревших» БТ и Т-26 пробивали броню немецких средних танков. А истребители И-16 последних серий вполне могли потягаться с любым истребителем 1941 г. Так И-16, тип 24, имел скорость 525 км/ч, две пушки, мощность двигателя 1000 л. с. при массе 1912 кг («Развитие авиационной науки и техники в СССР», М., 1980).[1] То есть И-16, тип 24 превосходил Мессершмитт, и наш лучший истребитель Як-1 в маневренности, в вооружении (наши пушки в 1,8 раза скорострельнее немецких), при несколько меньшей мощности, был намного легче и лишь в горизонтальной скорости и аэродинамике уступал им. Недаром почти все первые Герои ВОВ сражались на И-16.
Так что дело не в устаревшей технике, хотя и ее было много, тех же И-16 первых серий, которые наряду с еще более слабыми И-15 составляли основу прибывших из внутренних округов в первые недели войны полков. Дело в том, что 70 % истребительных полков были расположены вблизи границы и понесли огромные потери. Было уничтожено на земле в первый день от 800 до 1800 боевых машин, в основном истребителей. И повреждено, как это обычно бывает в 2—3 раза больше. Вот почему немцам удалось захватить господство в воздухе!
А без господства в воздухе никому не удавалась ни одна наступательная операция. Наступление Красной Армии под Москвой было осуществлено при очень низкой активности немецкой авиации, неприспособленной к суровым зимним условиям. Наступление немцев в Арденнах проходило при нелетной погоде.
Поэтому наступление против мощнейших УРов, с дотами, выдерживающими попадание 210 мм снарядов, да еще с форсированием водных преград без господства в воздухе и большого количества тяжелой артиллерии — это самоубийство.
Теперь об укрепрайонах. Линия Маннергейма имела в среднем около 2-х, в основном пулеметных дотов на 1 км фронта (К. А. Мерецков, «На службе народу», М., 1968), в Гродненском УРе, на правом фланге Западного ВО протяженностью 80 км 165 дотов, вооруженных в основном пушками. (В. А. Анфилов, «Крах блицкрига», М., 1977). Значительно более слабые укрепления на греческой границе немцы не могли прорвать в течение нескольких дней, несмотря на абсолютное превосходство в артиллерии, танках и авиации.
Весьма уязвимы и рассуждения о том, что если бы СССР привел свои войска в боевую готовность, то Гитлер объявил бы его агрессором, и на нас напала бы Япония.
Во-первых, если бы Германия получила жесткий отпор уже в первые дни, то весьма мало вероятно, что Япония, уже битая Красной Армией, вступила в войну. Более того, скорее всего нарушили бы свои обязательства европейские союзники Германии, как это они сделали в 1944 г. А Финляндии и нарушать ничего не надо было, так как она должна была вступить в войну после форсирования немцами Западной Двины.
Во-вторых, Япония все равно отвлекала огромные силы Красной Армии — свыше 1 млн. солдат и офицеров, более 16 тыс. орудий и минометов, свыше 2 тыс. танков и САУ, до 4 тыс. боевых самолетов («Вторая Мировая война. Уроки и итоги», М., 1985).
В третьих, потенциальные возможности советской военной промышленности намного превышали возможности Германии и Японии. Так в конце сентября 1941 г. авиационная промышленность выпускала более 100 боевых машин в сутки, то есть около 37 тыс. в годовом исчислении. Германия в 1941 г. выпустила 8,4 тыс. боевых машин, Япония — 3,2. К сожалению, после захвата основных экономических районов СССР производство боевой техники упало во много раз.
Прошу прощения за длинное письмо. Но это и ответ на Вашу просьбу о критике.»
В. В. Подосинников
Уважаемый т. Подосинников! Напоминаю, что изучать историю имеет смысл только ради того, чтобы в настоящем не повторить ошибки прошлого. Чтобы в будущей войне наши армии не были разгромлены, нам надо точно знать причину их разгрома в 1941 г. Нам, чтобы спокойнее жить, надо устранить эту причину.
Вы считаете, что главная причина — запоздалое приведение наших войск в боевую готовность. Что скрывается за магическими словами «боевая готовность» Вы не поясняете, поэтому дадим слово автору самой этой версии — заместителю Верховного Главнокомандующего маршалу Г. К. Жукову. Именно он с Хрущевым ввели в обращение эту версию в умы историков и обывателей. Перед таким авторитетом меркнут попытки других исследователей обратить внимание на очевидные вещи.