О знаменитом москвиче
О знаменитом москвиче
В 1899 году германская печать очень отзывчиво отнеслась к бывшему в России столетнему юбилею самого А. С. Пушкина.
С некоторыми творениями великого поэта немцы познакомились вскоре после его смерти, хотя переводы из Пушкина на немецком языке делали еще и при жизни поэта.
Минул тот юбилей, и через год археограф, директор московского Румянцевского музея Михаил Алексеевич Веневитинов (1844–1901) решил для интереса сгруппировать все немецкие отзывы о Пушкине. А о нем тогда говорили 54 немецкие газеты в 86 статьях или заметках.
В большинстве откликнувшихся на событие газет были: германские — 40, австрийские — 9, русские — 4 и одна американская. Встречались как большие статьи, переходившие из номера в номер, так и короткие корреспонденции, небольшие заметки в хронике.
Наибольшее внимание авторов было отведено личности поэта, а не его произведениям. Факты личной жизни в немецком изложении были переполнены всяческими небылицами и переделками.
Прежде всего, часть германской прессы, не считаясь с разницей в своем и российском календарях (наши даты отставали от европейских), отпраздновала юбилей Пушкина не позднее, а, наоборот, на 12 дней раньше, чем в России.
Касательно происхождения Пушкина, журналисты сообщили читателям, что Пушкин происходил по матери от Ивана Грозного, а по отцу — от негра. Или говорилось так: по матери — от негра, а по отцу — от немца. Некоторые даже изловчились и быстренько провели генеалогическую ветвь древа к «испанскому гранду графа Лермы».
Относительно места рождения Пушкина большинство этих газет ничего не знало о Москве и вообще умалчивало на этот счет. Лишь одна указала на Псков, другая — на Псковскую губернию. Годом же рождения, независимо от юбилейности ситуации, во многих случаях указан «1777» (!).
В материалах одного журнала Пушкин назван «Otto Alexander Sergejevitsch». По-прежнему, как и в 1837 году, Пушкина по фамилии величали либо «Мусин-Пушкин», либо «Мушкин-Пушкин».
В детские годы поэт, согласно мнению журналистов, говорил, думал, а также писал стихи только по-французски. Русскую же речь поэт изучил у своей «учительницы русского языка» Арины (или Арианы) Родионовны. Дальнейшее воспитание и образование он получил в Царскосельском лицее, откуда вышел гусаром, а по другим газетам — гвардейским офицером.
Констатировалось, что молодость поэта проходила очень бурно. Например, кроме кутежей и разгулов, Пушкин участвовал во всяких тайных обществах и союзах: «славянофильских, космополитических, демократических, аристократических». О Пушкине было написано: «Он еще не знает, как спасти Россию, но уже решил низвергнуть правительство».
Ангелом-хранителем Пушкина в эту опасную его молодость был некий Цуковский, или Ионковский, придворный поэт Екатерины II.
По мнению немецких журналистов, первое произведение, которое прославило Пушкина, называлось «Аркан и Людмила». Именно оно разделило русских литераторов на два противоположных лагеря.
Немецкие писатели более-менее правильно определили время и продолжительность ссылки поэта на юг. Но само место, то есть, где был этот «юг», представляли неясно. Некоторые полагали, что Пушкин отбывал ссылку в «негостеприимных пространствах между Уралом и Тихим океаном». Многие этапы и события из жизни поэта представлялись с грубыми ошибками. Что же касалось его смерти, то она «произвела такое впечатление, что в Петербурге опасались народного возмущения и, в предупреждение его, украдкою увезли гроб ночью и похоронили Пушкина в соседнем с его Михайловским имением Успенском монастыре, в могиле его матери».
Это, напомню, были выдержки из статей для немцев, опубликованных в их стране в столетнюю годовщину со дня рождения Пушкина. А вот что узнали немцы в связи с его смертью.
Вследствие медлительности прохождения информации по почтовым сообщениям первое краткое известие 1837 года о смерти Пушкина достигло Берлина лишь через 12 дней. Оно появилось в Берлинской королевской привилегированной газете в № 46 в виде странного текста, в котором утрата Россией своего великого (ausgezeichnete) поэта (Dichter) приравнивалась к смерти незначительной немецкой актрисы, игравшей на сцене одного из Санкт-Петербургских театров:
«Россия. 10-го этого месяца (10 февраля по европейскому исчислению, или 29 января — по православному) умер в возрасте 37 лет выдающийся поэт Александр Пушкин, а за несколько дней перед тем умерла любимая публикою драматическая актриса госпожа Шварц, урожденная Брейтер, 33 лет отроду».
Эта новость была представлена через запятые одним предложением.
Такое же краткое известие появилось на другой же день во франкфуртской прессе («Frankfurter Journal», «Fr?nkfurter-Ober-Postamts Zeitung»). Эти издания поместили похожие сообщения, по-видимому, одного и того же собственного корреспондента из Санкт-Петербурга от 11 февраля (нового стиля), который взял информацию от 30 января из сообщения «Санкт-Петербургских ведомостей» или «Русского инвалида».
В немецкой «Всеобщей газете» («Allgemeine Zeitung») в приложении № 64 от 5 марта, под рубрикою «Russland» было написано:
«…Вчера получены письма от 12-го этого месяца из Санкт-Петербурга, сообщающие из достоверных источников о кровавом поединке, в котором участниками были с одной стороны представитель русской знати, носящий выдающееся придворное звание, именно граф М. П. (так обозначено в газете. — Т. Б.), а с другой-иностранец, служащий офицером в императорских кавалергардах. Граф М. П. пал жертвою первого выстрела, но успел приподняться и выпустил заряд пистолета в своего противника, после чего упал снова и тотчас же скончался. Событие это произошло, так сказать, почти на глазах императора, который повелел предать офицера военному суду».
В тех же немецких газетах (в том числе: «Blatter f?r literaturische Unterhaltung», «Didaskalia») переписывались из французских об этом происшествии подробности и сообщалось: «Жертвою дуэли оказался Мусин-Пушкин». Здесь произошло смешение имени Пушкина с неким представителем графской семьи Мусиных-Пушкиных.
В одной из газет можно было прочесть, что, когда Пушкин узнал о том, что смертельно ранен, он бросил свой пистолет в голову противника. А в других печатали:
«Поэт так был возбужден в своем гневе, что несмотря на смертельную рану, полученную в нижнюю часть брюшной полости, выпустил заряд из своего собственного пистолета, которым в свою очередь смертельно ранил своего соперника».
Получалось, что на дуэли были убиты оба дуэлянта.
Немецкие обыватели, видимо, не могли толком разобраться, о каком русском поэте шла речь в газетах, где его раньше часто величали как «М. А. фон-Пушкин». А здесь «М. А.» означало двойное имя «Мусин Александр».
Было и такое высказывание «Недавно убитый на дуэли поэт Мусин-Пушкин… был изгнан из России за либеральный образ своих мыслей». Или другое о том, что Пушкин начал «… свое образование с Петербургской академии». А также: «…он стал рано и с успехом упражняться в обращении со всякого рода оружием и сделался опасным «бретером», «Er war ein gelehrter, aber ein russischer und d?rch und d?rch Russe (перевод: Он был учен, как может быть русский, которым он был душою и плотью)».
Еще писали:
«Он никогда не покидал пределов своего отечества и знал об остальных краях Европы только по рассказам либо своих земляков, либо иностранных уроженцев тех краев. Тем не менее он говорил с редким совершенством по-немецки и по-французски, был знаком с нашими классическими писателями и вообще имел глубокие познания (sein Wissen ?berhaubt tief)… Пушкин очень остроумно рисовал карикатуры. С куском мела в руке он каждый вечер обходил карточные столы и на их углах чертил портреты партнеров. Эти насмешливые изображения служили предметом беспрестанной потехи присутствующих.
Затем он сам садился к столу и вставал из-за него лишь около 10 часов для ужина, а поужинав, опять играл вплоть до утра. Жизнь его делилась между страстью к картам и к поединкам… Его напускной цинизм доходил до бесстыдства. Своих гостей он принимал, лежа в постеле без всякой одежды. Противоречием в характере этого, проникнутого резким национальным духом, русского человека было то, что он не обращал никакого внимания на религию и с особенным усердием старался казаться атеистом… Он легко поддавался смеху».
Любопытным был в газете и следующий фрагмент из жизни поэта. В нем говорилось, что:
«Император Александр прикомандировал Пушкина к управлению Бессарабией, где Пушкин стал серьезно заниматься политикой и ограничился воспеваниям в стихах лишь исключительно посещаемых им местностей этого края».
А также далее:
«Азию постигло нашествие саранчи, которая проникла в Бессарабию. Губернатор собрал мужиков и солдат, которые должны были стучать в медную посуду и бить в барабаны, чтобы шумом пугать и прогонять насекомых. В случае же, если шум не подействует, то для пожирания саранчи были припасены свиньи. Губернатор поручил Пушкину начальство над этой экспедицией, но последний отклонил от себя оказываемую ему честь, ссылаясь на то, что он не умеет ни убивать насекомых, ни пасти свиней».
Однако на самом деле Пушкина послал на саранчу не губернатор, а наместник Новороссии граф Воронцов, и притом дело происходило не в Бессарабии, а в Одессе в 1824 году.
Один журналист поведал:
«Пушкин был невелик ростом, имел курчавые волосы и выразительное лицо, искаженное оттенком иронии. Он написал очень много такого, что сохранилось в памяти парода и получило широкое распространение. Он сочинил также пиэсу в стихах под заглавием «Фауст».
Смерть великого русского писателя не произвела на обывателей в Германии особенно сильного впечатления. И в 1837 году внимание немецких газет к личности Пушкина было обращено не столько его произведениями, сколько — подробностями злополучной дуэли.
В то же самое время россияне с большим опозданием узнали об истинной причине смерти поэта.
Так, «Северная пчела» упомянула без объяснений причин трагедии о «непродолжительных предсмертных страданиях поэта». В Москву же грозная весть о кончине дошла лишь через несколько дней. И 6 февраля в № 11 «Московских ведомостей» было повторено петербургское сообщение от 31 января. Немецкая «Sankt-Peterburger Zeitung» в своем февральском № 25 (вослед за № 24 от 31 января «Петербургских ведомостей») сообщила о том, что «Пушкин был как будто внезапно вырван смертью в полном расцвете своих творческих сил».
Русские цензурные условия того времени не позволяли газетам упоминать об истинных причинах насильственной смерти Пушкина. Они стали официально известны русской общественности только через 2,5 месяца из приговора о разжаловании и высылке за границу Дантеса «за вызов на дуэль и убийство камер-юнкера Пушкина». Приговор был утвержден 18 марта. Информацию о том опубликовала лишь 12 апреля «Северная Пчела» в № 81 и 15 апреля «Русский инвалид» в № 94.
Издатели-иностранцы через своих корреспондентов раньше русских были информированы о дуэли Пушкина. Они срочным порядком оповестили своих читателей через статьи на этот счет. И так, как смогли.
Не лишним будет отметить, что впервые «Евгений Онегин» появился на немецком языке в рифмованном переводе Липперта в 1840 году.
По мнению М. А. Веневитинова, исследовавшего посмертные о Пушкине немецкие публикации, «любопытство немцев было возбуждено прежде всего скандальными подробностями романических похождений Дантеса». А свое отношение к Пушкину немцы тогда «во многом позаимствовали из французских повременных изданий, отражавших события в связи с участием в нем своего соотечественника француза (Zeitgenosse)».
Именно смерть поэта, его трагическая судьба явились причиной проникновения его произведений в область западно-европейских культур.
