Глава IX КОЧЕВНИКИ И РАННЕФЕОДАЛЬНЫЕ ГОСУДАРСТВА СТЕПЕЙ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

Глава IX

КОЧЕВНИКИ И РАННЕФЕОДАЛЬНЫЕ ГОСУДАРСТВА СТЕПЕЙ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

На рубеже II и I тысячелетий до нашей эры в степях Восточной Европы появились первые кочевники. К середине I тысячелетия до нашей эры кочевое скотоводство полностью заменило пастушество. Степи и отчасти лесостепи Европы и Азии почти на 3 тыс. лет стали колыбелью кочевничества.

Кочевничество определяется этнографами как такой тип экономики, при котором основным производящим хозяйством является экстенсивное скотоводство с круглогодичным выпасом скота и участием в кочевании вместе со стадами большей, или даже подавляющей, части населения. Однако кочевничество — это не только своеобычная экономика, но и особые, свойственные только ему образ жизни, материальная и духовная культура, религиозные представления, общественный строй и политическая история.

В настоящее время этнографы выделяют три формы кочевого хозяйства: 1) полностью кочевое («таборное») при отсутствии земледелия и оседлости; 2) полукочевое с постоянными зимниками и частичным заготовлением кормов; 3) полуоседлое, в котором сочетаются скотоводство (кочевое и пастушеское) с развивающимся земледелием.

Итак, самый кочевой вариант — «таборный». В средневековье кочевник обыкновенно боролся с длительными засухами и повторяющимися морозными зимами путем перекочевки на новые, более подходящие для жизни места. Необходимость расширения территории для выпаса стад и облавных охот приводила к завоевательным войнам — нашествиям, целью которых был захват территорий с одновременным уничтожением ранее жившего здесь населения или частичным включением его в свои объединения. В периоды нашествий передвигалось все население со своими стадами и кибитками, женщины, дети, огромное число всадников-воинов. Одним из признаков характерной для этого периода военной демократии являются социально-политические объединения типа союзов племен. Возглавляли союзы, как правило, наиболее сильные и активные представители влиятельных родов.

В начале передвижений население принадлежало обычно к одной этнолингвистической группе, нередко уже сплоченной этнической общности. По мере ее продвижения по степям в поисках района, заселенного более слабым в военном отношении этносом, эта группа постепенно (обрастала примыкавшими к ней ордами разных попадавшихся на пути и мимоходом побеждаемых племен. Так создавались предпосылки для формирования новой этнической общности, и прежде всего для образования нового сообщества. То же происходило и с культурой. Отпочковавшаяся группа первоначально была естественной носительницей культуры «материнского сообщества». Но за долгие годы перекочевок, слияния с покоренными и примкнувшими общностями, первичная культура почти полностью исчезала. Сохранялись только усовершенствования в военном деле, т.е. то, что делало завоевателей непобедимыми. Через стадию таборного кочевания прошли все кочевые народы евразийских степей.

После захвата новых земель наступал так называемый период «обретения родины». Он характеризуется прежде всего ограничением территории кочевания для каждой орды, для каждого рода и соответственно появлением постоянных мест для сезонных стойбищ: летовок и зимовок. В начале освоения степи участки были очень большими. На каждом кочевал крупный, обычно кровнородственный коллектив, который Б.Я. Владимирцов назвал «куренем», считая его продуктом разложения родоплеменного строя еще в рамках военной демократии. Обнищание рядовых кочевников и накопление богатств в руках отдельных семей приводили к распаду общин-куреней на мелкие хозяйственные объединения: прежде всего из куреней стали выделяться богатые большие семьи — аилы.

Постепенно военно-демократический строй сменялся раннеклассовым, который отличался необычной для оседлых народов «патриархальностью». На территории бывшего куреня возникало принципиально новое объединение самостоятельных аилов, которое обычно называют «ордой». Это было сообщество некровнородственных, экономически и социально неравноправных семей, нередко включающее в себя и чужеземцев. Курени и орды легко начинали войны, если позволяло состояние сил. Однако характер военных действий изменился. Если при первой стадии кочевания в походы двигался весь народ, то на второй в них участвовали только воины; военные предприятия принимали характер набегов с целью грабежа, угона населения для продажи в рабство, получения выкупов.

Локализовавшиеся на определенных участках кочевники, постепенно оседая у зимних стойбищ, в которых нередко сосредоточивались большие богатства, стали значительно более уязвимы для нападения соседей. Нередко соседние аилы и орды воевали друг с другом. Этот обычай, известный в степях под названием «баранты», подрывал экономику и разорял массы скотоводов.

Обстановка постоянной опасности, а также выдвижение сильных экономически и политически аилов и орд привели к необходимости создания более крупной, стоящей над ордами организации, которая была бы способна регулировать внутреннюю и внешнюю политику степняков. Так появились своеобразные «союзы орд» — зародыши будущих государств или объединений государственного типа. Во главе таких объединений вставали выбранные на съездах аристократии наиболее богатые и деятельные ханы. Основной их функцией были заключение союзов с более цивилизованными соседями, организация далеких больших походов, а внутри объединения — предотвращение мелких междоусобиц и грабежей.

Такие объединения напоминают скорее «союзы племен», чем государства, поскольку в них не было ни регулярных армий (а только ополчения), ни административного аппарата (судей, аппарата принуждения, сборщиков налогов), ни податной системы. Тем не менее нередко они достигали огромных размеров и почти непобедимого могущества. В письменных источниках такие союзы племен называли обыкновенно «империями». Возникновению их способствовали, во-первых, удачно сложившаяся историческая обстановка и, во-вторых, несомненно, личные качества хана-объединителя: ум, энергия, военные таланты, политическая хитрость, дипломатичность и жестокость к врагам. После смерти таких ханов начинались междоусобицы, центробежные стремления разрывали объединение, и «империи» распадались и исчезали.

Огромные непрочные общности, типичные для первой стадии кочевания, были чисто политическими образованиями. На второй стадии объединения постепенно приобретают общие этнические черты, главными из которых являются язык и культура, способствуют складыванию в степях крупных этнических общностей — прообразов будущих народов. Вторая стадия кочевания — наиболее характерная форма ведения скотоводческого хозяйства в европейских степях.

Ограничение территории кочевания, возникновение зимовок и летовок уже на второй стадии создавали тенденции к оседлости. На зимовках ежегодно оставалась какая-то часть населения, которая, чтобы не умереть с голоду, начинала распашку окрестных участков степи под бахчи, сады, пашни. Так осуществлялся переход к третьей стадии кочевания.

С возникновением оседлых поселений у богачей появилась потребность отделиться от массы рядовых поселенцев. Они ограждали стенами и рвами участки земли, занятые их личными аилами. Так появились в степях своеобразные «замки». Они были настоящими зимовищами, так как на лето владельцы их откочевывали в степь. Но вокруг замков росли оседлые поселения, постепенно превращавшиеся в своеобразные «посады» вокруг «детинца», возникали степные города. Их население занималось ремеслом и торговлей, и в них сосредоточивалась административная власть. Все это вело к образованию и расцвету новой материальной культуры. Расширение внутренней торговли, единство культуры способствовали распространению и утверждению единого языка, созданию новой или же принятию чужой письменности. Все это — признаки развивавшейся государственности.

Родовая аристократия становится феодализирующейся знатью такого раннеклассового государства. Несмотря на то что согласно древним кочевническим традициям главу этого государства выбирали на съезде аристократии, кандидатом на выборах всегда был представитель правящего рода: сын, племянник, дядя умершего правителя. Таким образом, власть в государстве была уже наследственной. Создавался свой аппарат управления (судьи, сборщики податей, вооруженные блюстители порядка и, главное, армия: постоянно действующая гвардия и ополчение, которое обязаны были во время войн поставлять феодалы в войско правителя). Войны теперь велись за политическое господство. Захваченные области уже, как правило, не разорялись дотла, а лишь облагались тяжелой податью и включались в состав государства.

Достаточно устойчивые государства третьей стадии кочевания в письменных источниках часто именовались каганатами, а их правители — каганами. В крепко спаянных объединениях такого рода создаются благоприятные условия для слияния входивших в них этнических групп в единую народность. Характерно, что государства, а нередко и этнические сообщества, складывавшиеся внутри них, получали имя по названию правящего рода, даже если этот род не принадлежал к этническому большинству.

Значительную роль в образовании и усилении государства и центральной власти в нем играли не только единая материальная культура, но и единая идеология — единство религиозных представлений, превращение их в государственный культ. Наряду с культом вождей и богатырей (типичным для второй стадии) в каганатах появился культ высшего божества — бога неба Тенгри-хана. Централизация отразилась и в религиозной сфере. В этих раннеклассовых государствах выделялся слой служителей-жрецов, а позднее начали внедряться монотеистические мировые религии (ислам, христианство и др.).

Процессы, протекавшие в периоды возникновения и расцвета степных государств, так же как и причины их упадка и гибели удивительно единообразны. Это или сокрушительные поражения от врагов, или междоусобицы, а иногда климатические изменения — засухи, похолодания и пр. В реальной жизни все эти причины часто были связаны друг с другом, постепенно накапливаясь и выявляясь одновременно и неожиданно.

Предложенная систематизация процессов, протекавших в степях в эпоху средневековья, позволяет выявить общие для всех степных объединений закономерности развития, моделировать их. Поскольку источники никогда не дают всех признаков, характеризующих то или иное степное этническое или государственное объединение, такие модели, при всей их условности, становятся необходимыми для возможно более полного представления о жизни десятков степных образований, ранее почти неизвестных историкам.

ГУННЫ

Одним из наиболее значительных обществ эпохи раннего средневековья, находившихся на первой стадии кочевания, является объединение, возглавляемое гуннами.

Анализ сведений о них следует, видимо, начать с событий несколько более ранних, происшедших в империи Хунну в первые столетия нашей эры[10]. В середине I в.н.э. вследствие многих бедствий (засух, эпидемий), неудачных войн с Китаем, длительных междоусобиц империя Хунну разделилась на две державы: Южную и Северную. Первая сразу же оказалась в вассальных отношениях с Китаем. Северные же хунну еще в течение столетия сохраняли относительную самостоятельность. В это время все доселе подвластные им и ранее неизвестные народы, освобождаясь из-под власти хуннов, начинали свой исторический путь. Среди других выделялись обитавшие на восточных окраинах синьби.

В несколько десятилетий синьби из небольшого охотничьего и пастушеского народа превратились в свирепых завоевателей. Они прошли стадии развития кочевничества в обратном порядке: от пастушеского оседлого и полуоседлого образа жизни — к кочеванию, которое толкало их к нашествиям. «Скотоводство и звероловство недостаточны были для их содержания», — записано в хронике Хоуханьшу. Основным объектом нашествий была слабеющая с каждым десятилетием держава северных хунну.

Китайские хронисты с удовлетворением констатировали, что «в сие время у северных неприятелей происходили великие замешательства, к которым присоединился голод от саранчи». Под воздействием этих внутренних причин орды хунну двинулись в далекий западный поход по сибирским, уральским и среднеазиатским степям через земли угроязычных, ирано- и тюркоязычных народов. Этот «поход» занял у них более 200 лет. Хуннская волна постоянно пополнялась народами, побежденными и разоренными ими, которые тоже переходили к «таборному» кочеванию, к возрождению строя военной демократии и все участвовали в этом продвижении на Запад.

Объединение хунну того времени нельзя было даже назвать «союзом родственных племен» или этнолингвистической группой. Не считая самих хунну, относившихся, возможно, к особой, ныне исчезнувшей лингвистической группе, к нашествию подключились огромные массы тюркоязычных, а в Приуралье — угроязычных племен.

О том, какими были ворвавшиеся в конце V в. в Европу полчища некогда оседлых и цивилизованных хунну и какими представились они европейцам, наиболее подробно рассказывается в «Истории» Аммиана Марцеллина, писавшего свое сочинение в последней четверти IV в.: «Они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями трав и полусырым мясом всякого скота… У них никто не занимается хлебопашеством и не касается сохи… Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь… Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение, как к гробницам». И далее: «Придя на изобильное травою место, они располагают в виде круга свои кибитки и питаются по-звериному; истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках… Гоня перед собой упряжных животных и стада, они пасут их… Все, кто по возрасту и полу непригодны для войны, держатся около кибиток и занимаются мирными делами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховою ездою, считает позором ходить пешком». Характерное оружие гуннов — меч, тяжелый лук и аркан. Очень редко гунны сходились с врагом врукопашную, обычно же, «разнося смерть на широкое пространство», они «не прекращали войны и боя, издали осыпая противника стрелами и ловя отступающих и выбившихся из общей массы воинов арканами». Аммиан Марцеллин отмечает, что гунны «не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути».

Отсутствие хлебопашества, постоянных жилищ, «дикий» образ жизни, поиски, новых пастбищ и экстенсивная эксплуатация степных богатств, общественный строй, где нет царей и «все советуются» друг с другом на общих сходках, — эти черты, отмеченные римским автором, характерны для первой стадии кочевания, для общества военной демократии.

В 70-х годах IV в. гунны появились на берегах Дона и разбили обитавших там сармато-алан. Одна часть алан после этого отошла к Кавказскому хребту, другая компактной группой присоединилась к гуннам, стремившимся на запад. Далее, в этом движении гуннские орды столкнулись в первую очередь с остготами, возглавлявшими в то время аморфное и многоэтничное государственное образование, занимавшее громадные степные и лесостепные территории от среднего течения Днепра до берегов Черного моря (с севера на юг) и от бассейна Северского Донца до Приднестровья (с востока на запад). При первом же ударе гуннов в 375 г. это непрочное объединение распалось. Король остготов Германарих покончил жизнь самоубийством. Огромные земледельческие области Крыма и Приднепровья превратились в дикие пастбища, а поселения и города, встретившиеся на пути гуннов, были разграблены и сожжены. На берегах Днестра гунны разбили вестготов. Часть вестготов отступила на Карпаты, а другая направилась на Балканы к границам Римской Империи. Гунны двинулись за ними, огнем и мечом прошли по Фракии и заняли плодородные степные просторы Среднего Подунавья.

В первой половине V в. союз гуннов распался на самостоятельные группировки. Собственно гунны начали терять в нем первенствующее положение. Это ослабление усугубилось еще и тем, что одна из гуннских орд была в начале V в. наголову разбита императором Феодосием. Множество гуннов было уничтожено, взято в плен, продано в рабство. Но сельское население Византийской империи в Подунавье симпатизировало гуннам, поскольку в основном происходило из варваров с северного берега Дуная. Постепенно это население становилось гуннской земледельческой базой, и именно это обстоятельство в значительной степени способствовало укреплению экономики и новому возрождению гуннского могущества.

Вождем, который смог вновь объединить под своей властью гуннские орды, стал Ругила. Он сначала победил и подчинил себе народы, раньше входившие в гуннский союз, перешел Дунай и занял Паннонию. Затем он начал расширять свою территорию и потребовал у Византии дани или ежегодной выплаты 700 фунтов золота. В 433 г. Ругила умер. Объединение было возглавлено двумя его племянниками — Бледой и Аттилой. По словам Иордана, Аттила, очевидно, просто убил Бледу, борясь за единовластие, и в 433 г. стал вождем гуннов. Несмотря на невероятную жестокость к своим врагам, Аттила был хорошим политиком. Византийский историк Приск изображает его мудрым правителем, искусным дипломатом и справедливым судьей. В короткое время Аттила сумел создать огромную гуннскую империю.

Основой ее хозяйства оставалось кочевое скотоводство. Аттила даже запрещал возделывать некоторые особо пригодные для пастбищ земли вдоль Дуная. Продукты земледелия кочевники брали у фракийских и германских племен, входивших в империю. Этот симбиоз кочевников и земледельцев также весьма способствовал укреплению и единению гуннской державы Аттилы.

Дальние походы в глубь Западной Европы отвлекали внимание растущей родовой аристократии, которую они обогащали, от центробежных устремлений. Переход гуннов в Европе ко второй стадии кочевания, ярко выраженное экономическое расслоение общества, выделение родовой аристократии говорят о том, что Аттила был главой уже крупного объединения государственного типа.

Походы Аттилы не всегда были направлены на завоевание новых земель. «Помыслы Аттилы, — писал Иордан,— обращены на разорение мира», а после походов он, как правило, возвращался «на свои становища». То, что становища эти были достаточно стабильны, подтверждается описанием «селения», принадлежавшего лично Аттиле. Оно «было подобно обширнейшему городу; деревянные стены его, как мы заметили, были сделаны из блестящих досок, соединение между которыми было на вид так крепко, что едва-едва удавалось заметить — и то при старании — стык между ними… Площадь дворца опоясывалась громадной оградой; ее величина сама свидетельствовала о дворце. Это и было жилище короля Аттилы, державшего в своей власти весь варварский мир…» Аттила предпочитал свою ставку всем завоеванным им городам. Такими же «дворцами», по словам Приска, владели и приближенные к Аттиле сановники и родичи. Эти ставки, таким образом, возникали в степи, окруженные своим кочевым населением. Завоеванные же города находились на окраине империи, где обитали остатки оседлых земледельцев.

Накопив и сконцентрировав силы, Аттила организовал поход на Западную Европу, ставивший целью не столько грабеж, сколько расширение территории своей державы. Он свергал королей и включал в свое войско побежденные народы (франков, бургундов, тюрингов), через земли которых катилась эта грозная масса воинов. В 451 г. гуннское наступление было приостановлено в Галлии, в окрестностях города Труа на Каталаунских полях. Там произошла битва, в которой гунны впервые после воцарения Аттилы были разбиты, что нашло отражение в ряде сказаний и мифов Германии, Франции и даже далекой Скандинавии. Через год Аттила вновь вторгся в Галлию. Однако наступательные возможности гуннов, видимо, были уже в значительной степени подорваны. В 454 г. после буйного пира Аттила скончался.

Огромное объединение Аттилы распалось сразу же после его смерти. Большую роль при этом сыграли как восстания покоренных ими племен (гепидов, герулов и др.), так и вражда между многочисленными сыновьями властителя. Все они разбрелись по разным территориям бывшей Империи Аттилы, которая утратила былое единство и могущество.

АВАРЫ, БОЛГАРЫ И ХАЗАРСКИЙ КАГАНАТ

После распада гуннской державы в европейских степях остались кочевать многочисленные племена, которые постоянно упоминаются в византийских и переднеазиатских источниках V—VII вв. Это акациры, барсилы, сарагуры, угори, савиры, авары, утигуры, оногуры, кутригуры, болгары, хазары и многие другие. Все они находились на первой стадии кочевания, в состоянии войны друг с другом и с соседними земледельческими народами и странами.

В первой половине VI в. среди этих многочисленных кочующих группировок выделялась орда авар. Есть основания считать, что авары, появившиеся в европейских степях, были остатками разбитого тюрками огромного азиатского каганата жуаньжуаней. Отступив под натиском тюрков в восточноевропейские степи, сравнительно небольшая орда авар столкнулась здесь с савирами, утигурами и кутригурами. Побеждая все попадавшиеся им на пути группы кочевников, авары, по-видимому, оказались не в силах вытеснить побежденных с их земель и тем более самим обрести собственную территорию ни в предкавказских, ни в днепро-донских степях. Пытаясь закрепиться хотя бы на правобережье Днепра, авары напали на антов и в 557 г. разбили их. Эта победа, однако, также не дала им ни желаемых пастбищ, ни земледельческого податного населения для нормального развития их экономики.

В 562 г. аварский каган Баян обратился в Византию к императору Юстиниану с просьбой выделить ему земли на византийском пограничье в Подунавье. Юстиниан решительно отказал аварам, узнав от перебежчика, что Баян собирается, заняв пограничье, начать наступление на Византийскую империю. Получив отказ, авары ринулись к Дунаю, на земли, занятые остатками гуннов и славянами. В 578 г. авары заняли Паннонию, а в начале VII в. — Далмацию. Именно во время этого нашествия авары захватили территорию одного из сильнейших славянских племенных союзов — дулебов. Там они не просто «примучивали» славян, о чем писал позднее русский летописец, но использовали их на земледельческих работах.

Политическая история авар дунайского периода — это история беспрерывных походов и военных стычек с Византией и ограблений побежденных народов.

Под властью Баяна объединились многие кочевые народы, ранее подвластные гуннам. Объединение стало именоваться каганатом. Входившие в него народы начали, видимо, формироваться в единый этнический массив со своей особой культурой, господствующим языком которого стал тюркский. Авары принесли с востока два, связанных друг с другом нововведения: железные стремена и сабли однолезвийные, слегка изогнутые клинки, предназначенные для скользящего удара.

В настоящее время известно много могильников аварского времени, в которых не только найденные там вещи, но и антропологические материалы свидетельствуют о сильной смешанности населения аварского каганата и о значительном числе в его составе славян. Оседлые славяне и были, видимо, той силой, которая способствовала быстрейшему переходу авар на вторую стадию кочевания, оседанию их на землю и приобщению к земледелию и ремеслам.

Другие кочевнические орды (кутригуры, болгары), а также славяне создавали в каганате своего рода комлексную скотоводческо-земледельческую базу, которая способствовала быстрому росту и укреплению аварского объединения государственного типа. Аварские каганы, подобно гуннам, совершали набеги в основном на ослабевшую в то время Византию (она вела тогда тяжелейшую борьбу с Ираном), на славян и на западноевропейские страны и народы: франков, лангобардов, гепидов и др. В результате этих постоянных войн военный потенциал каганата постепенно слабел, тем более что его аварское ядро смешивалось с побежденными ими народами, ассимилировалось в их среде. В 791 г. авары были разбиты Карлом Великим, а позднее его сын Пипин окончательно уничтожил аварскую державу. Еще недавно могущественное объединение исчезло с лица земли: по словам русского летописца: «есть притча в Руси и до сего дне погибоша аки обре; их же несть племени ни наследка».

Подавляющее большинство племен, входивших сначала в Гуннскую империю, а затем в Аварский каганат, после гибели последнего так и не смогли организоваться и возглавить ни одного достаточно крупного государственного союза. Исключение составляют только два племени: болгары и хазары. Оба народа примерно столетие (с середины VI по 30-е годы VII в.) входили в состав Тюркского каганата, занимая его крайние западные владения — Приазовье и Прикаспийские степи. После гибели последнего в ходе борьбы двух знатных родов Ашина и Дуло на обширных пространствах, бывших под властью Тюркского каганата, образовалось несколько подобных ему государственных объединений. Правящий род Ашина и его противник — род Дуло приняли самое деятельное участие в формировании болгарского и хазарского политических объединений.

Сразу вслед за развалом Тюркского каганата один из представителей рода Дуло — хан Кубрат (Куврат), начал энергично объединять в Приазовских степях разрозненные болгарские орды. Так было создано новое объединение, хорошо известное в источниках под именем Великая Болгария. В него входили не только тюркоязычные болгарские, но и угро-язычные орды, однако ведущим языком здесь стал язык правящего рода Дуло — тюркский.

Объединение это просуществовало всего одно десятилетие: после смерти Кубрата (ок. 642 г.) оно распалось на несколько больших орд, возглавляемых его сыновьями. Двое из них — Батбай (старший) и Аспарух неоднократно упоминаются в письменных источниках. Уже сам факт образования объединения государственного типа говорит о том, что орды, составившие его, находились в начале второй стадии кочевания. Кочевники даже не освоили в своих владениях древний город-порт Фанагорию, хотя он уже начал отстраиваться после гуннского погрома. Они пользовались им, видимо, только как торговым пунктом, в котором значительную роль играли местные крымские купцы.

Вскоре после смерти Кубрата на разрозненные, хотя и большие орды болгар, напали хазары и одержали победу, заняв пастбища и пробившись к морю, связавшему их с Византией. Хан Аспарух с ордой, не пожелав покориться хазарам, ушел на Дунай. В первое время, кочуя по Дубрудже и левому берегу Дуная, в землях, уже до них частично занятых оседлым земледельческим населением (в основном славянами), болгары вели хозяйство, характерное для первой формы кочевания, а общественный строй их был близок к военной демократии. Однако в Подунавье именно Аспарух со своей военизированной ордой возглавил новое государственное объединение — Дунайскую Болгарию. При первых болгарских ханах Дунайское государство болгар весьма напоминало обычное полукочевое государство. Во главе его стоял кочующий вместе со своим родом и родовой кочевнической аристократией хан. У хана была зимняя резиденция — ставка.

Земледельческую основу государства создавали славяне и местные фракийские племена. Судя по тому, что нередко могильники славян и болгар были общими, слияние этих двух этносов в одну этническую общность протекало довольно быстро. Уже во второй половине VIII — начале IX в. мы не можем говорить о протоболгарах как об отдельно существующем этносе. Новая болгарская этническая общность начала создавать свою оригинальную культуру. Наиболее ярким материальным ее выражением явилось создание общей столицы, выстроенной по образу и подобию кочевой ставки Аттилы (в виде концентрических прямоугольников), но названной уже по славянски — Плиска. Правящим родом в Дунайской Болгарии оставался тюркский род Дуло, а официальным языком завоевателей сначала был тюркский. Однако уже к середине IX в. языком этого государственного объединения стал славянский. С X в. утвердилась славянская письменность (кириллица). Полукочевое государственное объединение превратилось в славянское государство, в экономике и культуре которого кочевнические тюркские элементы в конце IX в. почти не прослеживаются.

Единственное, что сохранялось в Первом Болгарском царстве от его основателей — кочевников-болгар, было особое почитание всадников-воинов, породившее в IX в. культ всадника-бога. Об этом свидетельствует большое число изображений коней и всадников на стенах Плиски. Они датируются не только временем расцвета этого культа (Мадарский конник), но и значительно более поздним временем полной христианизации страны, когда столицей стал Преслав.

* * *

Знатный тюркский род Ашина стал во главе хазарского объединения орд, кочующих в Прикаспийских степях, ранее возглавлявшегося гуннским племенам савиров, которые в это время находились уже в конце второй стадии кочевания.

Новый каганат также включал в себя различные этнические группировки и племена. Кочевники слились с местным оседлым населением (как и в Дунайской Болгарии), обитавшим на обжитых столетиями местах, нередко укрепленных стенами. Очень рано там появились поселения городского типа. Рядом с городами возникали обширные разноэтничные могильники. Основная масса населения, судя по материалам могильников, состояла из близкородственных остатков гуннских орд: савир, болгар, хазар и др. Язык у них, естественно, был общий — тюркский.

Несмотря на активное оседание других входивших в каганат этнических групп, сами хазары оставались на второй, а некоторые орды даже, возможно, на первой стадии кочевания. По мнению ряда ученых, само название «хазар» — производное от тюркского корня «каз» — кочевать. Вероятно, как и у протоболгар в Подунавье, большую роль сыграло то обстоятельство, что оба этноса попали в земледельческую среду и все, что нужно было для развития их экономики, они получали, не переходя к земледелию сами, от подвластных им земледельцев.

Хазары, как и аспаруховы болгары на Дунае, представляли собой военный подвижный организм, всегда готовый к набегам и войнам. От этих «северных варваров» более всего страдала соседняя кавказская Албания, отчасти Армения и Грузия. Хазары ходили туда еще в качестве федератов в войсках Тюркского кагана. По проторенной дороге, через Дербент, продолжали они свои набеги и после образования собственного политического объединения.

В середине VII в. хазарский каган разгромил Великую Болгарию (см. выше), которая могла стать опасным соперником его государства. Он имел своей целью не просто грабеж, но присоединение болгар и их пастбищ к своему союзу, а также захват оживающих после гуннского погрома морских торговых портов (Фанагория, Кен и др.). Это была уже государственная политика. Хазары подчинили себе обширные степные пространства между Каспийским и Азовским морями, заселенными аланами, болгарами, древними уграми. К концу VII в. они захватили Боспор, Восточный Крым и Херсон, став в VIII в. соперниками Византии в борьбе за Крым. В это время каганат оказался в центре политических интриг Византии. Хазарский каган Ибузир Гляван, как называли его византийцы, выдал даже свою дочь замуж за свергнутого и сосланного в Херсон императора Юстиниана II.

Некоторое время император жил в Фанагории под покровительством хазар, а потом с помощью болгарского хана Тервела — властителя Дунайской Болгарии вернул себе трон и начал войну с хазарами за власть над Крымом. Каган поддержал его противника Вардана (Филиппа), который с его помощью вошел в Константинополь, разбил войска Юстиниана и казнил его. Хазары приобрели в лице Вардана надежного союзника для отпора новой надвигающейся через Закавказье силы — арабов. Поскольку и Византия была кровно заинтересована в этом союзе против арабов, она пошла на всевозможные уступки каганату, в частности в Крыму, где Византия получила Херсон, а Хазария — Восточный Крым с его степными просторами.

Однако, пока каган улаживал отношения с Византией, в южных провинциях каганата проявились сепаратистские тенденции среди знати, которые облегчили поход арабов в прикаспийские степи. Междоусобицу начал в 80-х годах VII в. савирский владетель Алп-Илитвер. Решив, видимо, отделиться от хазар, он заключил союз с Закавказской Албанией и для его укрепления принял христианство.

Каган быстро принудил его к покорности и взял себе в жены его дочь. Христианизация Хазарии не устраивала кагана, поскольку она означала идеологическое подчинение соседним христианским странам и особенно Византии. В то время он предпочитал языческий культ Тенгри-хана, который укреплял его власть как представителя бога на земле. Впрочем, уже тогда каган Булан (олень — тюрк.), противопоставляя себя христианскому императору и нападавшим с юга мусульманам — арабам, попытался внедрить в своем государстве еще одну религиозную систему — иудаизм. В 684 г. он огнем и мечом прошел по Албании, опустошив несколько областей и ее столицу Ардебиль, захватив добычу и пленных. На награбленные богатства он выстроил у себя в стране синагогу. Однако народ и даже аристократы не приняли тогда новой религии. Албания была обложена тяжкой данью. Только в 713 г. знаменитый арабский полководец Хабиб Ибн-Маслама вытеснил хазар из Албании. Началась затянувшаяся на два десятилетия война хазарской конфедерации с арабами, которые нередко терпели поражения от хазарских отрядов.

В 735 г. талантливый арабский военачальник Мерван Ибн-Мухаммед (двоюродный брат самого халифа) хитростью одолел кагана, вторгся в его страну, пройдя ее до волжских просторов.

Тем не менее страна не была завоевана и не стала вассалом халифата. Арабы не оставили в холодных для них степях ни гарнизонов, ни укрепленных поселений. Однако экономике молодого хазарского государственного объединения война нанесла серьезный ущерб. Города были разграблены, пашни заброшены, стада угнаны. Разорение, как это часто случается в кочевнических государствах, было как бы толчком для стремительного нового продвижения хазар в низовья Волги и Дона, в Приазовье и Крым. Только Приазовье и Крым были заняты кочующими и кое-где оседающими болгарскими ордами, а весь бассейн Нижнего Дона и степи на Волге были почти свободными от населения.

Таким образом, продвижение в северные степи не носило характера завоевания. Для части племен это была откочевка, а для большинства — расселение (переселение), поскольку они в Дагестанских степях и в предгорьях Кавказа перешли уже к оседлому образу жизни и к земледельческому хозяйству.

Переселение части алан, болгар и хазар из Предкавказья и Прикаспийских степей началось еще в период арабских войн и закончилось примерно к середине VIII в. Аланы заняли верховья Северского Донца и Дона, болгары — низовья Дона, хазары, барсилы и некоторые другие орды локализовались в Нижнем Поволжье и в Калмыцких степях. Размеры каганата после всех этих передвижений выросли примерно в три раза.

Экономика каганата теперь основывалась в первую очередь на земледелии и отгонном скотоводстве. Некоторые районы этого громадного объединения, мало пригодные для пашен, использовались для кочевнического скотоводства. Всюду на поселениях появлялось ремесло, сначала домашнее, затем постепенно выделявшееся в отдельную отрасль хозяйства. Это вело к развитию внутренней торговли. Внешняя торговля со странами Закавказья, Передней и Средней Азии, с крымскими провинциями Византии и самой Византийской империей была очень оживленной.

В каганате было несколько более или менее крупных городов. Самым большим среди них был Итиль (или Атиль) на Нижней Волге — столица государства, выросший из ставки кагана и во все время существования государства остававшийся зимовищем хазарской знати, которая по-прежнему кочевала семь месяцев в году. Крепость была изолирована от остальной части города. Она и была, очевидно, тем военно-административным ядром, вокруг которого вырос затем ремесленный и торговый центр всего государства — Итиль. В нижнем течении Дона находился еще один известный в средневековых источниках город — Саркел, через который проходили степные торговые пути: с юга на север — сухопутный, с запада на восток — речной. На берегу Азовского моря и в Крыму хазарскому государству принадлежало несколько древних портов. Они быстро отстраивались и заселялись в период расцвета каганата.

Относительно развитая экономика была надежной базой для устоявшихся классовых отношений. Население каганата делилось на «черных» и «белых». Черными называлась податная часть населения. Белые составляли класс феодалов, складывающийся из родовой знати. Знать, в свою очередь, была разделена на группы, состоявшие друг с другом в сложных иерархических отношениях. Верховная власть в государстве принадлежала кагану, избиравшемуся на съезде знати, но всегда из одного правящего рода, и обычно передавалась от отца к сыну. Сохранявшийся обычай выборов и сопутствовавшие ему обряды свидетельствовали о пережитках военной демократии. Таков, например, обряд «удушения» перед избранием, описанный в X в.: «Когда они желают поставить кого-нибудь этим каганом, то приводят его и начинают душить шелковым шнуром. Когда он уже близок к тому, чтобы испустить дух, говорят ему: "Как долго желаешь царствовать?^" — он отвечает: "Столько-то и столько-то лет". Если он раньше умрет — его счастье, если нет, то его убивают по достижении назначенного числа лет царствования…» (Ал-Истахри). В этом жестоком обряде отражается вера в божественную силу кагана-вождя. Он сам должен в состоянии эйфории определить, на сколько лет хватит этой силы. Когда она исчезает — вождь должен уйти. В период военной демократии вождь всегда выполнял и функции верховного жреца, обладателя сверхъестественной силы. Поэтому все его действия были строго регламентированы, и постепенно каган превратился в носителя древних традиций и потерял реальную власть. Государством правил «царь», или, как его называли в источниках, иша (шад). Ал-Истахри писал, что «у хакана власть номинальная… хотя хакан и выше царя, но его самого назначает царь», а Ибн Русте добавляет к этому: «…царь не дает отчета никому, кто бы стоял выше его… он сам распоряжается получаемыми податями и в походы ходит со своими войсками». В государстве был развитый бюрократический аппарат: тудуны — правители портовых городов и завоеванных даннических областей, сборщики податей, судьи и, вероятно, даже полицейские силы, роль которых могли выполнять воины из личного царского войска (лариссии).

Большие оседлые земледельческие области, города с ремесленным производством, связанные друг с другом внутренней торговлей и администрацией, естественно, способствовали распространению единообразной государственной культуры на всей территории каганата, что также приводило к сплочению населения.

В каганате была широко распространена тюркская руническая письменность, которой пользовались не только правительственные круги, но и рядовые жители. Очевидно, общепризнанным государственным языком в каганате был тюркский.

Объединяющим фактором для всего населения была общность религиозных представлений. Как уже говорилось, в стране господствовал культ главного бога неба — Тенгри-хана. Проникали в Хазарию и другие религии. Христианство наступало из Византии, основавшей на территории боспорских провинций каганата отдельную епископию (в Таматархе). Мусульманство силой оружия принесли арабы. Наконец, еще в начале VIII в., как отмечалось, каган Булан принял иудаизм. Веротерпимость властей в каганате была широко известна современникам, вызывая у них удивление и, нередко, осуждение.

В начале IX в. положение изменилось. Каган, как рассказывает в своем письме, написанном спустя 150 лет, каган Иосиф (середина X в.), устроил при дворе диспут священника, муллы и раввина, и последний пленил его своими доводами, переспорив христианина и мусульманина. Не исключено, что так оно и было, но следует помнить, что еврейские купцы захватили к тому времени торговлю Хазарии, а еврейские советники проникли во дворцы и юрты хазарской знати. К тому же Византия и халифат раздражали властителей Хазарии постоянным желанием подчинить их своему влиянию и власти.

Каган и все его приближенные приняли иудаизм и начали активно насаждать его в стране. Видимо, это вызвало недовольство, началась междоусобица, кончившаяся тем, что часть болгарских орд откочевала на Дунай, пополнив там тюркское, к началу IX в. уже ославянившееся, население. Туда же на запад отступили и некоторые орды хазар, в том числе и принявшие иудаизм (кабары). Другая часть болгар отошла далеко на север — на Среднюю Волгу и в Прикамье, Несмотря на это, иудаизм все-таки утвердился в каганате как государственная религия. Правда, народ не принял его судя по данным археологии, всюду ели свинину, хоронили своих мертвых по языческим обрядам, поклонялись «тенгри» и «предкам», верили шаманам и священной силе кагана.

Каганат вел с соседями постоянные войны и дипломатическую борьбу, нередко вмешиваясь в отношения между Халифатом и Византией. В течение полутора столетий каганату удавалось удерживать свои владения и даже увеличивать их за счет северных и северо-западных соседей, которые выплачивали ему дань. Таким образом, войны каганата носили уже политический характер, преследуя прежде всего цель присоединения новых территорий для обложения их данью.

В каганат входило несколько очень сильных этнических общностей, отличавшихся друг от друга по языку и даже антропологически. Прежде всего это были различные болгарские племена как из числа живших в Дагестане, так и оставшиеся в Приазовье после развала Великой Болгарии. Среди них кочевали и какие-то угроязычные орды. Кроме того, в каганат входили ираноязычные аланские племена, жившие в лесостепных регионах бассейна Дона, а также в предгорьях Северного Кавказа. Только в X в., после ослабления каганата, кавказские аланы создали самостоятельное государство. Каждая из этих этнических общностей имела не только свой язык, но и свои экономические и этнографические особенности, свою территорию. Поэтому можно сказать, что Хазарский каганат был федерацией этих общностей. Очевидно, для того, чтобы сложиться в народы или единый народ, этим общностям необходимо было еще несколько спокойных столетий. Однако этих столетий у них не оказалось — каганат был обескровлен ворвавшимися в европейские степи в конце IX в. печенегами, подорвавшими его экономику, и окончательно разгромлен во второй половине X в. русским князем Святославом Игоревичем.

АЛАНЫ, ВОЛЖСКИЕ БУЛГАРЫ И ВЕНГРЫ

Союз сармато-аланских племен, судя по данным археологических и письменных источников, занимал в III—IV вв. обширную территорию от северо-западного Приаралья до степей Предкавказья, Причерноморья и Крыма. Находясь под сильным влиянием культуры морских торговых городов Причерноморья, сармато-аланы создали своеобразную культуру, владели ремеслами, вели полуоседлый образ жизни, находились, по-видимому, на второй стадии кочевания. В 70-х годах IV в. огромный и рыхлый аланский племенной союз был разгромлен хлынувшими в Европу гуннами. Но аланы не исчезли с лица земли. Значительная часть их приняла активное участие в гуннском движении на запад. Источники фиксируют их присутствие на Дунае уже в конце 70-х годов IV в. вместе с вандалами и вестготами.

В 406 г. аланы вместе с вандалами и свевами зимой по льду перешли Рейн и вторглись в римскую провинцию Галлию. Основательно ограбив ее, аланы надолго осели там, перейдя на службу к империи. Одна часть алан вместе с вандалами и свевами двинулась дальше на запад, и в 411 г. они завершили завоевание Испании. Однако пробыли там недолго — менее двух десятилетий; в 429 г. их вытеснили оттуда вестготы. Под предводительством короля Гейзериха остатки разбитых алан и вандалов переправились в Северную Африку и завоевали ее. Только в 534 г. Юстиниан I победил их и подчинил их территорию Византии.

Аланы всюду — в Галлии, Испании, Северной Африке — быстро оседали на землю, становились жителями городов и нередко выступали против своих недавних победителей и союзников кочующих по Подунавью гуннов (в частности, в Каталаунской битве 451 г.). Археологические данные свидетельствуют об устойчивости их экономики и культурных традиций, которые были только поколеблены, но не разрушены гуннами. Особенно отчетливо это прослеживается на той части алан, которые остались после гуннского разгрома в предкавказских восточноевропейских степях и предгорьях.

Вести кочевой образ жизни на оставшихся в их власти землях было невозможно, поэтому скотоводство у алан стало отгонным (в основном на альпийские луга). Параллельно со скотоводством развивалось и земледелие. В оседлых поселках возникали разнообразные ремесла, прежде всего гончарное и ювелирное.

Оттесненные к Кавказскому хребту, аланы в контакте с местными кавказскими племенами создали высокую материальную культуру, легшую в основу не только собственно Алании X—XIII вв., но и культуры Хазарского каганата, а также ставшую существенным компонентом культуры Волжской Булгарии. У алан были все условия для создания государства, но этому помешало соседство значительно более мощного Хазарского каганата. Зато аланы внутри своей в целом довольно ограниченной территории быстро начали сплачиваться в единый народ. К середине X в., после падения Хазарского каганата, кавказские аланы были уже не ранней этнической общностью, а народностью.

* * *

В те столетия, когда племена сармато-алан объединялись в единую народность, на Средней Волге появилось новое многоэтничное объединение государственного типа — Волжская Булгария.