Глава II ПРИРОДНЫЕ УСЛОВИЯ, ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ, РАЗВИТИЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ
Глава II
ПРИРОДНЫЕ УСЛОВИЯ, ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ, РАЗВИТИЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ
Производительные силы феодальной формации являлись ведущей стороной феодального способа производства, основой прогресса феодального общества, его материальной базой, исходным фактором повышения производительности труда. Составные части производительных сил — это предметы труда, народонаселение, средства труда и способы труда. Зависимость людей от географической среды была тем ощутимее, чем дальше от нас лежит данная эпоха. Географическая среда обитания и деятельности человека находилась в диалектическом единстве с развитием общества. «Пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга»; так что средневековая европейская цивилизация явилась следствием и использования того наследия, которое оставила античность, и усилий самого феодального общества, и воздействия природной среды. Поскольку с течением столетий росли общественные потребности, умножались человеческие возможности и прогрессировали способы труда, то на каждой ступени развития феодализма существовала своя оптимальная степень освоения географической среды. И на любой ступени свойства этой среды обусловливали собой развитие производительных сил. Эта среда была физической предпосылкой процесса производства материальных благ. Поэтому всякий шаг и феодала, и городского патриция, и ремесленника, и крестьянина начинался практически с того, что они поневоле определяли свое отношение к окружающей природе, которая устанавливала первичные материальные возможности труженика и характер его занятий. Безостановочный прогресс производительных сил стал одной из причин того, что Европа, отстававшая в начале средних веков по уровню развития от стран Востока, к концу средневековья обогнала их. Этот прогресс объяснялся еще и тем, что Европа отличалась чрезвычайно богатым сочетанием разнообразных природных, этнических, экономических, социальных и политических факторов на сравнительно небольшой территории.
ПРИРОДНЫЕ УСЛОВИЯ
Европа расположена в четырех географических поясах. Арктический в эпоху средневековья был малопригоден для жизни людей, субарктический — не намного пригоднее. Условия умеренного пояса оказались наиболее благоприятными для прогресса производительных сил. Субтропики имели в раннее средневековье большее технико-экономическое значение, но во II тысячелетии стали отходить на второе место. Сильная изрезанность морских берегов Европы, способствовавшая успехам мореходства, в том числе каботажного, сочетание континентальных и приморских территорий, обилие рек и озер, лесов и степей, гор и равнин, насыщенность всевозможными природными ресурсами, климатическая приемлемость большинства мест для проживания людей делали ее ландшафт как первичный территориальный комплекс сравнительно благодатным. Исключительно разнообразна флора Европы, причем здесь произрастали культуры и сугубо местные, и характерные для многих зон земного шара.
Климат средневековой Европы оставался до V в. прохладным и довольно сухим, потом, особенно в VI и VII вв., стал влажнее в засушливых зонах и суше во влажных. С VIII до XIII в. длилось общеевропейское потепление, приведшее к распространению южной флоры и фауны на север. На юге болота медленно исчезали, появилось много лугов. Потепление смещалось с северо-запада на юго-восток, достигнув максимума в Гренландии к X в., в Исландии — к XII в., в Нидерландах — к XIII в., на Руси — к XIV в. В результате ХIII столетие явилось «золотым» для западноевропейского земледелия (тогда в некоторых графствах Англии даже закладывались виноградники). Но затем наступило резкое похолодание, неуклонно нараставшее к XVII в. Самым неустойчивым по погоде и тяжелым оказался XV век, что потребовало от людей дополнительных усилий в сфере производства. Постепенно в Средиземноморье образовалась климатическая область, в которой сухо летом и дождливо зимой; в Восточной Европе — область с преимущественно континентальным климатом; в северной части последней — умеренно холодная, с суровой зимой и относительно теплым летом; на западе Европы — умеренно теплая. Последние три наиболее интенсивно осваивались людьми в средние века.
Производительная изобретательность человека стимулировалась отчасти перепадами температурных показателей, чаще свойственными Восточной Европе. Так, на Руси с XI по XV в. имели место 76 очень сильных засух, 62 сверхдождливых сезона и примерно один раз каждые 14 лет сверххолодная зима, приводившие к тяжелым последствиям. Напротив, в Англии долгие столетия среднегодовая температура равнялась 10° С. Наиболее резкие социальные последствия природных неурядиц проявлялись на рубеже X—XI вв., когда Европу потрясла серия губительных землетрясений и других стихийных бедствий, совпавших с ожидавшимся в 1000 г. «концом света» и вызвавших в ряде мест небывалую панику.
ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ СРЕДА И ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЕВРОПЕЙЦЕВ
При переходе от первобытнообщинных и рабовладельческих форм производства к феодальным наметились более активное отношение общества к природе и более действенная ее эксплуатация; но по-прежнему сохранялись экстенсивные формы хозяйства и хищническое использование ресурсов, которые затем почти не восстанавливались, вследствие чего к XV в. природный фонд заметно сузился.
Географическая среда в значительной степени определяла многообразие и характер хозяйственной деятельности человека, типы жилища, влияла на расселение людей. Так, подсечно-огневое земледелие в лесах в силу своей трудоемкости порождало коллективные формы труда и способствовало длительному сохранению общинно-родовых отношений. Обилие лесов позволяло сжигать их для удобрения почвы, получать строительный материал, курить смолу и деготь, добывать дрова на топливо, изготовлять поташную золу, собирать лесные дары, заниматься бортничеством, охотиться, прятаться от врагов. Горы играли роль естественных границ и крепостей: Альпы консервировали патриархальные порядки у гельветов; Кантабры и Пиренеи стали природной базой для Реконкисты; Грампьенский хребет гарантировал неприступность кланов шотландских горцев. Реки использовались для передвижения, торговли, рыбной ловли, орошения земель, разведения скота на заливных лугах. Особенно значима историческая роль таких рек, как Тахо и Гвадиана на Пиренеях, По — в Италии, Рона, Гаронна, Луара и Сена — во Франции, Темза — в Англии, Рейн — в Германии, Дунай — в Австрии, Венгрии и на Балканах, Эльба и Одер — у западных славян, Висла — в Польше, Днепр и Верхняя Волга — на Руси. Моря определили своеобразие развития островных стран (Исландия, Ирландия, Англия, Сицилия).
Прогресс экономики средневекового города зависел во многом от его географического расположения (на пересечении путей сообщения, в богатом полезными ископаемыми или хлебородном месте). Разнообразие природных зон порождало хозяйственное районирование. Жаркий климат снижал общие затраты на питание населения. Длинная зима способствовала занятию ремеслами. Наконец, исчерпание естественных ресурсов приводило к миграциям.
Серьезное значение имел антропогенный фактор — воздействие человека на природу, приведшее в ряде случаев к необратимым последствиям. Перемены, вызванные деятельностью людей, переросли в качественные изменения биосферы. Из-за хищнической эксплуатации природных ресурсов облик Европы претерпел за VI—XV вв. заметные метаморфозы. Первичные, естественные ландшафты уступали место вторичным, искусственным. Люди прорывали каналы и шахты, возводили мосты и акведуки, дамбы и плотины, мельницы и мануфактуры, сооружали насыпи и валы, спускали воду из болот и озер, добывали мрамор и камень, осушали топи, вырубали и сжигали леса, распахивали почву, строили дома, крепости и монастыри. Ландшафты средневековых городов практически можно считать целиком антропогенными.
Наиболее болезненным следствием было уничтожение лесов, особенно в Западной Европе. Меньше затронуло оно Восточную: на Руси XV в. 3/4 поверхности на севере еще было покрыто лесами, в центре — не менее 1/2, в лесостепи — 1/4. Резкое сведение растительности, порождавшееся системами тогдашнего земледелия, наметилось во время пожогов VI—VII вв. и «великих» расчисток X—XIII вв. В числе наиболее пострадавших стран оказались Испания, Англия, Нидерланды, Франция, Италия, европейская часть Византии и Паннония. На Руси южная зона лиственных лесов превратилась в лесостепь. Овцы и козы уничтожили растительность многих горных склонов на Балканском и Апеннинском полуостровах, пришлось перейти к стойловому содержанию скота. Голландия, в древности сплошь «лесная страна» (Holttland), стала к концу средневековья безлесной равниной. Новый толчок к уничтожению лесов дали успехи строительства и промышленности — массовое потребление стройматериалов и топлива городами, рудниками, солеварнями, стекловарнями, домнами.
Большинство европейских стран рано столкнулось с эрозией почв, выветриванием плодородного слоя, распространением балок и оврагов, обмелением рек и озер, образованием уже с IX в. огромных пойменных и низинных лугов. Ранее в умеренном географическом поясе сорняки не мешали людям; теперь же на распаханных полях, при ослабленной растительной конкуренции, приносили земледельцам большой вред.
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ
Люди — главная производительная сила общества. Поэтому в феодальной формации демографические процессы играли заметную роль. Рост численности населения убыстрял прогресс общества. Для эпохи средних веков мы располагаем лишь приблизительными сведениями о численности и естественном движении населения, поскольку отсутствовали всеобщие переписи, а применяемые специалистами методики подсчета различны. Предположительно к началу средневековья в Италии проживало до 5 млн. человек коренного населения, на Балканах — 2 млн., в Галлии — до 5 млн., в Испании — около 4 млн., на Британских островах — до 1 млн., в Германии — от 0,5 до 3 млн. К XI в. население в Италии возросло до 6 млн., на Балканах — до 3 млн., во Франции — до 6 млн., в Испании с Португалией — до 6 млн., на Британских островах — до 2 млн., в Германии с Австрией и Швейцарией — до 4,5 млн. На территории современной Чехословакии проживал 1 млн., в Венгрии — 0,5 млн., в Польше — 1 млн., в Восточной Европе — до 10 млн. (в том числе 6 млн. — в Средней Руси), в Скандинавских странах — 1 млн. К середине XIV в. население почти всех стран Европы значительно возросло, а в некоторых странах удвоилось. Однако после эпидемии чумы («Черная смерть» 1348—1349 гг.), а также вследствие частых голодных лет и опустошительных войн начался спад численности населения.
Общественному прогрессу способствовал и рост плотности населения, хотя он был неравномерным. За исключением морских побережий и долин рек, нигде населенные пункты не располагались сплошной полосой. В давно освоенной европейцами долине Мозеля на протяжении около 500 км. существовало к XI в. 590 поселений; в долине Немана той же поры на таком же расстоянии археологи насчитывают их в 8 раз меньше, по Каме — в 16 раз меньше. В глухих лесах почти совсем не было жителей, будь то Северная Англия, Швеция или Русь. На рубеже II тысячелетия средняя плотность населения в Англии составляла около 9 человек на 1 кв. милю, в Южной Руси перед батыевым нашествием — 6 человек на 1 кв. км., в Северной — 2 человека. Накануне «Черной смерти» в Испании на 1 кв. милю приходилось 30 человек; в Дании, Англии, Германии, Северной и Южной Италии — 70; во Франции — 150; в Центральной Италии — 300. Цифры повышались в городах, хотя последние были невелики: из английских городов конца XIV в. только Лондон имел жителей более 30 тыс., Йорк — свыше 10 тыс., Норидж, Ковентри, Плимут, Линкольн и Бристоль — более 5 тыс.; еще 10 городов — свыше 3 тыс.; прочие 250 были мельче. К концу XV в. лишь в 4 городах Священной Римской империи вне Италии (Кёльн, Гамбург, Прага и Нюрнберг) обитало более 25 тыс. человек, а в Италии — 15 (в том числе Венеция, Генуя, Флоренция, Неаполь и Милан) имели до 100 тыс. жителей, во Франции с ними мог сравниться только Париж. Существовали многонаселенные города и на Руси (Киев, Чернигов, Новгород, Псков и др.). Крупнейшим городом Европы вплоть до XV в. оставался Константинополь с сотнями тысяч жителей.
Прирост населения не был ни последовательным, ни постоянным. Но он создавал новые трудовые ресурсы в условиях малопродуктивного хозяйства и побуждал людей интенсифицировать труд или же искать средства пропитания на других территориях; так, увеличение численности крестьянства во Франции IX—X вв. стимулировало расчистку лесов. Расширение рядов рыцарства в Западной Европе XI в. побудило малоземельных феодалов охотно участвовать в крестовых походах; невозможность прокормиться в суровых условиях Скандинавии толкнула часть норманнов на дальние странствия; миграция славян в Приильменье предопределила здесь замену охотничьего хозяйства пашенным земледелием. Отток крестьян с мест поселения нередко вынуждал феодалов смягчать формы эксплуатации (это особенно характерно для Германии, Руси, стран Пиренейского полуострова).
Средняя продолжительность жизни европейца составляла тогда 45 лет для мужчин и 35 — для женщин; треть жителей умирала еще в детском возрасте, а четверть — после 50 лет. При небольшой продолжительности жизни затруднялась передача накопленного опыта от поколения к поколению. Порой вообще огромные людские коллективы исчезали из истории. Главные причины ранней смертности — болезни, голод, нашествия иноземцев и прочие невзгоды. Девушки, вступая в брак обычно в возрасте до 15 лет, быстро теряли здоровье, что вело к бесплодию. Распространенным явлением было безбрачие; некоторая часть населения просто не обладала правом вступать в брак (католическое духовенство во Франции и Германии составляло в XIV в. 5% населения) или давала соответствующий клятвенный обет. Обычно семью имели не более 3/4 лиц брачного возраста.
Голодовки случались в среднем каждые 6 лет и нередко приводили к катастрофическим последствиям. Много бед приносили антисанитария, повседневные болезни (туберкулез, ревматизм), эпидемии. Пандемии иногда оставляли яркий след в источниках. Общеевропейское распространение имели пандемии VI в. (чумная 543 г., оспенная 570 г., дизентерийная или брюшнотифозная 580 г., чумная 588—592 гг.). Тяжкими оказались на Руси холерные заболевания в 1083, 1091 и 1092 гг.; в Западной Европе — уникальная в своем роде «Черная смерть» 1348—1349 гг. Почти неизвестные скотоводам, охотникам, рыболовам и собирателям сыпной тиф, холера и малярия стали систематически поражать общество после перехода основной части населения к земледелию. Из-за высокой плотности населения город, особенно во время ярмарок, страдал от инфекционных заболеваний больше, чем деревня. Спасаясь от «проклятого» места, горожане иногда переносили свое поселение. Например, Белозерск некогда находился на западном берегу оз. Белого, после мора конца X в. его перенесли на северный берег, после мора середины XIV в. — на южный.
К капризам климата легче приспосабливались землепашцы, ибо возможности их производства были стабильнее, чем у скотоводов. Участники же массовых миграций — кочевники не только сильнее страдали от смены привычных природных условий, но и вынуждены были, оседая на захваченных территориях, либо приспособиться к местной цивилизации, либо иногда вообще исчезнуть как самостоятельные производящие этносы. На развитие производительных сил влияла и этническая специфика. Этнический состав Европы в VI—XV вв. не был постоянен из-за почти непрерывных перемещений масс населения на иные места обитания. Ведь на заре феодализма 1 кв. км. самой благоприятной зоны — лесостепи мог прокормить не свыше 10 членов родовой общины. Эта неразвитость производительных сил вызывала миграции. Многие из них обусловливались не только неблагоприятными природными условиями, но и социальными причинами (разорение, жажда обогащения в насыщенную войнами эпоху военной демократии). Развернулись те полные опасностей великие переселения, которые положили начало образованию народов древней и современной Европы. В этом смешении элементов европейского, азиатского и африканского происхождения участвовали романизированные народы прежней Западной Римской империи, романо-эллинизированные народы Византии, угро-финны, славяне, балты, германцы, кельты, фракийцы, иранцы, тюрки, берберы и семиты, не считая более мелких этнических образований. И к XV в. в Европе уже сложились основные народности, как бы «усевшиеся по местам» в тех рамках, которые характеризуют сегодня национальную карту континента.
Миграционные потоки были различной численности. Но даже малые коллективы переселенцев влияли на судьбу и покидаемых ими мест, где изменялось соотношение людей с предметами труда, и вновь осваиваемых. Крупные переселения оказывали более разностороннее влияние: ломали сложившиеся прежде формы жизни, часто несли с собой разорение хозяйства и гибель многих европейцев, а одновременно позволяли интенсивнее осваивать новые территории, распространяли производственные достижения одних народов среди других, приводили к появлению новых государств, расовой и лингвистической пестроте, взаимовлиянию культур, обогащению быта. Менее культурный завоеватель вынужден в громадном большинстве случаев приспособиться к более высокому «хозяйственному положению» завоеванной страны в том виде, каким оно оказывается после завоевания. Если же пришельцы превосходили автохтонов, намечался обратный процесс. В материальной сфере результаты такого синтеза культур были всегда сходными: после освоения чужой земли быстрее менялись у мигрантов орудия труда и виды жилища, ибо этого требовала новая географическая среда; медленнее — украшения, ибо тут преобладали традиции. Разрушительный характер вторжений особенно ярко проявился при нашествии Батыя на древнерусские земли: экономический прогресс значительной территории прервался, многие производственные навыки были утрачены, и Руси пришлось с XIV в. в некоторых сферах (в частности, в строительстве) заново накапливать трудовой опыт. В битве 1241 г. под Вальштадтом погибли от монгольских сабель почти все силезские рудокопы, после чего горное дело в Силезии восстанавливалось с большим трудом. Разорительные норманнские набеги наводили ужас на прибрежное население стран Западной Европы.
ЗЕМЛЕДЕЛИЕ
Для собирателей и охотников, земледельцев и скотоводов главным средством производства служила земля, причем плодородие почвы оставалось для них основным фактором благополучия. Это плодородие в раннее средневековье часто убывало, так как люди той эпохи обычно не восстанавливали его и не вкладывали в сельское хозяйство значительных средств. Методы земледелия зависели от природных условий, исторических традиций и темпов развития разных регионов. В районах прежней Западной Римской империи и у юго-западных славян сохранялось к VI в. пашенное земледелие. У северных германцев, балтов и восточных славян до VII в., а также в степных районах и на горных склонах по всей Европе преобладало мотыжно-огневое земледелие: уничтожив растительность, сеяли без пахоты по удобрившей почву теплой золе. Жители лесов и лесостепей практиковали его подсечно-огневую разновидность, при которой заранее готовили подходящий участок (порою до сотни кв. километров), намечали очередность валки деревьев зарубками, затем кольцевали их, чтобы ускорить их высыхание, которое длилось иногда до 15 лет, после чего валили лес, сжигали его и сеяли также по теплой золе. Убрав к осени урожай на прежнем пожоге, следующей весной начинали выжег на новой подсеке. В первый год на опаленном слое предпочитали сеять коноплю или лен, на второй год — злаки, на третий овощи. Так возникали зародыши севооборота. Обычно через 5 лет оскудевшую подсеку использовали под сенокос или как выгон, а возвращались к ней для пожога, когда вырастал новый лес. Примерно с VIII в. в областях, лежавших севернее романизированных, мотыжную обработку сменяет пашенная, и к концу I тысячелетия она почти всюду побеждает. Поскольку свободных земель тогда хватало, заброшенные участки нередко дичали и превращались в залежь. Переход от залежной системы к более интенсивной переложной осуществился после того, как залежей и целины начало недоставать. В лесостепи, которая являлась в средневековой Европе областью наиболее развитого земледелия, этот переход наметился на рубеже II тысячелетия. Первоначально перелог — интервал между запустением и обработкой участка — длился до 10 лет. Однако по мере роста населения он сокращался, а когда свелся до года, пришлось перейти для подъема плодородия истощенной почвы к использованию пара, т.е. к двуполью.
Двуполье, давно знакомое Южной Европе, прочно укоренилось в Северной и Восточной во II тысячелетии. При однолетнем перелоге паровое поле пахали, чтобы избавиться от сорняков, но не засевали, и оно отдыхало. Регулярно сочетавшие земледелие со скотоводством, почти все народы средневековой Европы практиковали пастьбу скота по пару, превращая его в выгон. В горных местностях появилось травополье. Следующий шаг — переход к трехполью. Теперь одно поле засевалось озимыми, второе — яровыми, третье оставалось под паром. Трехполье быстрее вызывало распыление почвы и истощение земли. Это стимулировало применение удобрений (органических, особенно навоза, и неорганических — мергеля) и освоение новых лесных участков и стало ко II тысячелетию одной из причин массовой раскорчевки лесов, которая особенно широко практиковалась в полосе от Северной Франции через Германию и Польшу до Северо-Восточной Руси, но в той или иной мере велась повсюду. Трехполье способствовало прогрессу индивидуального мелкого хозяйства и повышало производительность земледелия: при втрое меньших трудовых затратах на каждый гектар с него могло прокормиться вдвое больше людей. С XIV в. трехполье восторжествовало и на просторах Русской равнины, хотя в разных районах долго перемежалось с двупольем.
Еще до VIII в. были известны 7 видов полевых работ: пожог, пахота, удобрение почвы, посев, боронование, прополка, сбор урожая. Посезонное их распределение и варианты определялись природной зоной. В Византии еще в X в. исключительное богатство агрономических приемов и выращиваемых культур зафиксировала сельскохозяйственная энциклопедия «Геопоники». Позднее подобные труды появились и в Западной Европе (сочинения англичанина Уолтера Хенли в XIII в., итальянца Пьетро из Крешенцы в XIV в.).
Средневековые орудия труда были довольно примитивны и совершенствовались очень медленно. Важную роль в прогрессе сельскохозяйственной техники сыграла замена деревянных, костяных и бронзовых рабочих частей орудий железными. Набор типичных сельскохозяйственных орудий средневековья включал мотыгу для рыхления и вскапывания почвы, разные пахотные орудия (рало, соху, плуг), борону или грабли, косу, серп, вилы, цеп или молотильную доску, лопату (особенно заступ) для различных земляных работ, нож и топор для резки кустарника и рубки леса, каток для выравнивания засеянного участка, жернова для ручного помола зерна, упряжь для рабочего скота.
Археологические находки свидетельствуют, что с VI по XV в. наибольшие изменения претерпели пахотные орудия. Вначале использовалось рало — симметричное орудие с низким центром тяжести, влекомое ослами и волами (с X в. также лошадьми, что существенно повысило производительность труда). Острие рала неглубоко взрезало землю. Чтобы легче подрезались корни сорняков и расширялся ком вздыбленной земли, наральник стали укреплять под углом. Это нарушало первоначальную симметрию и превращало рало в плуг — орудие асимметричное. Место наральника постепенно занимал лемех. Теперь поднятый пласт,, переворачиваясь, ложился травяным покровом вниз на одну сторону. В Западной Европе издавна существовал на юге легкий римский плуг aratrum (усиленное рало), а севернее — тяжелый кельтский плуг carruca. В Восточной Европе плуг с асимметрией распространяется к XIII в. Плуг подвешивался или ставился на колеса, имел нож перед лемехом для подрезания земли и отвал (крепившуюся ребром сбоку планку для отваливания пласта). Тяжелый плуг тащили от 2 до 12 животных, что позволяло осуществлять глубокую вспашку даже на тяжелых почвах. Постепенно сложились три основных вида средневекового плуга с разными местными вариантами: славянский с полозом, колесные — легкий среднеевропейский и тяжелый западноевропейский. До крупных расчисток II тысячелетия чаще, чем плуг, встречались рало или соха. В отличие от плуга соха имела высокий центр тяжести и лучше годилась для обработки подзолистых либо засоренных почв, особенно в лесах. Ее классический, восточнославянский вариант с двузубым сошником вплоть до XV в. был без грядиля, вместо которого к животному тянулись отходившие от поперечного бруска легкие оглобли. Б?роны представляли собой тягловые грабли, иногда в виде привязанных к дышлу суковатых палок, в улучшенном варианте — решетку из деревянных планок с заклиненными в них зубьями. Молотильный двуколенный цеп состоял из кривых палок на подвижном соединении. Если использовали молотильную доску, то на нее становился человек, а животное волочило ее по рассыпанным на гумне снопам. Мололи зерно до появления водяных или ветряных мельниц вручную на приспособлении из двух жерновов: неподвижного нижнего и вращавшегося по нему верхнего.
Фонд сельскохозяйственных культур накапливался медленно; использовался и долго сохранялся опыт предшествующих столетий. Ведущую роль в полевом хозяйстве играли злаки. Древнейшим из них в Европе было просо. Его охотно сеяли земледельцы, не державшие много скота, поскольку оно почти не нуждается в удобрениях, а также обитатели сухих мест, ибо оно обходится малой влагой и дает хороший урожай на целине. Наоборот, ячмень, не боящийся холодного лета и приемлемый для жителей северных районов, требует удобрений. Поэтому его сеяли там, где земледелие сочеталось с развитым животноводством, или на суглинках, удобренных мергелем. Наряду с просом ячмень употреблялся и при изготовлении пивного солода. Лепешки и сухари из ячневой муки всегда брали в дорогу купцы, пилигримы и воины. Наиболее распространенной злаковой культурой была в раннее средневековье неприхотливая полба, но с XI в. она постепенно уступает место пшенице. Мягкая пшеница с античной поры сеялась в Средиземноморье и оттуда распространилась как озимая и яровая культура по всей Европе. Из «варварских» регионов пришла твердая пшеница, занимавшая только яровое поле и отлично произраставшая на залежи и целине.
Рожь в небольших количествах европейцы издревле сеяли на яри. В средние века она стала самостоятельной важной, в том числе озимой, культурой, с V в. в степях, с VIII в. в лесостепи, с X в. в лесах. Вместе с рожью завоевал Западную Европу распространившийся с востока овес. В качестве зерна для каши его сеяли на яровом поле; если же готовили на фураж, то пускали в севообороте после ржи как траву. Большее распространение овес приобрел с началом массового применения лошадей в военном деле и сельском хозяйстве. Сравнительно редкой культурой была гречиха. Восточные славяне переняли ее от волжских булгар еще до IX в., а в XII в. она уже встречалась от Оки до Немана. В Западной Европе ее стали культивировать позже. Редким здесь злаком было сорго.
Урожайность злаковых оставалась низкой: в раннее средневековье от сам-полтора до сам-три. Постепенно она возрастала. Так, в Центральной Англии XIII в. в хорошо поставленных хозяйствах рожь поспевала в соотношении 7 к 1, ячмень — 8 к 1, горох — 6 к 1, пшеница — 5 к 1, овес — 4 к 1, в средних хозяйствах урожайность была ниже.
Плодоовощные культуры использовались в большем ассортименте, чем злаковые. Благодаря арабам, с VIII в. рис и сахарный тростник появляются в Испании, с IX в, — на Сицилии; благодаря византийцам, с X в. на Руси, знавшей ряд других культур, стали разводить огурцы и вишню. Оливка, в древности являвшаяся кустарником, благодаря грекам и итальянцам, превратилась в хорошо плодоносящее дерево и получила в новом виде широкое распространение в Юго-Западной Европе. В континентальной Европе повсюду выращивались яблоки, сливы, малина, известные еще римлянам. В районах со среднелетней температурой выше +17° распространился виноград. Из переспелых, слегка отжатых виноградных ягод делалось легкое вино, разбавляемое родниковой водой. В Северной Европе вино подчас заменялось пивом. Крепкие тосканское, рейнское, бургундское вина стали делать, когда научились использовать все стадии брожения — квасную, сахарную и винную. В прогрессе виноделия большую роль сыграли монастыри. Широко возделывался виноград во Франции, Италии и Испании; к VI в. виноградники дошли до Рейна, к X в. — до Одера, в XIII в. эта культура была известна даже на юге Англии. Во всех прилегавших к Византии районах сохранялись греческие традиции виноделия. На Южном Дону были известные хазарские виноградники. Их продукция в амфорах часто попадала на Русь.
В лесных районах самым распространенным овощем была репа, входившая в ежедневный рацион простонародья. Обычными были редька, капуста различных сортов и крупные бобы, на севере — брюква и мелкие бобы, всюду — лук и чеснок. Родина хрена — Восточная Европа. Средневековые люди культивировали также массу лесных и полевых растений, впоследствии вышедших из употребления. Позднее их рацион обогатился морковью, свеклой. Они употребляли застывшее варенье из ягод барбариса и отвара шиповника, загустевший настой корней лопуха и дыню сушили и резали на сладкие палочки. Плоды боярышника растирали в муку. Десятки видов растений пускали на салат и винегрет. Летом и осенью обязательно собирали орехи, ягоды и грибы. Исключительное значение придавалось пряностям как лекарствам против желудочно-кишечных заболеваний и как средству поднять вкусовые качества грубой, неприхотливой пищи. Черный перец, азиатская гвоздика и пр. привозились из восточных стран. Из местных пряностей пользовались как приправами корицей, лавром, имбирем, горчицей, анисом, чабрецом и укропом.
СКОТОВОДСТВО
Скотоводство как основное занятие преобладало у степняков-кочевников. Европейский кочевой регион знал лошадей, верблюдов, крупный рогатый скот и овец. Оседлые народы держали также свиней, коз, домашнюю птицу. Постоянным спутником и помощником сельского жителя, особенно скотовода и охотника, оставалась собака. В средние века были выведены разные их породы. У земледельцев обработка земли была невозможна без разведения скота. Если у кочевников количественно преобладали лошади (на Севере — олени), то у оседлых жителей — крупный рогатый скот, на втором месте шли свиньи, на третьем — овцы, еще меньше (за исключением горных районов) было коз. Скотоводство, сочетавшееся с земледелием, было связано с освоением лесов и кустарниковых пустошей, где пасли скот, особенно свиней. У оседлых жителей развитое скотоводческое хозяйство требовало наличия хлевов, стойл, огороженных загонов, пастбищ, выгонов, водопоев, кормозаготовок.
В раннее средневековье домашний скот отличался небольшими размерами. Ко II тысячелетию наметилось стремление к созданию новых пород, расширению территорий их распространения и акклиматизации. Для улучшения полезных качеств свиней их скрещивали с дикими вепрями. В Англии вывели лестерскую породу овец с высококачественной и быстро отраставшей шерстью. В континентальной Европе распространились южная, муфлонная порода, давшая начало длиннохвостым овцам, от которых произошли арабо-испанские мериносы, и северная, торфяниковая, давшая начало скандинавской вересковой и германской короткохвостой овцам. Из Азии пришла вместе с кочевниками курдючная овца. Длиннохвостые (меринос, лестер, позднее линкольн) поставляли сырье для изготовления шерстяных тканей; шерсть короткохвостых использовалась для производства смушек, овчин и тулупов. Из овечьего молока всюду делали брынзу, из козьего — сыр. Козы распространились в Поволжье и в Южной Европе (Пиренеи, Апеннины, Балканы), широко использовался козий пух. Холощеные быки (волы) шли на откорм, применялись как тягловое и транспортное средство. Быки-производители пускались также на убой. Молочные продукты являлись одной из главных составных частей пищевого рациона, а кобылий и верблюжий кумыс использовались также как лекарство. У жителей долин был популярен творог — непременная часть обрядовых языческих, затем христианских трапез.
Попавшая в Европу из азиатских степей еще в бронзовом веке лошадь дала здесь начало новым породам: норийской (горы и леса от Руси до Шотландии), восточной (юг континента). В ходе миграций из Азии в Европе распространилась монгольская порода. Первую раньше стали использовать в тягловых и транспортных целях, вторую и третью — как верховое животное наряду с выводимыми путем скрещивания мулами и лошаками. Интенсивное использование лошадей для верховой езды связано в Европе с великим переселением народов. И тогда же здесь постепенно вошли в массовое употребление седла, стремена и подковы. Стремена были заимствованы от азиатских кочевников сначала в Восточной, затем в Западной Европе. С X в. входит в обиход жесткое седло с высокой передней лукою, арочными вырезами и прочными опорными стременами. Эта конструкция была предназначена для тяжеловооруженного рыцаря. С IX в. для упряжных лошадей употребляли хомут и сбрую. Возникновение новой системы упряжи благотворно сказалось на развитии тяги в транспорте, строительстве, сельском хозяйстве. Расширился также круг ремесел, связанных с коневодством.
РЫБОЛОВСТВО, ОХОТА, ЛЕСНЫЕ ПРОМЫСЛЫ
Рыбу добывали всюду, где имелись водоемы, а при мельничных запрудах устраивали рыбные садки. Морское рыболовство до XIII в. носило преимущественно прибрежный характер, и только позднее за рыбой и морским зверем начали уходить в открытое море. Лишь баски с VII в. плавали с этой целью в океан. К XV в. приморские рыбаки уже освоили субарктические просторы. Рыбная ловля была существенным подспорьем в питании средневекового человека. Она оставалась одним из самых традиционных добывающих промыслов, в течение средних веков это занятие и связанные с ним орудия не претерпели особых изменений. Раздвинулся лишь ареал распространения рыболовства, что содействовало заселению морских побережий.
Лесные промыслы использовались для заготовки дров, получения разного рода сырья, меда, смолокурения, изготовления дегтя. Монастыри держали пасеки, а крестьяне заводили борти в лесу. Существовали селения, все жители которых специализировались на производстве меда и воска, являвшихся ходким товаром. В восточноевропейском экспорте воск занимал второе место сразу за пушниной, а медовые напитки бытовали повсюду.
Охота тоже служила существенным подспорьем в хозяйстве. До нас дошли разнообразные охотничьи орудия тех веков: самострелы, различные луки и стрелы, ловушки и капканы. Позднее к ним добавилось огнестрельное оружие. В лесных зонах охота долго преобладала над скотоводством. Крестьяне восполняли таким путем нехватку мясных продуктов и кожи. Феодалы считали охоту вторым после войны наиболее достойным занятием для знатного человека, а также использовали ее для военных тренировок. Наконец, те и другие стремились добыть пушнину. В результате экологическое равновесие заметно нарушилось. В начале средних веков Западная Европа и Балканы изобиловали всевозможными зверями и птицами, к исходу XV в. число их заметно уменьшилось. Лишь в Восточной Европе несколько дольше сохранялась первоначальная фауна. Имелись группы населения, у которых рыболовство и охота долго оставались ведущими занятиями. В одних случаях это было связано с особенностями природной среды, как у обитателей Скандинавии, Балеарских, Оркнейских и Шетландских островов, побережий Балтийского, Северного, Белого морей или у жителей лесов Северо-Восточной Европы; в других обусловливалось сравнительно поздним переходом к земледелию либо скотоводству как основному способу пропитания. Хотя в целом труд охотников и рыболовов был направлен на удовлетворение собственных потребностей, он способствовал и развитию рыночных связей, в частности торговле пушниной.
ПРОГРЕСС ТЕХНИКИ
После падения античного мира имели место огрубление орудий труда и упрощение изделий, связанные с общей варваризацией европейского общества, частичный разрыв с античной культурой (исключением была Византия). Перенимая опыт у греков и римлян, варвары обычно видоизменяли орудия труда применительно к своим потребностям. При этом в каждой отрасли производства техника и приемы труда развивались сугубо эмпирическим путем и очень медленно. И все же до конца I тысячелетия экономический прогресс привел к росту избыточного продукта, что давало возможность крестьянам не только платить оброки, но и осуществлять расширенное воспроизводство. Деревенские ремесленники, трудившиеся в условиях натурального хозяйства, изготовляли сначала штучные изделия на заказ. В ремесле легче, чем в сельском хозяйстве, менять привычные трудовые навыки и совершенствовать орудия труда. Лишь после появления городов как центров ремесла и торговли темпы развития деревни возросли.
В VI—VII вв. степень упадка хозяйства на разных территориях была различной. В отдельных местах античная культура сохранялась почти нетронутой, другие же регионы оказались в состоянии экономической деградации. Успехи, достигнутые в одном месте, доходили до иных районов с запозданием либо не доходили вообще. Поэтому технические новшества десятки раз появлялись и опять исчезали, не став общим достоянием. К тому же достаточно было простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами и потребностями до необходимости начинать все сначала. Больше элементов античной культуры уцелело в I тысячелетии в Византии и Италии, меньше — в прочих прежних римских провинциях; еще меньше — в варварских областях. Вне Средиземноморья в районах, познавших вторжения варваров, сначала наблюдался упадок техники. На смену разнообразным формам античной гончарной керамики пришел очаговый или печной толстостенный лепной горшок. Вместо прежних крупных металлургических и металлообрабатывающих центров в Южной, Центральной и Западной Европе теперь встречались лишь одиночные кузнечные горны. В районах, через которые неоднократно проходили кочевники, заметны культурные напластования от разных столетий, а между ними — разрывы. Напротив, там, где оседлость не нарушалась резкими нашествиями извне, прогресс был более плавным. Воспринимая достижения завоеванных народов, варвары тоже привнесли в материальную культуру ряд новых элементов, включая формы погребений, одежды, ювелирных украшений, гончарного дела.
Важнейшую роль играли добыча и обработка металлов. По всей Европе, особенно в лесной зоне, залегает на глубине до 3 м. много легкодоступных, хотя и бедных, озерных, болотных и луговых железных руд. Кроме того, имелись крупные месторождения богатых руд (Средняя Швеция, Центральная Англия, Лотарингия, Северная Испания и пр.). Если эти руды не выходили на поверхность, то закладывались поисковые шурфы. В озерах с плотов просматривали и царапали дно, в болотах снимали дерн над рудным гнездом. Максимальная глубина шахт XV в. достигала 500 м. В местах с разбросанными рудными гнездами возникали шахтные поля, изрытые ямами. При добыче руды применяли также грубые молоты, кирки, зубила, буравы, для водоотлива — поршневые насосы, твердую руду разъедали кислотными составами, крупные куски доставляли наверх малыми кранами, шахтные каналы уплотняли трамбовками. Горные промыслы велись обычно паевыми товариществами, созданными рудокопами и послужившими позднее базой образования ранних капиталистических мануфактур.
Сначала руду использовали для плавки в естественном виде. Постепенно усовершенствовался процесс обогащения руды для получения металлического концентрата. После V в. почти утратилось римское умение использовать муфель — огнеупорную коробку для плавки. Обычно пользовались горном — переносной печью, в которую закладывали руду вперемежку с древесным углем (в лесу) или с костями диких животных (в степи), разводили пламя и нагнетали мехами сырой воздух. Так осуществлялся сыродутный процесс. Потом ломали горн (всякий раз его строили заново) и находили на дне поверх камней железную крицу. Даже в самой богатой руде шлак составлял не менее трети ее массы. Первые попытки применить при плавке каменный уголь фиксируются источниками с IX в. для Англии, с X — для Германии, с XI — для Франции, а широко применять его стали только с XIII века. Его добычу тоже вели шахтным способом.
С XII в. строят домницы — укрупненные бочкообразные горны трехметровой высоты из глиняных кирпичей. Воздух в них вдувался мехами с помощью водяного насоса. При этом температура в верхней части сооружения понижалась, в нижней — повышалась, благодаря чему шло восстановление металла еще до образования шлака; потери железа уменьшились, и оно лучше насыщалось углеродом, превращаясь в сталь. Остававшиеся ранее от сверхнасыщенного железа грязно-серые «чушки» не выбрасывали, а переплавляли крицу при более высокой температуре в отдельном горне, получая сварное, улучшенное железо. Так сложилась основа современной двуступенчатой черной металлургии — доменный процесс с кричным переделом. Уже с XIV в. повсюду в Европе стали изготовлять предметы из чугуна. Одновременно возникли огромные плющильные молоты для ковки. Следующий важный шаг состоял в превращении домницы в домну — печь пятиметровой высоты, позволявшую получать ежесуточно до 1,5 т чугуна. Первая домна появилась в Лотарингии. Всего с VI до XV в. европейцы выплавили примерно 120 млн. т. железа, чугуна и стали. В XV в. в Англии построили прокатный стан. Развивалось и литейное дело. Первоначально разливали горячий металл глиняными ковшами в каменные формы для мелких вещиц, а для обработки крупных кусков его лили ковшами в земляные формы и давали застыть. Тонким искусством являлось литье по восковой модели.
В процессе металлообработки средневековое железо как исходный материал было представлено чугуном, сталью и собственно железом. Прочную сталь вырабатывали отдельными кусками: обломки железа клали с древесным углем и костями в герметичный глиняный сосуд и прогревали до 1000°, потом закаливали охлаждением и отпускали кипячением. У арабов переняли технологию производства дамасской стали: отковывая, брусок из сплетенных в жгут и сваренных стальных полосок, накладывали узорчатые пластины на железную сердцевину и наваривали стальное лезвие. Еще до XII в. применяли кузнечную сварку, горновую пайку, горячую ковку, термическую обработку, покрытие медью, художественную ковку, инкрустацию. К XV в. мастера умели делать вытяжку, осадку, высадку, изгибание, закрутку, рубку и прошивку металла; штамповку осуществляли горячую и холодную, в деревянных, каменных и металлических штампах. Возникли крупные металлообрабатывающие центры в Западной Германии, Англии, Испании. Их продукция расходилась далеко за пределы этих стран. Там работали десятки домен и кузнечных станов, производилось не менее 50 видов типовых изделий, использовался металлический инвентарь не менее 150 различных наименований.
Цветные металлы шли на изготовление монет, украшений, колоколов, деталей оружия. Ископаемое серебро в Восточной Европе отсутствует. Основные месторождения находились на Западе, а «серебряной кладовой» Европы считалась преимущественно Германия. Добыча серебра была чрезвычайно трудоемкой. Обычно полиметаллическую руду плавили на кострах. Свинец и олово оседали в золе, оставалось чистое серебро. Одна лишь чешская Кутна Гора давала ежегодно 4 т. серебра. Совершенными плавильщиками цветных металлов считали мастеров из шведской Далекарлии, и таких умельцев любой народности именовали ходячим прозвищем Далекарл, равно как хороших горняков — Саксонец. Золотые жилы выламывали в кварце, зерна выбивали из гранита, пылинки выскребали из песка, золотой песок мыли на реках. Восточная Европа местного золота в требуемых масштабах не имела и использовала привозное. К XV в. в Западной Европе ежегодно добывали до 170 кг. золота, а «золотой кладовой» континента считалась Чехия. Медь в Восточной Европе имелась в низовьях Сев. Донца. С конца XV в. ее добывали и на р. Цильма (приток Печоры), а ранее привозили издалека. В Западной Европе медь встречалась, помимо отдельных богатых месторождений, вместе с серебром, свинцом, цинком, сурьмой, особенно в шведском Фалуне и тюрингском Мансфельде. В середине I тысячелетия медь стоила дорого и использовалась в крупных размерах лишь для литья колоколов. Подлинное возрождение испытало медное дело в XIV в., когда начали производить массовые серии медных вещей благодаря успехам металлургии при получении сплавов меди с оловом (бронза, издавна самый употребительный сплав), цинком (латунь) и др. Свинец добывали возле английского селения Уэрксуэрт, олово — в Бретани и Корнуэлле, сурьму вместе с серой — на Сицилии, ртуть — в испанской Альмадене и балканской Крайне.