Глава VIII ДРЕВНЕРУССКОЕ ГОСУДАРСТВО

Глава VIII

ДРЕВНЕРУССКОЕ ГОСУДАРСТВО

ОБРАЗОВАНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Одним из самых больших государств раннесредневековой Европы было Древнерусское государство, или Киевская Русь. Возникшее на просторах Восточной Европы в результате объединения ряда восточнославянских княжеств и племенных союзов в IX в., это государство существовало как единое политическое целое на протяжении двух с половиной веков, играя огромную роль не только в Восточной Европе, но в истории Европы в целом, являясь связующим звеном между странами Европы и Востока.

В отличие от империи Карла Великого, распавшейся уже после смерти его сына Людовика Благочестивого, Киевская Русь как политическое целое оказалась более долговечной, хотя, разумеется, и Древняя Русь, как всякое раннефеодальное государство, в ходе феодализации развивалась в направлении феодальной раздробленности. Одной из причин долговечности Древнерусского государства являлось то, что ядром его были главным образом восточнославянские земли. Хотя в его состав входили и другие этносы, оно было более стабильным, нежели империя Каролингов, где ни один народ не составлял большинства.

О Киевской Руси существует огромная историография. Одна из сложных и до сих пор не решенных проблем — происхождение славян, история их расселения, разделения на восточных, западных и южных, которые, в свою очередь, заложили основу современных славянских народов.

Славяне становятся значительной политической силой с конца V в., когда Византия сталкивается с ними на дунайской границе и когда славяне вместе со степными племенами, прорвав оборонительную линию греков по Дунаю, хлынули на Балканы. Сливаясь с более древним фракийским, иллирийским и иным населением этих мест, передав этим народам свой язык, славяне положили начало образованию южнославянских народов. Византийские источники, к сожалению, почти не дают известий о славянских областях Восточной Европы. Но общий комплекс письменных, археологических и лингвистических данных позволяет утверждать, что в VI—VII вв. славяне продвигались не только на юг, но и на восток, заложив основы племенных восточнославянских объединений. Уже византийские авторы VI в. делили славян на три группы: антов, венедов и склавинов. Можно полагать, что Антский племенной союз был преимущественно славянским, хотя включал и ряд неславянских племен юга Восточной Европы, позднее частично ассимилированных славянами. После VI в. само имя антов исчезает из источников.

Процесс разделения славян (или, правильнее, праславян) на восточных, западных и южных был длительным и завершился только к VIII в. К сожалению, в разноязычных источниках о Восточной Европе VI—VIII вв. сведений о славянах меньше, чем, скажем, о тюрках или аварах. Это объясняется опять-таки спецификой византийских источников (а они здесь доминируют), фиксировавших прежде всего события, связанные с внешней политикой империи. Ромейским императорам приходилось иметь дело с недолговечными, особенно опасными для империи объединениями кочевников (гунны, авары, болгары и др.), которые при своих передвижениях на юг и запад, к Дунаю и Карпатам, неизбежно вступали в военные конфликты с Византией. Постоянные, но не столь остроконфликтные соприкосновения с пограничным славянским миром привлекали меньшее внимание византийских авторов.

Между тем к северу от Дуная в лесостепной и лесной зоне Восточной Европы консолидировались восточнославянские племена, племенные объединения, формировались зачатки государственности.

Восточные славяне не просто пришельцы на эту территорию, как порой принято думать. Двигаясь на восток, славянские племена претерпевали в принципе ту же эволюцию, что и на Балканах, ассимилировали более старое разноплеменное население территорий современных Украины, Белоруссии и России (балтское, иранское, затем финно-угорское и, возможно, частично фракийское и иное). Наиболее важную роль в процессе юго-восточной колонизации славян играл, по-видимому, их синтез со скифами, сарматами и др. народами преимущественно иранского происхождения, которые в течение предшествовавших не менее полутора тысяч лет были главными обитателями степного и частично лесостепного юга. Накануне страшного гуннского нашествия IV—V вв. на территории современной Украины и смежных областей существовала Черняховская культура, носители которой достигли больших успехов в хозяйстве и по крайней мере находились на пороге государственности. Ныне доказано, что среди создателей Черняховской культуры было несколько этнических групп, в том числе, вероятно, и праславяне (на северо-западе). Но главную роль, по-видимому, играло здесь ираноязычное население, потомки скифов и сарматов, в значительной мере уже перешедших к земледелию.

Гунны уничтожили черняховскую культуру, но какая-то часть населения уцелела и позже слилась со славянами. Вероятно, именно от нее у юго-восточных славянских племен (полян, северян) сохранились реликты иранской лексики, а также иранские по происхождению и названиям божества восточнославянского языческого пантеона (Хоре, Симаргл, Вий и другие).

К сожалению, письменные источники, лингвистические и археологические данные почти ничего не говорят о конкретном ходе славянского продвижения на восток, не дают его хронологии. Некоторые восточные известия позволяют локализовать славян в VIII в. где-то на Дону (пли на Северском Донце).

Картина расселения восточнославянских племен накануне образования Древнерусского государства до сих пор воссоздается преимущественно по данным древнерусских летописей, хотя записаны эти данные не ранее XI в., когда сами племена или племенные союзы уже исчезли, слившись в единую древнерусскую народность. Правда, «Повесть временных лет» знает не только племена, реально относимые к IX—X вв., но и ряд восточнославянских племен, некогда известных, но затем оттесненных кочевниками или даже исчезнувших (уличи, тиверцы). Кроме этих «племен», летопись называет волынян (дулебов), белых хорватов, полян, северян, дреговичей, древлян, радимичей, кривичей, вятичей и славян ильменских. Дополнить этот список трудно.

Чрезвычайно сложен и до конца не решен, несмотря на огромную литературу, вопрос о происхождении термина Русь. Ряд ученых доказывали исконно южную его этимологию, однако более убедительна теория северного происхождения этого термина.

Основная проблема, разумеется, не в происхождении того или иного термина. Уже более двух столетий идет борьба между норманистами и антинорманистами. Старая, «классическая» норманистика сводилась к тому, что государственность и вообще цивилизация были принесены восточным славянам, племенам, по мнению норманистов, диким и неспособным к самостоятельному развитию, «культуртрегерами»-скандинавами. В подтверждение этого развивались теории о широкой скандинавской колонизации в Восточной Европе, сыгравшей доминирующую роль в складывании древнерусской государственности. В нашем столетеи ряд историков и лингвистов, стоявших на позициях пантюркизма, наоборот, преувеличивали роль тюркских народов, хотя, разумеется, отрицать, например, историческое значение Хазарского государства, оснований нет.

Советские ученые заново проанализировали все виды источников и доказали, что Древнерусское государство возникло на основе прежде всего внутреннего развития восточнославянского мира как результат определенных и закономерных социальных и хозяйственных сдвигов в ходе генезиса классового общества.

Известные внешние влияния, разумеется, имели место, но решающей роли в складывании древнерусской государственности они не играли. Более того, советские скандинависты показали, что классовое общество и государство в Швеции и Норвегии сложилось позже, чем на Руси, а потому никак не могли повлиять на формирование Киевского государства. Разумеется, скандинавы (викинги или варяги) в Восточной Европе были. Вероятно, некоторые из них, вступая в соглашение с местной славянской знатью, захватывали власть в отдельных восточнославянских землях. Но, становясь славянскими князьями, они оказывались в теснейшей связи с местной знатью и отражали ее интересы, а сами быстро теряли свой этнический облик, язык, ославянивались.

В период, предшествующий образованию у восточных славян классов и государства, их племена, расселяясь на обширной территории Восточной Европы, оседали в местах, различавшихся по географическим условиям. Можно наметить две главные зоны их расселения. Во-первых, лесостепной (а частично в известное время и пограничный степной) юг. Во-вторых, лесистые и болотистые зоны современных Северо-Западной Украины, Белоруссии и прилегающих районов. Северо-западные территории Украины и часть Белоруссии являлись древнейшим районом обитания славян. Основным занятием восточных славян в I тысячелетии нашей эры было земледелие, более развитое на юге, где имелась очень древняя традиция обработки земли, восходящая еще к античным временам. В более северных областях условия для земледелия были хуже, а на самом севере население никогда не могло себя обеспечить собственным хлебом и зависело в этом отношении от других русских земель. Стабильная оседлость и господство земледельческого хозяйства вызвали к жизни у восточных славян земледельческую общину (на севере «мир», на юге «вервь»), которая надолго стала основной первичной организацией восточнославянского общества. Эта община не была неизменна и, очевидно, имела конкретные особенности в отдельных восточнославянских землях. Известная совокупность таких общин составляла «землю», в которой уже стала обособляться государственная власть, в ее функции входило улаживание общинных вопросов, а также оборона от соседей — на севере от набегов скандинавских дружин, на юге от разного рода кочевников. О последних для VIII—IX вв. есть довольно подробные известия восточных авторов и русской летописи.

Имеются некоторые данные о том, как конкретно формировались местные восточнославянские княжества. В древнерусских летописях применительно к IX—X вв. говорится о племенных княжествах, о местных князьях. Возможно, появились они раньше. Для Киева, например, существует сказание о Кие, легендарном основателе города. Известны местные князья у древлян, дреговичей, нолочан. Таким образом, уже в IX в. у восточных славян было несколько княжеств. Их точная территория, а также политический статус нам неизвестны.

Будучи сравнительно небольшими политическими объединениями, эти княжества часто не ладили друг с другом. Подвергались они и внешним нападениям: на севере в VIII—IX вв. набегам норманнов, на юге — аваров. Восточные источники сообщают о войнах с кочевыми мадьярскими племенами, которые около 30-х годов IX в. временно обосновались в южных степях (Ателькузу) между Днепром и Днестром. Наконец, восточным славянам приходилось иметь дело с крупнейшим в VII—IX вв. аполитическим объединением Восточной Европы Хазарским каганатом. Правда, эта держава с середины VIII в. стала терять свою силу. В связи с этим византийцы, до того противники хазар, в 837 г. построили по просьбе последних крепость Саркел (Белую Вежу) на Дону. В то же время русская летопись сообщает, что хазарам подчинялись некоторые восточнославянские племена, в том числе и самое сильное — поляне.

Внешняя опасность, таким образом, была одной из причин (хотя и не главной), способствовавших объединению восточнославянских племен и княжеств в единое государство. Процесс этот был длительным и можно определить лишь его отдельные, преимущественно последние, этапы. Наиболее крупными восточнославянскими объединениями IX в, были киевское и новгородское. Кроме легенды о Кие и его братьях, а также указаний на подчинение полян хазарам, в нашем распоряжении практически нет фактов о киевской истории до слияния этого центра с другим, расположенным в земле ильменских славян. Поздняя традиция указывает в качестве центра последних Новгород, но в IX в, этого города еще не было, зато само название позволяет утверждать, что там был какой-то другой, более старый центр. Очевидно, именно о нем говорят арабские источники, именуя его Славией, Во всяком случае, первоначально процесс объединения восточнославянских центров происходил при ведущей роли этих двух местных объединений. Поздняя летописная традиция отдает в одних случаях предпочтение Киеву, в других — Новгороду. Вероятно, это результат возникшего позже (в XII в.) соперничества между киевскими и новгородскими летописаниями.

Эрудированный арабский историк и географ IX в. ал-Йакуби, описывая восстание кавказского племени санаров (цанаров) против арабских властей в 50-х годах IX в., отмечал, что восставшие горцы обратились за помощью к трем государям: хазарскому кагану, византийскому императору и некоему «сахиб ас-сакалиба». В последнем есть определенные основания видеть киевского князя.

Согласно древнерусским летописям, инициатором объединения южно-русских и северорусских земель был новгородский князь Олег, который, спустившись по Днепру, овладел Киевом, убил княживших там Аскольда и Дира и остался в Киеве, сделав его центром своей державы. Объединение восточнославянских земель в процессе классообразования и зарождения государственности заняло в целом более столетия. Первоначальное же ядро Древнерусской державы складывалось вдоль одной из крупнейших торговых артерий Восточной Европы, именуемой «путем из варяг в греки». Он шел через землю ильменских славян и затем по Днепру через Смоленск, Киев и некоторые другие торговые центры, ставшие уже в IX (или X) в. городами, и связывал Балтику с Черным морем и Византией. Существовал и другой важный торговый путь из Балтики в страны Востока — по Волге и Каспию. Он отмечен восточными источниками, а также многочисленными находками кладов арабских дирхемов (серебряных монет), большая часть которых обнаруживается как раз в северных областях.

Древнерусские купцы хорошо знали этот путь. В 921—922 гг. в Булгаре на Волге их видел арабский путешественник Ибн Фадлан. Из более ранних арабских источников известен и другой путь, скорее всего из южных восточнославянских земель через хазарские владения на Северном Кавказе и переволоку на Волгу. Можно полагать, что в IX в. он был не менее важен, чем волжский. Путь по Волге, однако, проходил через места расселения разных поволжских народов, а также через земли Хазарского государства, через булгар. А вот «путь из варяг в греки» пролегал главным образом по восточнославянской территории и подчинение его киевскому князю было жизненной необходимостью в условиях, когда господствующий класс Руси только формировался. Ведь одним из источников его существования были военные походы против соседей и торговля с ними. Роль последней на раннем этапе существования Древнерусского государства, разумеется, нельзя преувеличивать, но ею нельзя и пренебрегать, тем более что раннеклассовые общества вообще были непрочны из-за слабости экономических связей.

КИЕВСКАЯ РУСЬ В Х — 20-х ГОДАХ XII В.

Историю Древнерусского государства можно разделить на три периода. Первый из них — это время довольно длительного «собирания» восточно-славянских земель. Он растянулся с 80-х годов IX в. почти до конца X, когда при Владимире I были окончательно присоединены радимичи и вятичи, а также Червонная Русь. Второй период — это время существования единого или относительно единого Киевского раннефеодального государства, приблизительно со времени Владимира I до 20-х годов XII в., когда оно окончательно распалось на независимые княжества. И, наконец, третий период — господство феодальной раздробленности — от 20-х годов XII в. до монгольских нашествий 30—40-х годов XIII в., соответствующий начальному этапу развитого феодализма.

После завершения дискуссий конца 20-х — начала 30-х годов в отечественной науке победила точка зрения Б.Д. Грекова, согласно которой отрицалось наличие у восточных славян рабовладельческой формации, время Киевской Руси считалось периодом генезиса феодализма. Эта точка зрения и теперь преобладает. Однако в наши дни ряд исследователей обратили внимание на необходимость изучения роли рабства в Древнерусском государстве, по крайней мере как уклада; с другой стороны, в отдельных работах без достаточных оснований даже утверждается, что Киевская Русь, по крайней мере на ранних этапах своего развития, была рабовладельческим обществом. Наконец, в трудах И.Я. Фроянова вообще отрицается классовый характер общества Киевской Руси, которое приравнивается к племенным объединениям типа военной демократии, что весьма спорно.

С точки зрения большинства советских историков, Древнерусское государство на первом этапе его развития можно рассматривать как типично раннеклассовое. По-видимому, основная часть населения состояла из свободных земледельцев, и каждая земля представляла систему сельских общин, которые, однако, все больше попадали под суверенитет складывающегося государства, постепенно втягиваясь в зависимость раннефеодального типа. Существовали и рабы (челядь, холопы). Из иностранных, особенно восточных, источников мы знаем, что из стран Восточной Европы, в том числе из славянских, в IX—X вв. вывозилось большое число рабов. При этом продавались они и в страны более экономически развитые, где их могли использовать в домашнем хозяйстве, в войске (в Багдадском и Кордовском халифатах) и т.д. Уже это показывает, что у самих восточных славян рабство не достигло большого развития. Во всяком случае, у нас нет данных о сколько-нибудь активном использовании рабского труда на Руси в сельскохозяйственном производстве, что опровергает теорию о рабовладельческом характере Древнерусского государства. В IX — первой половине X в. это было государственное объединение, непрерывно расширявшееся прежде всего за счет присоединения славянских, а позже и других земель. В одних случаях речь шла об утверждении власти Киева в землях, где некоторое время оставались и свои князья, ставшие зависимыми от Киева (например, у древлян). В других случаях славянские территории отторгались у соседних государств (например, страна вятичей у хазар).

Во главе Киевского государства стоял князь, который именовался Великим, поскольку на местах существовали и другие зависимые от него князья. Киевский князь уже в IX в., желая подчеркнуть свою силу и значение в пределах Восточной Европы, а также независимость Киева, принял тюркский титул хакана (кагана) (соответствующий европейскому титулу императора), подчеркивая этим свое равенство с ранее доминировавшим в Восточной Европе хазарским каганом.

Великий князь не был, однако, самодержцем в буквальном смысле слова. Он управлял от имени своих ближайших родственников и ближайшего окружения — крупного боярства, формировавшегося из верхушки княжеской дружины и знати города Киева. Эта дружина состояла из очень разноплеменного люда: там были (судя по именам, перечисленным в договорах Олега и Игоря с греками) скандинавы, иранцы, тюрки, балты. Скорее всего, речь должна идти о дружинной верхушке. Именно она вместе с местной знатью, прежде всего киевской, стала основой класса феодалов в Киевской Руси.

Для первого периода истории Киевской Руси о таком классе говорить, по-видимому, еще рано. В этот период основной опорой киевского князя была дружина. Материальной основой ее существования в IX — первой половине X в. были, с одной стороны, военные походы и связанные с ними грабежи и торговля, с другой — так называемое «полюдье». Известия о нем содержатся в «Повести временных лет», у Константина Багрянородного и у восточных авторов (Ибн Руста и др.).

Судя по этим данным, полюдье представляло регулярный, упорядоченный (очевидно, обычным правом и конкретными договорами) сбор дани в пользу княжеской дружины или дружины его приближенных. Собиралась эта дань натурой (мехами, медом, воском, рабами и т.д.) и потом сбывалась во время походов в чужие страны. Перед нами очень архаичная форма даннических отношений, свойственная самым ранним этапам существования государства. Не случайно полюдье, по-видимому, исчезает, по крайней мере для центральных земель, в середине X в., когда оно заменяется ранними формами налога.

Великому князю русскому подчинялись другие князья, до середины X в., очевидно, — местные владетели, признавшие власть Киева. Впрочем, так было далеко не всюду. Новгород в X в., вероятно, был уделом наследника великого князя — там сидел, например, Святослав, сын Игоря. Это определялось, очевидно, особой ролью Новгородской земли как второй по значению области Древнерусского государства. Великокняжеская власть вела борьбу с местным сепаратизмом, стремясь ликвидировать локальные княжества. Как эта борьба конкретно протекала, мы знаем лишь в отдельных случаях. Наиболее известен пример с древлянами, о которых в летописи много данных из-за убийства там князя Игоря и мести древлянам его жены княгини Ольги.

О древнерусском праве и судопроизводстве ранней поры данных немного. «Повесть временных лет» упоминает «Закон русский», который, скорее всего, подразумевает для X в. обычное право полян, которым руководствовались великие князья и их дружина.

Больше всего в нашем распоряжении сведений о внешней политике Древней Руси, которая имела две основные цели. Первая — объединение под властью Киева всех восточнославянских земель. Вторая — далекие заморские походы киевских князей. Но Древняя Русь — государство, хотя и находившееся на раннем этапе своего развития, уже испытывало необходимость контактов с другими странами и активно участвовало в международных отношениях и дипломатии той поры, которые, разумеется, в раннее средневековье носили еще относительно локальный характер, и сама их сущность, формы дипломатических связей были совсем иными, чем в новое время.

Для периода IX — 70-х годов X в. можно указать два основных направления древнерусской внешней политики. Первое — Византия, второе — Восток, прежде всего Хазарский каганат, затем — ряд стран Передней Азии, куда русы по разным причинам совершали в IX—X вв. свои походы. При этом нельзя не отметить, что если о русско-византийских отношениях имеется информация от обеих участвовавших сторон, то русско-восточные связи почти исключительно освещаются восточными источниками. Дело, очевидно, в том, что русские летописцы XI—XII вв. — монахи-христиане — стремились осветить особенно подробно связи с христианской Византией.

Ранние походы русов на Византию 60-х годов IX в. по сути дела только упоминаются источниками (византийскими и русскими). Первые рассматривали их как набеги сильных и опасных варваров; по русским летописям, эти походы совершили киевские князья Аскольд и Дир.

Гораздо более основательная информация имеется о походах Олега, завершившихся договорами 907 и 911 гг. В составе древнейшей русской летописи дошли договоры Олега с греками.

Из них и прочего летописного текста мы знаем, что походы были для киевского князя удачны и договоры предусматривали ряд льгот и привилегий для русских купцов в Константинополе. Следовательно, одной из целей этих походов было обеспечение выгодных условий для русских торговцев в Византии. Но походы эти имели и чисто политический смысл. Вслед за походами Олега на Константинополь русские дружины появляются и на Каспийском море. Первый поход русов в этом направлении, датированный 60—80-ми годами IX в., упоминается в одном позднем (начала XIII в.) персидском источнике. Но есть некоторые основания сомневаться в реальности этого похода. А вот поход 909 г. подробно описан несколькими восточными авторами, в том числе одним современником — ал-Масуди (ум. 956 г.). Если принять эту дату похода (909 г.), то получается, что он имел место вскоре после похода 907 г. на Византию. Это дает основания предположить, что поход был как-то связан с русско-византийскими отношениями, а также с восточной политикой империи, которая находилась во враждебных отношениях с Арабским халифатом и его вассалами в Прикаспии. Но пройти на Каспий русские дружины могли только через владения Хазарии, которая в ту пору, хотя уже и клонилась к упадку, но все еще держала под своим контролем Великий Волжский путь.

Поход русских дружин на Каспий закончился неудачей. Хазарский каган сначала разрешил русским пройти через Атиль на Каспий, а затем позволил своей мусульманской гвардии устроить возвращавшимся с большими потерями русским дружинам засаду в устье Волги. Но поход уже ясно показал слабость центральной власти в Хазарии.

Восточная политика Древней Руси имела в определенном смысле большее значение, чем походы на Византию, так как имела целью окончательное освобождение ряда восточнославянских земель, в частности земли вятичей, от хазарской зависимости, в которой они находились до 60-х годов X в. В последние годы своего правления киевский князь Игорь снова совершил поход на Византию (941 г.), хотя Русь находилась с ней в союзе.

Арабские и армянские источники отмечают совершенный через четыре года поход русских дружин в Закавказье, завершившийся взятием крупнейшего закавказского города Бердаа и попыткой проникнуть на юг в сторону озера Урмия. Исследователи находят и тут связь с русско-византийским договором князя Игоря. На сей раз, очевидно, согласие ослабленного хазарского кагана на проход к Каспию не было необходимым.

Жена и наследница Игоря княгиня Ольга все время поддерживала дружественные отношения с Византией. Это проявилось не только в принятии Ольгой христианства и в поездке княгини в Константинополь, но и в наличии там постоянных русских воинских контингентов, которые сражались вместе с византийскими войсками против арабов.

Возможно, этот разрыв с политикой предшественников привел к тому, что сын Игоря и Ольги Святослав в конечном счете отстранил мать от власти и стал у руля правления. Внешняя политика Святослава была направлена, с одной стороны, на юг — против Болгарии и Византии, с другой — на восток, против хазар. Вначале киевский князь выступал как союзник империи на Балканах против болгар, но затем вступил с Византией в конфликт, который закончился его поражением и гибелью при возвращении на Русь от рук печенегов. Иными были результаты его восточной политики. В итоге походов (предположительно двух) Святослав не только освободил от хазарской зависимости вятичей, но и разгромил Хазарский каганат и уничтожил его как государство. Русь стала теперь главной политической силой в Восточной Европе.

К сожалению, сохранилось мало данных о социальной политике времен Ольги и Святослава. А между тем, очевидно, в эту пору на Руси происходили серьезные изменения. Прежде всего исчезает полюдье как основной источник внутренних доходов киевских князей и их дружины. Согласно «Повести временных лет», Ольга упорядочила и регламентировала сбор дани, создав на местах княжеские опорные пункты, «уставляющи уставы и уроки… места и погосты».

После смерти Святослава между его сыновьями началась борьба за верховную власть. Здесь мы сталкиваемся с фактом, ранее неизвестным на Руси: разделом государства между сыновьями Великого князя. Владимир I получил Новгород и, опираясь на новгородцев и варягов, затем победил своих братьев и стал Великим князем в Киеве.

Его внутренняя и внешняя политика отличалась от отцовской. Больших войн с соседями он не вел. Военные конфликты с Польшей за Червонную Русь, поход на Корсунь и столкновения с болгарами не идут в сравнение с войнами Святослава. На это были свои причины: восточнославянские земли в основном уже были объединены, политика же дальних походов себя не оправдывала. К тому же и внутри государства назрели определенные изменения, которые надо было закрепить и зафиксировать в законодательном порядке. Важнейшими здесь были религиозные реформы Владимира. Их было две. Первая сводилась к тому, что Владимир отобрал из огромного языческого пантеона Древней Руси несколько главных божеств, среди которых выделялись Перун, покровитель княжеской дружины, а также божества южных восточнославянских областей. Эта реформа, однако, оказалась недостаточной, поскольку для раннефеодального государства, каким было тогда Киевское, требовалось уже утверждение полностью монотеистической религии, лучше всего освящавшей власть великого князя. Таких религий в Киеве знали три: христианство, ислам, иудаизм. Известная легенда «об испытании вер» киевским князем, возможно, имеет какую-то реальную основу, хотя у Владимира не было никаких намерений принять иудаизм, в ту пору не господствовавший ни в одном государстве. Можно полагать, что относительно ислама дело обстояло сложнее. Очевидно, усиление Византии в это время сделало христианство наиболее предпочтительным. Князь и его дружина приняли христианство в 988 г. Новая религия отвечала интересам феодализировавшейся знати и дружинников, а также потребностям социального строя, который утверждался в качестве господствующего в Древней Руси. Принятие христианства из Византии не привело к политическому и даже в полной мере религиозному подчинению ей Руси. Правда, епископы, а затем митрополиты, как правило, до XIII в. были греками, однако они полностью зависели от киевского князя. Приняв христианство, Владимир добился брака с сестрой византийских императоров Анной, что было свидетельством высокого международного престижа Древней Руси.

Утверждение христианства на Руси в качестве государственной религии оказало большое влияние на разные сферы общественной и духовной жизни страны. Ускорилось изживание местных, племенных различий в отдельных областях Руси и формирование древнерусской народности с единым языком, культурой, этническим самосознанием. Ликвидация местных языческих культов также способствовала дальнейшей этнической консолидации, хотя различия в этой сфере продолжали сохраняться и обнаружили себя позже, когда в период феодальной раздробленности, усугубленной татаро-монгольским нашествием, отдельные части Руси обособились друг от друга или попали под власть иноземных завоевателей.

Утверждение монотеистической религии способствовало укреплению великокняжеской власти, ликвидации «дофеодальной раздробленности», присущей Руси вплоть до конца X в., когда в ряде восточнославянских земель существовали собственные князья под эгидой Киева.

Несомненны определенные положительные последствия христианизации и в сфере социально-экономической. После возникновения церковной земельной собственности, сменившей первоначальную десятину, появилась и частная (боярская) земельная собственность. Распространение на Руси норм византийского права также стимулировало формирование феодальных отношений, поляризацию отдельных социальных групп, слоев и т.д.

С принятием христианства на Руси возникла и литература. Славянская письменность появилась в Киеве и других русских центрах раньше, но вплоть до конца X в. широкого распространения она, по-видимому, не получила. И лишь в XI в., главным образом со времени Ярослава Мудрого, возникает древнерусская литература, сначала переводная, а затем оригинальная. И здесь роль христианской церкви была велика. Насколько известно, все ранние древнерусские писатели происходили из церковной среды, тесно связанной с Византией и Болгарией. Древнерусское летописание, возникшее, очевидно, также при Ярославе Мудром, наряду с местными фольклорными и частично документальными источниками опиралось и на византийскую историографию с ее многовековой традицией, восходящей в античной эпохе.

В то же время именно в области культуры с принятием христианства связаны и отдельные негативные моменты. Речь прежде всего должна идти о народном творчестве, восточнославянском эпосе языческой поры. Даже та информация (далеко не полная), которой мы располагаем, позволяет заключить, что устная словесность Древней Руси дохристианского времени была богатой и многообразной. Это подтверждают ее образцы, вошедшие в древнейшие летописные своды. Однако есть основания утверждать, что на практике народная литература была много богаче. И в том, что ее значительная часть утрачена, не попала на пергамент и бумагу, определенная вина церковных кругов, которые, естественно, отрицали языческую культуру и, как могли, боролись с ее проявлениями.

Если самому Владимиру I удалось помешать разделению Русской земли, на которое пошел его отец, то в правление его сыновей эта практика постепенно утверждается. Смерть Владимира I в 1015 г. совпала с очередным кризисом в княжеском роду: Великий князь готовился в это время к походу против своего сына Ярослава, правившего в Новгороде. Дело в том, что Владимир сам вынужден был разделить Киевскую Русь между своим многочисленным потомством, и его сыновья начали междоусобную борьбу еще при жизни отца. После его кончины в течение четырех лет продолжалась усобица, в которой приняли участие Польша (на стороне старшего Владимировича, правившего Киевом Святополка), варяги (поддержавшие по традиции новгородского князя Ярослава), печенеги и другие соседи. Победил Ярослав по прозвищу «Мудрый», в чем, вероятно, немалую роль сыграла поддержка церкви, которая выступила против Святополка, опиравшегося на католическую Польшу. Но Ярославу сначала не удалось на практике управлять всей Русью. Кроме полоцкой земли, отделившейся еще при Владимире, до 1036 г. вне власти Киева оказались восточные (Чернигов, Тмутаракань и др.), где утвердился брат Ярослава Мстислав. Лишь в 1036 г. земли Мстислава, скончавшегося бездетным, были присоединены к Киеву.

Тем не менее говорить о раздробленности Киевской Руси при Ярославе нельзя. Последние восемнадцать лет Ярослав Мудрый властвовал над всей Русью. Он проводил независимую политику в отношении соседей, хотя как осторожный и умный правитель больше действовал не военной силой, но с помощью брачных контактов с правящими домами Европы (Византии, Франции, Германии, Скандинавских стран). Хотя его поход против Византии в 1043 г. окончился неудачей, Ярослав укрепил независимость страны от посягательств империи, в частности назначив митрополитом не грека, как повелось, а русского Иллариона (1051 г.). Этим актом князь поднял престиж и русской церкви, и княжеской власти.

После смерти Ярослава (1054 г.) Русь, хотя формально и сохраняла единство, практически была временно разделена на три части между его сыновьями — Изяславом, Святославом и Всеволодом. Кроме того, в Полоцке правили потомки Изяслава Владимировича. В этом проявились ростки будущей политической раздробленности Руси. Один из Ярославичей — первоначально старший Изяслав — являлся Великим князем, т.е. верховным главой других русских княжеств, которые обязаны были ему подчиняться. Уже в третьей четверти XI в. между братьями началась борьба за киевский стол. Положение осложнялось и внешнеполитическими изменениями. В середине XI в. печенеги были вытеснены из южных степей новыми кочевыми племенами — половцами (кыпчаками или куманами). Огромная Кыпчакская степь простиралась от Алтая до Дуная. Ближайшим к Руси из многих кыпчакских племенных союзов были половцы. Раздел Руси между сыновьями Ярослава изменил ситуацию. Братья не жили дружно, и даже их совместное выступление против половцев в 1068 г. закончилось поражением на реке Альте. Оно привело к народному восстанию в Киеве и к смене великого князя. Отныне половцы стали играть все большую роль в русских делах, и эта роль возрастала с углублением процесса раздробления Киевской Руси.

Остановимся на кардинальных вопросах внутренней истории Древней Руси XI—XII вв., которые, собственно, и объясняют возникновение феодальной раздробленности. Объединение восточнославянских земель под эгидой Киева было закономерным процессом, связанным с зарождением феодальных отношений и возникновением раннефеодального государства. Но государства этого типа, как известно, не отличаются внутренней прочностью. Дальнейшее развитие феодальных отношений, прежде всего крупной феодальной земельной собственности, неизбежно ведет к распаду таких политических объединений. Киевская Русь, хотя и оказалась долговечнее большинства аналогичных государственных объединений, все же была обречена на переход к феодальной раздробленности.

Для этого были экономические, социальные и этнические причины. Начнем с последних. Объединение восточнославянских племен и земель в единое государство привело к постепенному оформлению древнерусской народности и древнерусского литературного языка и культуры. Этот факт имел огромное значение в жизни восточного славянства и в его дальнейших судьбах. Но местные особенности и различия не были полностью преодолены, в том числе в языке, быту и т.д. Изменения в политической истории, имевшие место в XIII—XV вв., способствовали не только оживлению этих местных черт, но и еще большему обособлению отдельных областей Древней Руси, что вкупе с рядом экономических и социальных факторов и привело затем к разделению единой древнерусской народности на великороссов, украинцев, белорусов.

В основе социально-экономических предпосылок развития феодальной раздробленности на Руси лежал процесс феодализации — рост феодальной земельной собственности и складывание классов феодалов и зависимых крестьян. Формирование крупной земельной собственности на Руси в IX—XII вв. шло сложным путем. В IX—X вв. оно происходило путем «окняжения» ранее общенародных общинных земель, которое делало живших там свободных общинников — «людей» — зависимыми от князя «смердами», платившими ему подати (т.е. подвергавшимися государственной эксплуатации). Затем великие князья стали раздавать «окняженные» земли зависевшим от них местным князьям, боярам, монастырям сначала в форме своего рода столов-«кормлений» (права сбора податей с определенной территории), а затем и в виде земельных пожалований. Из тех и других в XI в. формировались уже феодальные вотчины — наследственные земельные владения феодалов, обрабатывавшиеся трудом зависимых крестьян. Хотя точных данных о формах эксплуатации нет, преобладала, видимо, государственная эксплуатация. Существовали и иные группы крестьянского населения: «челядь», «холопы», т.е. рабы; «изгои», оторвавшиеся от своих общин и жившие в чужих; «закупы» — люди, попавшие в долговую кабалу и работавшие в хозяйстве в качестве земледельцев до выплаты ссуды. Появление «изгоев» и «закупов» свидетельствует о наличии расслоения в старой свободной общине и создании категорий крестьян, вынужденных вступать в поземельную зависимость не от государства, а от частных господ.

Параллельно складывались и формы древнерусской феодальной иерархии, характерной для всех стран в периоды феодальной раздробленности. Эти формы во многом отличались от «классических» западноевропейских: в основе вассалитета здесь лежало не столько условное земельное держание, сколько подчинение «младших» князей «старшим» по силе и могуществу, а бояр — великому князю и князьям в каждом княжестве. В XII в. в отдельных княжествах на землю сажается часть дружины и слуг княжеского «двора», составившие основу будущего слоя дворян и «детей боярских», т.е. низшее звено феодальной иерархии. Структура ее оставалась, однако, менее четкой и многоступенчатой, чем в Западной Европе. На этом более высоком уровне феодализации политическая раздробленность Древнерусского государства была закономерной и вела к укреплению его функций в интересах отдельных земель, местных бояр, городов, дворян. Вместе с тем она делала Русь более уязвимой для внешних врагов. Боярство формировалось из верхушки княжеской дружины, в меньшей степени местной знати, и делилось на «столичное» (великокняжеское) и «провинциальное» (областное). Роль боярства была неодинакова в разных древнерусских землях. Наиболее значительна она была в Новгороде, Галицко-Волынской Руси.

В Киевской Руси большую роль играли города, которых к середине XIII в. было около 150. Наиболее значительные древнерусские города XI—XII вв. не уступали западноевропейским, а столица Киев по числу жителей и размерам превосходила большинство из них. В городах процветали ремесла, купечество вело активную торговлю со многими странами Западной Европы и Востока, с Византией. Особенно выделялись Киев и Новгород. Через Киев, а также Чернигов велась сухопутная торговля с немецкими городами Рейнской области и Баварии, Чехии и Польши. Новгород имел обширные морские торговые связи с Северной Европой. Древнерусский город XI—XII вв. представлял собой своеобразный социальный организм. В большинстве городов были некоторые элементы самоуправления, а Новгород и Псков стали самостоятельными городскими республиками. В отличие от Западной Европы, где города в средние века возникали в противовес феодальной вотчине и развивались в борьбе с феодальными сеньорами, русский город всегда сохранял тесную связь с феодалами и их сельскими владениями. Отсюда та большая роль, которую играло в городах, в том числе в Новгороде, боярство, экономическая сила которого черпалась в основном, однако, вне города. Поэтому и в древнерусских республиках типа Новгородской, при всей силе купечества и верхушки ремесленников, главную политическую роль играло боярство, само тесно связанное с торговлей и купеческой верхушкой; фактически оно стояло у власти в городах.

Таким образом, древнерусское общество и государство с конца X — начала XI в. становилось уже раннефеодальным и никак не может рассматриваться как военная демократия.

В зарубежной историографии и по сей день бытует точка зрения о народовластии на Руси, осуществлявшемся вечем — народным собранием. На деле вече, которое генетически действительно восходит к народному собранию древних славян, в XI—XII вв. даже в Новгороде было уже покорным орудием в руках тех же бояр и торгово-ремесленной верхушки древнерусских городов.

Наиболее четкое социальное размежевание оформилось в Киевской земле, в Новгороде, княжестве Черниговском и некоторых других центральных областях. На окраинах же феодальные отношения развивались медленнее. Этим, очевидно, объясняется и то, что в XII в., за исключением Новгорода, старые центры Киевской Руси постепенно приходили в упадок; там особенно интенсивно шло дробление на уделы. Разумеется, надо учитывать и роль половецких набегов, особенно пагубных для Переяславской и Киевской земель. Но в основе ослабления старых центров Древней Руси лежали все-таки внутренние процессы: рост крупного феодального землевладения и ослабление центральной власти. С другой стороны, усиливаются окраинные княжества — Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское, где процесс феодализации шел медленнее, дольше сохранялась центральная власть и лишь позже, к началу XIII в., возобладали тенденции к феодальной раздробленности.

Не случайно в XII — начале XIII в. владимирские и галицко-волынские князья проводили интенсивную политику переселения в свои земли выходцев с юга Руси или пленных (литовцев, половцев). Из этого можно заключить, что основная часть местного населения их княжеств в ту пору еще была свободной и для обработки княжеских «имений» требовались пришлые люди.

Со складыванием феодальных отношений формировалось и русское феодальное право. В дошедшем до нас виде сборник «Русская правда» включает «Правду» Ярослава Мудрого, «Правду» Ярославичей (сыновей Ярослава Мудрого), Устав Владимира Мономаха и другие документы. Из этого видно, что первые записи права на Руси были произведены при Ярославе Мудром, а до этого действовало устное обычное право, о котором упоминают еще документы начала X в. (см. выше). Эти памятники, сложные по содержанию, исходят из норм древнего обычного права, с одной стороны, и из княжеских решений — с другой. «Правда» Ярослава допускает возможность замены кровной мести штрафом («Правда» Ярославичей отменила кровную месть), определяет права различных социальных групп древнерусского общества и прежде всего князя и его дружины, роль которой в XI в. была еще очень велика.

Начальная история русской церкви известна плохо. Точно не установлено, когда на Руси появились митрополиты и кто был первым митрополитом в Киеве. Но уже в первой половине XI в. возникли епископства в важнейших русских городах (Новгороде, Переяславле, Чернигове, Турове и др.). С середины XI в. возникают монастыри, быстро превращавшиеся в феодальных землевладельцев, прежде всего в Киеве и вокруг него. Здесь особо надо отметить Киево-Печерский монастырь, сыгравший большую роль и в развитии русской культуры. В XII в. монастырей на Руси было уже много, и все они становятся крупными землевладельцами.

Внешнее единство Киевской Руси, воплощенное главным образом в Верховной власти киевского князя над всеми прочими князьями, сохранялось еще при сыновьях и внуках Ярослава. Киевский стол стал ареной борьбы между отдельными представителями династии. Необходимость обороны от половецких нашествий, а также решения разных общих вопросов толкали князей на разные способы координации своих действий, в частности на княжеских съездах, где обсуждались общие проблемы Русской земли.

Самым известным из таких съездов был Любечский 1097 г., на котором князья договорились о принципе держания каждым из них своей вотчины, владения отца. В 1103 г. на Долобском съезде было решено совершить большой поход в степь против половцев.