Глава IV ЗАПАДНОЕ И СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В ЭПОХУ АРХАИКИ

Глава IV

ЗАПАДНОЕ И СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В ЭПОХУ АРХАИКИ

Население обширного припонтийского региона в раннем железном веке было крайне пестрым по своему этническому составу. Территорию от Северной Эгеиды до междуречья Дуная и Днестра занимали многочисленные фракийские племена, в степях Северного Причерноморья обитали киммерийцы, которых затем сменили скифы. Эти народности заселяли обширные пространства Юго-Восточной и Восточной Европы, то, по образному выражению Цицерона (О государстве, II, 4, 9), варварское поле, к которому как бы оказались пришиты прибрежные земли греческих колоний.

Фракийцы упоминаются уже в древнейших памятниках греческой литературы — поэмах Гомера. Героический эпос описывает суровость климата страны фракийцев с покрытыми снегом горными вершинами (Илиада, XIV, 227), неукротимый, жестокий нрав рожденных во Фракии богов Борея и особенно Ареса, которому не уступали в жестокости и его сыновья Ареады — мифические фракийские цари Ликург, Диомед и Терей (Илиада, VI, 130; IX, 5; XXI, 390 и след.; Одиссея, VIII, 361). В то же время гомеровские поэмы неоднократно воспевают богатства этой страны, особенно изобилие ее лошадьми (Илиада, X, 434 и след.; 558 и след.; XI, 222; XIII, 4), а также особое пристрастие к музыке обитателей фракийской земли, подарившей миру таких знаменитых певцов, как Тамирис, (Илиада, II, 595 и след.), Орфей и Евмолп.

Время окончательного сложения гомеровского эпоса принято относить к VIII-VII вв., хотя он и вобрал в себя многое от предшествующих «темных веков» и микенской цивилизации. Говорить же о появлении исторически известных фракийцев в Балкано-Дунайском регионе мы можем, видимо, не ранее начала железного века на данной территории, т.е. в IX-VIII вв. Переход к новой исторической эпохе в Юго-Западной Европе связывают с так называемым фракийским гальштаттом (ок. 600-550 гг.), соотносимым с гальштаттом С и конкретно с археологической культурой Басарабь и типологически с нею сходными. Эта культура (по-видимому, местного происхождения) уходит своими корнями в местные же культуры позднебронзового века.

Ее носители представляли собой оседлые племена, занимавшиеся земледелием и скотоводством. Поселения культуры Басарабь известны нескольких типов: открытые поселки, поселения с зольниками, наконец, укрепленные поселения, вокруг которых концентрировались неукрепленные. Основным типом жилищ были наземные легкие сооружения из деревянного каркаса, обмазанного глиной. На раннем этапе этой культуры орудия труда, оружие и украшения изготовлялись в основном из бронзы — железо лишь постепенно отвоевывало себе место в производстве. В погребальном обряде преобладало трупосожжение с бескурганным захоронением в урнах. Со временем появляются подкурганные погребения, для которых характерно вытянутое или скорченное трупоположение, с погребальным инвентарем, представленным бронзовыми и железными предметами украшений и, что особенно показательно, оружием. На фоне рядовых могил выделяются захоронения племенной аристократии с очень богатым погребальным инвентарем, даже с колесницами.

Наличие укрепленных поселений, выделение прослойки воинов и знати — свидетельства того, что племена, оставившие культуру фракийского гальштатта, находились на стадии перехода от первобытнообщинного к раннеклассовому обществу, когда постепенно набирали темпы процессы социальной стратификации — выделение среди рядовых общинников прослойки дружинников, племенной аристократии и вождей.

Античные письменные и нумизматические источники VI-V вв. сообщают нам названия многих фракийских племен и дают некоторое представление об их расселении. На северо-западе Эгеиды обитали бизалты, эдоны, одоманты, меды и сатры. К востоку от них междуречье Неста, Гебра и Тонза населяли бессы, киконы, сапеи и корпилы. Херсонес Фракийский заселяли долонки, выше которых располагались апсинты. Среднее течение Тонза занимало многочисленное племя одрисов, к востоку от которых юго-западное Черноморское побережье населяли асты и тины. Среднее течение Истра (Дуная) и его многочисленных притоков составляло зону обитания трибаллов, а в низовьях его Добруджу заселили кробизы и многолюдное могучее племя гетов, которые, ассимилируя другие фракийские племена, со второй половины VI в. до н.э. постепенно формируют своеобразную гето-дакийскую культуру. Процесс этнической интеграции и складывания племенных конфедераций не менее интенсивно протекал в VI в. и на юге Фракии. Ценнейшим источником здесь служат серебряные монеты, чеканившиеся целым рядом фракийских племен в позднеархаическую и классическую эпохи. С другой стороны, сами эмиссии серебра, призванного обслуживать потребности внутрифракийского рынка, — показатель уровня развития товарно-денежных отношений того времени.

Как южно-, так и северофракийские племена, будучи автохтонами, испытывали заметные культурные и политические влияния со стороны иллирийцев с юго-запада и киммерийцев, а затем скифов с северо-востока. Киммерийская проблема — одна из самых сложных в современной исторической науке, подобно «киммерийскому мраку», которым окружил их страну Гомер в «Одиссее» (XI, 14). Киммерийцы упоминаются многими античными и восточными клинописными источниками, однако наиболее подробные и ценные сведения о них сообщает Геродот.

Известный по этим источникам исторический народ киммерийцев отождествляют с носителями позднесрубной археологической культуры на двух ее заключительных этапах — черногоровском и Новочеркасском (IX — середина VII в.). Это были кочевые, скорее всего, ираноязычные племена, занимавшие широкое пространство степей юга Восточной Европы от Днестро-Дунайского междуречья до берегов Керченского пролива, который по их имени получил название Боспора Киммерийского; именно здесь сохранилось наибольшее число связанных с этим этносом топонимов. Прародиной киммерийцев еще в позднебронзовом веке было Нижнее Поволжье, откуда они на стадии перехода к железу продвинулись в Северное Причерноморье.

Материальная культура киммерийцев известна по кладам бронзовых и железных изделий, а также по впускным и подкурганным захоронениям со скорченным или вытянутым на боку трупоположением. В качестве погребального инвентаря в могилы клали отлитые из бронзы или вырезанные из кости украшения, предметы конской упряжи, а также бронзовое и железное оружие. У киммерийских племен возникают ранние формы искусства: орнаментальные мотивы на украшениях, антропоморфные надгробные стелы с изображением оружия, единичные зооморфные сюжеты. Спиралевидный орнамент костяных лунниц может указывать на распространение солярных культов в религии киммерийцев.

Киммерийцы оказывали культурное воздействие на племена чернолесской культуры украинской Лесостепи, протомеотскую и кобанскую культуру Северного Кавказа, на носителей культуры фракийского гальштатта в современной Молдавии, Румынии и Болгарии. Все эти направления культурного влияния связаны отчасти с мирными контактами, отчасти с военными набегами на соседей, отчасти с переднеазиатскими походами киммерийцев. Согласно сведениям Геродота (IV, 11), вторгшиеся из Азии скифы вынудили киммерийцев оставить северочерноморские степи и вторгнуться в Переднюю Азию. В действительности речь может идти о еще более ранних походах киммерийцев с конца VIII в. до н.э.

В своем продвижении они нападали на Урарту, Ассирию, Каппадокию. Фригию, Мисию, Пафлагонию. Вифинию, Лидию, временами заключая с их правителями союзы. Известны имена их предводителей — царей Теушпы, Лигдамида (Тугдамме) и Шандакшатру. Вопреки сообщению Геродота (IV, 12) о том, что киммерийцы двигались на восток, держась все время побережья Черного моря, можно предположить, что они использовали в разное время несколько как восточных, так и западных путей. Так, разрушительные набеги на ионийские полисы Малой Азии и Лидию в VII в. до н.э. были совершены, скорее всего, через фракийские земли в союзе с племенами треров, эдонов и, возможно, траллов. Эти рейды оставили заметные следы киммерийского влияния в материальной культуре Фракии. Память о киммерийских походах запечатлелась в малоазийской антропонимии и в более поздние времена.

Киммерийцев в степях юга европейской части СССР сменили скифы. Это наименование античными авторами прилагалось к обширной этнокультурной общности, которую составляли многочисленные, отличавшиеся друг от друга по своей языковой принадлежности и хозяйственному укладу племена степной, лесостепной и лесной зон Восточной Европы. В узком смысле этот этноним обозначал скифов-номадов, а еще более конкретно — господствовавших над остальными царских скифов. Вопрос о происхождении кочевых скифов остается остродискуссионным в науке. Из всех предложенных версий — автохтонное население северочерноморских степей, пришельцы из Передней Азии, переселенцы из Южной Сибири — наиболее убедительной в свете последних открытий на Алтае, в Туве и Казахстане выглядит последняя.

В первой половине VII в. до н.э. скифы-номады появляются на Северном Кавказе, где раскопками зафиксированы наиболее ранние их памятники, а чуть позже — к середине столетия — и в степях Северного Причерноморья. Из этих двух регионов они совершают спустя полвека вслед за киммерийцами походы на Ближний Восток, продвигаясь через Закавказье. Они, как и их предшественники, вошли в военное столкновение с Ассирией, а потом и с Мидией. Восточные и античные источники донесли до нас имена предводителей скифов в этих походах — царей Ишпакая, Партатуа (Прототия) и Мадия. По сведениям Геродота (I, 105), они дошли даже до Палестины.

Сочинение Геродота — наиболее подробный и ценный источник по истории, социальному строю, культуре, религии и обычаях скифов и окружавших их племен. В нем сообщается, что после 28-летнего владычества над Азией (I, 106) скифы возвратились в Северное Причерноморье, где одолели своих рабов, вступивших за время их отсутствия в связь с их женами (IV, 1-4). В этом рассказе нашел отражение, по всей видимости, реальный факт подчинения царскими скифами других кочевых (а также, возможно, и оседлых) племен юга Восточной Европы. Согласуются с этим замечания Геродота (IV, 20), что царские скифы всех остальных скифов считают своими рабами, и Ксенофонта (Воспоминания о Сократе, II, 1, 10) о владычестве скифов над меотами.

Одной из самых спорных проблем скифологии продолжает оставаться наложение Геродотовой этногеографии Скифии на карту археологических культур Восточной Европы, очерченную современными исследованиями. Последняя вырисовывается в настоящее время в следующем виде. На широком пространстве степной зоны разбросаны курганы рядовых номадов, кочевнической аристократии и вождей; поселений здесь до сих пор не найдено, что ставит под сомнение присутствие в степях оседлого населения. В лесостепной зоне в среднем течении Днепра концентрируются городища и курганные могильники киевской группы памятников скифского типа, оставленных земледельческим населением. К западу от них, в междуречье Буга и Днестра, располагались земледельцы восточно- и западноподольской группы. К северу от них, на границе украинской лесостепи и лесной зоны, расселялись земледельческие племена волынской группы памятников, а к югу — молдавской. Бассейн р. Ворсклы занимала ворсклинская локальная группа, с которой на северо-западе граничил посульский локальный вариант культуры скифского типа. Наконец, в верховьях Северского Донца в Харьковской области концентрируются памятники южнодонецкой группы скифской лесостепи.

Геродот же (IV, 17-22) рисует этногеографическую карту Скифии следующим образом. Выше эмпория борисфенитов (поселения на острове Березань) по Гипанису к западу от Борисфена обитают каллипиды, иначе эллино-скифы, над ними к северу — ализоны, еще выше — скифы-пахари, а еще севернее — невры. Каллипиды и ализоны по образу жизни подобны скифам, за исключением того, что они возделывают сельскохозяйственные культуры. По левому берегу Днепра, выше лесистой области Гилеи, обитают скифы-земледельцы, иначе борисфениты, к северу от которых, минуя безлюдное пространство, проживает нескифское племя андрофагов. К востоку от скифов-земледельцев располагаются земли скифов-кочевников, а еще далее, за р. Герр, находятся владения царских скифов. Севернее их обитает нескифское племя меланхленов, а если перейти р. Танаис, т.е., по понятиям древних, в Азию, то мы окажемся в землях савроматов, будинов, тиссагетов и иирков.

Все предпринятые до сего времени попытки совместить этногеографические показания Геродота с археологической картой нельзя считать целиком и полностью убедительными; то же относится и к попыткам этнолингвистического определения названных племен; с абсолютной уверенностью можно говорить лишь об ираноязычности скифов-кочевников, прежде всего скифов царских, а кроме того, савроматов. Не всегда однозначно определяется и хозяйственный уклад народов, которых охватывало географо-политическое понятие «Большая Скифия». Однако, несмотря на полиэтничность и разнообразие форм экономики, их роднит достаточно большое число сходных черт материальной культуры, искусства, религии, погребального обряда, чтобы можно было признать названную этнокультурную общность исторической реальностью.

К северу от лесостепных скифских племен обитали представители дьяковской культуры, прослеживаемой археологически начиная с VII-VI вв. Зона их расселения — Волго-Окское междуречье. Это были племена оседлых скотоводов и земледельцев, занимавшихся также охотой и рыболовством. Их памятники представлены укрепленными поселениями, расположенными на удобных мысах, защищенных с одной стороны самой природой, а с другой — рвом и валом. Характерный признак их культуры — так называемая текстильная керамика, изготовлявшаяся не на гончарном круге, а в особых тканых мешочках с последующей доработкой на гончарном столе. Об их религиозных представлениях можно судить по керамическим грузилам с точечным орнаментом или с изображением птиц, человеческих ликов и лошадей. Последние свидетельствуют о том, что основной отраслью их хозяйства было коневодство, что археологически документируется многочисленными костными остатками лошадей. По своему уровню дьяковские племена находились, по всей видимости, на стадии разложения родового общества,