Глава VIII РАННЯЯ РЕСПУБЛИКА В РИМЕ (V-IV ВВ.)

Глава VIII

РАННЯЯ РЕСПУБЛИКА В РИМЕ (V-IV ВВ.)

Об истории Рима после изгнания царей сохранилось немало рассказов, особенно в сочинениях Цицерона, Тита Ливия и Дионисия Галикарнасского, живших, однако, в конце I в. до н.э. — начале I в. н.э. Важным источником по истории этого периода являются также консульские фасты — официальный римский список имен главных должностных лиц республики. Историки гиперкритического направления объявили сведения, сообщаемые античными авторами, поскольку они жили много позднее описываемых событий, недостоверными, а фасты — фальсифицированными в угоду тщеславию римских политических деятелей, не относившихся к исконной аристократии и стремившихся с помощью подделок в фастах узаконить свою древнюю принадлежность к знати.

Внушали сомнения даже имена первых консулов. Античные писатели сообщают, что их звали Л. Юний Брут и Л. Тарквиний Коллатин. Последний был родственником Тарквиниев, мужем обесчещенной царским сыном Лукреции. Брут по матери приходился племянником Тарквинию Гордому, но относился к древнему патрицианскому роду Юниев. Консульство Коллатина вызывало недоверие историков потому, что изгнание царей интерпретировалось в науке как изгнание из Рима этрусков вообще. Что касается Брута, то смущало то обстоятельство, что хорошо известные в Риме более позднего времени Юнии принадлежали к плебейскому роду. Однако постоянное присутствие на всем протяжении римской истории среди римской знати лиц этрусского происхождения лишает оснований мнение об удалении всех этрусков из Рима. Плебейская же принадлежность Юниев не исключает существования Юниев-патрициев. Одноименные патрицианское и плебейские роды хорошо известны в Риме на примере Клавдиев и Марциев.

Надо заметить, что с середины XX столетия мысль о недостоверности рассказов древних о начале Римской республики пытались подкрепить новейшими данными археологии. Однако большинство ученых признали такое новшество необоснованным.

В связи с реабилитацией античной традиции о царском Риме в современной науке стали вообще с большим доверием относиться к сообщениям древних авторов и о событиях, последовавших за царским периодом. Решающий же корректив в представления о ценности фастов и опирающейся на них анналистической традиции внесло обнаружение на месте древнего города Сатрик архаической надписи, датируемой по крайней мере началом V в. до н.э., с именем Публия Валерия. Установление историчности П. Валерия, находившегося в числе высших должностных лиц 1-го года Римской республики, подтвердило достоверность анналистических рассказов об этой эпохе.

Несмотря на многочисленность и даже подробность известий, исходящих от античных писателей, а также на признание современной наукой их в своей основе доброкачественными, ряд вопросов истории ранней Республики остается невыясненным или спорным. Это связано прежде всего с тем, что не все стороны исторического процесса привлекали к себе внимание древних и не все написанное ими дошло до нас полностью. Приходится также принимать во внимание то скрытую, то явную тенденциозность авторов в описании событий и деятелей. Тем не менее основная канва фактической истории восстанавливается достаточно достоверно. Можно с уверенностью говорить, что патриции, организовавшие в 510 г. до н.э. свержение Тарквиния Гордого и изгнание его из Рима, сосредоточили власть в своих руках и стали преобразовывать ее по своему усмотрению. Царская власть была упразднена, управление объявлено общенародным делом (res publica). Поскольку античные авторы основывались на известиях своих предшественников, отражавших патрицианскую оценку событий, введение новых порядков в Риме было представлено ими как всенародное предприятие и благо. Такая точка зрения тем легче укоренилась в сознании древних писателей, чьими произведениями мы располагаем, что в их время под народом (populus) понимали уже не одних только патрициев, как в царскую эпоху, но совокупность патрициев и плебеев, т.е. все римское гражданство, включая и незнатную часть, простолюдинов.

Политический переворот, произведенный патрициями, вовсе не носил демократического характера. Во главе правления стала аристократия. Наряду с сенатом, пополненным вновь до 300 человек, и комициями была учреждена высшая должность преторов, которых стали избирать сначала, возможно, в куриатных, но очень скоро в центуриатных комициях сроком на один год обязательно из среды патрициев.

О первоначальной численности должностных лиц (магистратов) существуют разные мнения. В XIX в. Т. Моммзен утверждал, что с самого начала высшие магистраты составляли коллегию из двух человек; Инэ же высказывал мнение, что коллегии предшествовала должность единоличного правителя — диктатора. Г. Де Санктис считал, что сначала была учреждена коллегия из трех преторов, из которых впоследствии выделилась коллегия из двух преторов-военачальников и должность городского претора — судьи. Но во всяком случае, ясно, что скоро во главе Римской республики оказались два высших магистрата с равной властью, обязанные совещаться, консультироваться (consulere) по всем вопросам друг с другом, откуда утвердилось их название «консулы» (consules). Консулы обладали высшей военной властью (imperium), возглавляли суд и несли почетные обязанности в отправлении культа. В помощь им стали опять-таки из патрициев выбирать квесторов.

Ведущую партию в первом консульском дуэте исполнял Юний Брут, чье имя стало символом республиканских традиций. Легенда приписывает ему большую хитрость и недюжинный ум. Чтобы обезопасить себя от преследований со стороны коварного царя, Тарквиния Гордого, он прикинулся его верным другом и поступился даже своим имуществом в его пользу. За это он получил прозвище Брута, т.е. тупоумного. Царь настолько доверял этому «простачку», что назначил его начальником отряда своих телохранителей, а кроме того, послал его вместе со своими сыновьями в Дельфы, чтобы узнать у оракула, что означает столь страшное предзнаменование, как выползшая из дворцовой колонны змея. Выполняя эти поручения, Брут проявил свою истинную сущность. Оказавшись в Дельфах, царские сыновья заодно спросили оракула, кому достанется римское царство, и получили ответ: «Тому, кто первым поцелует свою мать». Тогда Брут, как бы поскользнувшись, упал и поцеловал землю, которая считается общей матерью всех. Именно таким истолкованием ответа Пифии обеспечил себе, по мнению древних, власть в Риме будущий первый консул. Весьма оперативно действовал он и в тот момент, когда стало известно о гибели обесчещенной Лукреции, призвав римлян к оружию против царской тирании и введя в действие отряд телохранителей — целеров, доказав и свою сообразительность, и антицарскую направленность.

Совместное консульство Брута с Коллатином оказалось недолгим. Из-за ненависти патрициев к роду Тарквиниев, символизировавшему царскую тиранию, Коллатину пришлось уйти в изгнание в Лавиний. Вместо него в центуриатных комициях был избран П. Валерий, имя которого зафиксировано сатриканской надписью. Он предстает в преданиях не только как поборник республиканских устоев, но и как демократический деятель. Ему приписывается проведение закона о провокации (ргоvocare — взывать), согласно которому осужденный на смерть мог апеллировать к народному собранию и только оно окончательно решало дело.

Сам Валерий являл собой образец гражданской дисциплины и скромности. Когда римляне выразили неудовольствие тем, что его дом, построенный на высоте Велии, как бы возвышается над Форумом, он его разрушил и затем построил себе новый, поменьше, в отведенном народом месте у подножия Велии. Входя в комиции, Валерий приказывал опускать фасции с вынутыми из них топорами перед народом, подчеркивая этим верховенство populus.

Строительство Республики происходило в сложной для Рима обстановке. Обострились отношения с соседями. Изгнанные Тарквинии бежали в Цере. Им сочувствовали тарквинийцы, земляки римских царей. Этрусков беспокоило утверждение римлян на правобережье Тибра, овладение ими его устьем, где добывалась соль, и возможность контролировать путь по реке к морю. Тарквиний Гордый склонил правителя этрусского города Клузия Порсенну к нападению на Рим. В изображении римских анналистов борьба с Порсенной выглядит серией патриотических подвигов, совершенных патрициями. При приближении этрусков к переправе через Тибр римляне обратились в бегство, и врагов удерживали только доблестные юноши во главе с Горацием Коклесом. Мужеством прославил себя другой молодой человек — Муций. Он вызвался убить Порсенну и пробрался в его лагерь, но по ошибке убил секретаря Порсенны. Царь грозил ему страшными карами, но Муций, бесстрашно внимая его речам, положил руку на угли очага, стойко перенося боль. Впоследствии храбрец с искалеченной правой рукой получил прозвище Сцевола, т.е. Левша. Подобные случаи, согласно античной традиции, убедили Порсенну в бесперспективности борьбы с римлянами, и он заключил с ними мир, по которому оставлял Яникул, а Рим возвращал вейентам ранее захваченные у них земли (Ливий, II, 12, 4). Условия мира свидетельствуют о том, что положение Рима было критическим. Порсенна, видимо, овладел городом, ведь Яникул был частью территории Рима. И царь вовсе не отступил перед отвагой римских юношей, а вел с Римом наступательную войну в союзе с другими этрусками, если римлянам все же во имя мира пришлось поступиться затибрскими землями в пользу Вейев. Можно думать, что окончанию войны содействовала помощь Риму ряда латинских городов, потому что Порсенна тут же направил свое войско против г. Ариции, а также враждебных этрускам греков из Кум.

Отношения Рима с латинянами никогда не отличались устойчивостью. Еще в незапамятные времена возник союз латинских городов, древнейшими из которых были Лаврент, Ланувий и Лавиний. В списке союзников еще не было Рима, но фигурировали вошедшие путем синойкизма в его состав селения — Велия (Палатинская община) и Кверкуветуланы (Эсквилинская). Во второй половине VIII в. до н.э. во главе союза древних латинян стояла Альба, метрополия не только Рима, но и многих других городов Лация. Члены Латинского союза обладали в ту пору взаимным правом заключения браков и ведения торговых дел. У них были общие племенные божества, которым они поклонялись. Главным из них считался Юпитер Лациарский. В его честь на Альбанской горе справлялись ежегодные латинские празднества с принесением в жертву быка, завершавшиеся торжественной трапезой, состоявшей из мяса, сыра и молока. Вторым общелатинским божеством была Юнона, святилище которой находилось в Лавинии. Несмотря на прочность религиозных уз в Латинском союзе, политической целостности он собой не представлял. Внутри него периодически возникали более тесные объединения, имевшие различную ориентацию в сфере внешних сношений. После разрушения Альбы на главенство в союзе претендовал Рим. При Сервии это нашло выражение в строительстве нового общелатинского центра — храма Дианы на Авентине, а при Тарквинии Гордом — во вмешательстве в деятельность союзных собраний в Ферентинской роще. После изгнания царей из Рима в противовес позиции Ариции Тускул не выступил против этрусков, а знатный тускуланец Октавий Мамилий, зять Тарквиния, даже дал ему приют по окончании войны римлян с Порсенной и потом подстрекал против Рима латинян.

Однако разногласия между этими двумя городами были недолгими. Уже в начале V в. до н.э. образовалась Арицийская федерация, объединившая восемь латинских городов, и очень скоро на первый план среди них выдвинулся Тускул, откуда произошел и глава этого Латинского союза. Власть его носила военный и сакральный характер, поскольку он назывался диктатором — начальником и диктатором — посвятителем. Между Римом и Арицийской федерацией возникла напряженность, приведшая к войне. Можно думать, что тускуланцы убедили союзников воспользоваться ослаблением римлян в результате их трудной борьбы с этрусками. Сражение произошло близ Регилльского озера (496 г.) и не дало решительного перевеса ни одной из сторон.

Римский гражданин Ранней республики был земледельцем и воином. Эталоном древнего римлянина, храброго, неприхотливого и трудолюбивого, считался патриций Квинкций Цинциннат, исправно исполнявший в 460 г. обязанности консула. В критический момент войны с эквами в 458 г. он был заочно выбран в диктаторы. Отправленные к нему послы с сообщением об этом застали его за работой в поле — он владел небольшим (в четыре югера) наделом, который сам обрабатывал. Облачившись в тогу, Цинциннат принял высокое назначение и тут же отправился на войну, которую победоносно закончил. Однако сообщения античных авторов дают представление и об иных типах деятелей начала Республики.

Это уже упоминавшиеся Клавдии, переселившиеся в Рим с пятью тысячами родичей и клиентов, Фабии, ведшие вместе со своими клиентами войну против этрусков, Аппий Гердоний, захвативший в 460 г. с помощью своих клиентов и рабов (число которых определяется в четыре тысячи Ливием и в две с половиной тысячи Дионисием) с целью установления тирании Капитолий. Эти богатые патриции имели в своем распоряжении обширные земли, на которых использовали труд многочисленных клиентов.

В ином положении находились плебеи. И оставшиеся в селах, и поселенные в городе получили в частную собственность двухюгеровый надел. Такое наделение выражалось определенными терминами — «давать», «ассигновать» (dare, adsignare) в отличие от предоставления участка в порядке заимки из фонда общенародной, общегосударственной земли для ее использования (possidere).

Говоря о частной земельной собственности в Риме, необходимо учитывать, что она не тождественна капиталистической. Она не имеет абсолютного характера, будучи обусловлена наличием общенародной собственности. В конечном счете распорядителем всей земли в Риме была гражданская община. В связи с этим земля могла отчуждаться только в пределах этой общины. Е.М. Штаерман справедливо подчеркнула, что верховенство полиса проявлялось даже не столько в ограничении отчуждения, сколько в контроле за эксплуатацией земли. Даже в не столь архаическом, как раннереспубликанский, императорском Риме заброшенная земля, из которой не извлекался доход, довольно свободно переходила в руки того, кто брался ее обрабатывать. Таким образом, античная частная собственность имеет в отличие от капиталистической трудовой характер, в чем находят свое отражение принципы архаического общества.

Развитие отношений частной собственности, зафиксированное Законами XII таблиц (особенно IV, 3; V, 3, 8а; VI, 3; VII, 7; 8б; VIII, 9), всегда стимулировало имущественную дифференциацию, концентрацию богатства в руках одних и потерю его другими. Особенно это сказалось на плебеях, которые уже в начале I в. до н.э. ощущали земельный голод. Разорение сопровождалось задолженностью и закабалением оказавшихся в нужде римлян. О распространенности этих явлений убедительно свидетельствуют источники. В Законах XII таблиц многократно упоминаются должники и ростовщики. Неоплатных должников (nexi) кредитор мог в течение двух месяцев держать в заточении, после чего либо убить, либо продать, т.е. фактически превратить в раба (servus). Не случайно уже в этом раннем памятнике римского права содержится статья, ограничивающая ростовщический процент (VIII, 18а). Античные авторы красочно живописуют бедствия обездоленных и их борьбу за улучшение своего положения.

К началу XX в. сложилось представление о том, что рассказы античных писателей о перипетиях этой борьбы навеяны современными им событиями, в частности аграрными законопроектами братьев Гракхов (II в. до н.э.), что история социальной борьбы V-IV вв. сконструирована по модели более позднего времени, что она лишь дупликация действительных, но позднейших фактов. Теперь отношение к античной традиции и в этой части меняется. Исследователи привели убедительные доводы в пользу достоверности социальной истории Ранней республики, показав разницу исторических условий в V-IV вв., с одной стороны, и во II-I вв. — с другой. Патриции и плебеи признаются в науке сословиями раннего Рима. Но различия между ними, если иметь в виду их разное отношение к основному средству производства, т.е. к земле, их разное место и роль в системе общественного производства (патриций на больших земельных площадях использует труд клиентов) и соответственно разную долю общественного богатства, которую они получают, следует признать сословно-классовыми, борьбу между патрициями и плебеями — классовой.

Построенное на патрицианско-плебейской базе раннее римское государство уже приобрело тогда основные черты полиса. Складывалась гражданская община в виде республики, формировалась античная форма собственности, отличительной особенностью которой является ее двуединость, т.е. наличие общенародной и наряду с ней — частной собственности на землю.

Однако членами этой общины были фактически только патриции; плебс же существовал на ее территории в качестве неполноправного населения. Патриции использовали труд и материальные средства плебеев для постоянных войн, обогащавших преимущественно патрициат.

Не будучи допущен к управлению, принимая лишь пассивное участие в центуриатных комициях, в которые были тогда включены только богатые плебеи, плебс тем не менее собирался на сходки по городским трибам, где обсуждал наболевшие вопросы. Там была выработана своеобразная тактика борьбы. В трудный для Рима момент, когда едва кончилась война с сабинами и вольсками и нависла угроза нападения эквов, плебеи отказались от набора в войско и удалились в 494 г. до н.э. на Священную гору, отстоящую к северу от города на расстояние трех миль. Эта акция носила общеплебейский характер. Она была обусловлена взрывом отчаяния со стороны бедняков, потерявших за долги отцовские участки и попавших в кабалу, и недовольством богатых плебеев, мечтавших о власти. Плебейская сецессия (удаление) обескровила римское войско. Военное ослабление и мятеж плебеев испугали патрициев. Часть из них во главе с Ап. Клавдием придерживалась жесткого курса, рассчитывая подавить движение плебеев репрессиями, но большинство знатных более реалистично оценили обстановку. Среди них были Вергилии, Сервилии и особенно активные Валерии. По одной из версий, Маний Валерий добился от сената облегчения положения должников и этим вернул плебс в Рим. По другой, явно баснословной, враждующих примирил Менений Агриппа, сравнивший римское общество с человеческим организмом, где патриции занимают место желудка. Как в теле человека все части должны доставлять пищу желудку, в противном случае они истощаются, так и возмущение плебеев наносит ущерб не только патрициям, но и им самим. Достоверность второй версии совершенно зачеркивается действительными результатами 1-й сецессии. Плебеи добились учреждения должности народных трибунов. Их избирали в комициях в количестве четырех или пяти человек только из состава плебеев. Это оформлялось священным законом (lex sacrata). В обязанности трибунов входила защита плебеев от злоупотреблений патрицианских магистратов. Власть и личность народных трибунов считались неприкосновенными. Это в соответствии с нормами римского обычного права означало, что нарушитель священного закона мог быть посвящен богам, т.е. безнаказанно убит. Впоследствии из трибунской защиты выросло право veto, т.е. наложения запрета на решение любого магистрата и сената, противоречащее интересам плебеев.

* * *

Введение должности плебейских трибунов, к которым были добавлены еще их помощники — эдилы, смотрители за плебейскими храмами (aedes, откуда идет их название), фактически означало оформление плебейской организации, центром которой стал Авентин. С этого момента наступает новый этап плебейско-патрицианской борьбы, составлявшей стержень всей истории Рима V-IV вв.

Плебеи добивались решения земельного вопроса, облегчения положения должников и допуска к магистратурам и жреческим коллегиям.

Рим продолжал развиваться на сельскохозяйственной основе, но ремесло и торговля постепенно прогрессировали. Скотоводство, требовавшее больших угодий, оставалось преимущественно делом патрициев, которые вели и зерновое хозяйство. Владевшие мелкими участками плебеи занимались земледелием и огородничеством. Растущий город и его округа все больше нуждались в ремесленных изделиях — металлических орудиях труда, в посуде, одежде, оружии и военном снаряжении, украшениях. Эти потребности удовлетворялись как за счет римских ремесленников, так и за счет внутриримской, италийской и заморской торговли.

На внутреннем рынке обращались весовые деньги в виде медных слитков, в VI в. они были без изображений и надписей и назывались грубой медью (aes rude). В V в. на ассах появились изображения животных (aes signatum). На внешнем рынке римляне пользовались этрусскими и греческими монетами.

Огромные затраты человеческого труда поглощало храмовое строительство. Главную роль в развитии строительства, ремесла и торговли играли плебеи. Это способствовало усилению в их среде имущественного расслоения. В силу этого отдельные их группы выдвигали вперед то экономические, то политические требования. Но их удовлетворения можно было достичь только совместными усилиями. Сплачивало всех плебеев использование их сил в постоянных войнах, которые вел Рим. Именно в этой сфере все, а не отдельные плебеи эксплуатировались патрициатом в целом. Плебеи обязаны были платить трибут, налог на военные нужды, на свой счет экипироваться и нести тяжелую военную службу, доставляя Риму главное богатство — землю. Действительно, уже в первой половине V в. римские владения (ager Romanus) заметно выросли, так что были организованы два новых сельских округа — трибы (Крустумина и Стеллатина). Однако добытые преимущественно плебейским ратным трудом земельные богатства оказывались в руках одних патрициев. Плебеи отвечали на это прежде всего массовым отказом воевать и требованием земли.

Роль плебеев в хозяйстве и особенно их значение как основной массы воинства учитывали наиболее дальновидные из патрициев. Этим можно объяснить то, что порой выразителями плебейских чаяний выступали некоторые патриции.

В ходе патрицианско-плебейской борьбы трансформировался римский полис и его политическая надстройка.

Конкретная история передана античными авторами, писавшими в анналистической манере, очень подробно. Ежегодно римляне испытывали набеги вольсков и эквов, часто воевали с сабинами и этрусками. И каждый раз воины уклонялись от набора и даже не повиновались консулу во время военных действий. Показателен в этом смысле случай, о котором поведал Тит Ливий (II, 43). В 484 г. римлянам пришлось воевать на два фронта. Один из консулов, Фурий, действовал против эквов, другой, Фабий, — против вейентов, которые вторглись в римскую область и подступали к самому городу. Фабий сумел с помощью аристократической конницы оттеснить врагов, но плебейская пехота отказалась их преследовать вопреки увещеваниям и приказам полководца и, подвергнув Рим опасности, покинула поле боя. Эти военные «забастовки» проходят красной нитью через всю историю первой половины V в. до н.э.

Яростными противниками плебеев и трибунской власти выступили в этот период патриции Аппий Клавдий и Марций, прозванный Кориоланом за героизм при взятии в 493 г. Вольского города Кориолы. В своей ненависти к трибунату он дошел даже до государственной измены, возглавив вражеское войско, готовое идти на Рим, и отступился от своего замысла, только вняв мольбам матери и жены. Этим обстоятельством объясняли позднее римляне возведение храма Женского счастья.

И все же патрициям пришлось идти плебеям на уступки. Об этом свидетельствует выведение римлянами колоний в Норбу и Велитры (492 г.), а также в Анций, куда выселялись плебеи. Колонии обычно основывались в уже обитаемых местах, отнятых римлянами у врагов. Обычно Рим отбирал у покоренного населения 1/3 земли в пользу колонистов, что ставило их в трудные отношения с прежними владельцами. Но для обнищавшего плебса это было выходом из положения. Колонисты получали землю, становились господствующим слоем и образовывали на новом месте фактически самостоятельный полис. Об этом говорят многочисленные военные выступления римских колоний, населенных плебеями, против своей метрополии и то обстоятельство, что за войну с ними единодушно выступали все римляне, в том числе и плебеи.

Колонизация была выходом из положения не только для плебеев, но и для патрициата. Несмотря на прогресс в области экономики, римляне находились еще на таком уровне развития, когда «было совершенно неизвестно применение науки в области материального производства. Чтобы сохранить свою цивилизацию, их граждане должны были оставаться немногочисленными». Патриции вынуждены были поступаться частью завоеванной земли и, таким образом, избавлялись от лишнего и мятежного населения.

Однако выведение колоний не устраняло угнетения плебса в целом, не разрешало аграрной проблемы. Именно поэтому в Риме был поставлен вопрос о проведении аграрного закона (lex agraria). Инициатором его оказался знатный патриций Сп. Кассий, участник битвы при Регильском озере, подписавший союзный договор с латинами (496 г.). Ставший в 486 г. в третий раз консулом Сп. Кассий предложил разделить между плебеями и латинскими союзниками отвоеванную у герников землю, а также часть незаконно занятой патрициями земли из фонда общественных земель (ager publicus). Закон был одобрен сенатом, но Сп. Кассия, обвиненного в стремлении к царской власти, казнили, сбросив с Тарпейской скалы. Закон так и не был проведен в жизнь, хотя вопрос о нем неоднократно поднимался трибунами и реалистически мыслящими консулами. Патрициям удавалось блокировать предложения о земельных наделах, используя то недовольство плебеев, не желавших делиться землей с латинами, то разногласия в трибунской среде, проявившиеся впервые в конце 80-х годов V в. и отражавших интересы разных групп плебеев. Ожесточенное сопротивление патрициата вызывало требование плебеев поделиться именно общегосударственной землей (ager publicus), которой патрициат безраздельно владел. Так, в разгар борьбы за землю в 467 г. консул Квинт Фабий, маневрируя, внес предложение: вместо того чтобы раздавать поля плебеям, выселить их в колонию в завоеванный приморский город Анций с очень плодородной землей. Но неожиданно плебс отказался, продолжая добиваться римских полей, уже занятых патрициями. Поскольку речь шла об угодьях, которыми патрициат пользовался не на правах частной собственности, а в качестве безвозмездного владения, как это явствует из словоупотребления Тита Ливия (III, 1, 3; 5: possessores), притом, что плебеи не ставили вопроса о разделе земли на частнособственнические участки, можно заключить, что плебс претендовал на общегосударственные земли на равных с патрициями условиях. Это подтверждается Дионисием Галикарнасским, изложившим устами воина Сикция Дентата представление плебеев о том, что завоеванные у врагов земли являются общими для всех римлян, но силой захвачены немногими (X, 37).

Итак, попытка плебеев приобщиться к владению общегосударственными землями оказалась неудачной. Затем с предложением о наделении плебеев участками выступил трибун 462 г. Секст Титий, однако из-за охватившей город эпидемии мероприятие это было отложено. Наконец, аграрную рогацию (т.е. предложение) внес в 456 г. трибун Ицилий. В кратком сообщении Ливия (III, 31) сказано, что «был проведен закон о раздаче участков на Авентине». У Дионисия Галикарнасского (X, 32,2) говорится о предложении детальнее: «Земельные участки, находящиеся во владении частных лиц, которыми они были наделены в соответствии с правом, должны остаться у собственников; участки, которые некоторые застроили, поскольку они захвачены силой или с помощью обмана, должны быть возвращены народу с возмещением затрат, понесенных захватчиками этих полей, по решению арбитров; остальные участки, являющиеся общенародной собственностью, народ должен разделить и получить бесплатно».

Из приведенного текста следует, что часть авентинской земли находилась в законной собственности. Собственниками могли быть патриции, но главным образом богатые плебеи, купившие участки у разорившихся плебеев, чьи предки получили наделы еще в правление Анка Марция. Другая же часть Авентина составляла общегосударственные земли и подлежала разделу среди плебса. При этом освоенная земля, отобранная у захвативших ее, фактически выкупалась, что было под силу лишь богатым плебеям. Бесплатная раздача по жребию касалась, видимо, бедняков, тем более что Дионисий (X, 32,5) сообщает о том, что дом строился порой не одним, а двумя-тремя владельцами.

Закон Ицилия был реальным завоеванием плебеев, потому что им удалось получить в собственность участки земель на Авентине, но допуска к оккупации общественных земель они не добились.

Зато в социально-политической сфере борьба привела плебс к осязаемым успехам. Заметное влияние на общественную жизнь стали оказывать плебейские собрания по трибам (concilia plebis). На этих сходках народные трибуны осуществляли свое право защиты плебеев путем привлечения к суду патрицианских магистратов. Правда, судили обычно эксконсулов. Впервые в таком собрании был приговорен к штрафу за неоказание помощи Фабиям, потерпевшим поражение от этрусков на р. Кремере, консул 477 г. Т. Менений. Трибун 473 г. Гн. Генуций столь настойчиво обвинял консулов прошлого года в нанесении вреда плебеям отказом от постановки вопроса об аграрном законе, что эти знатные патриции заранее облачились в траур. Суд над ними не состоялся только из-за неожиданной смерти Генуция. В 470 г. трибуны начали дело против бывшего консула Ап. Клавдия, ярого противника аграрного закона; дело до суда не дошло на сей раз из-за смерти обвиняемого.

Укрепление плебейской организации можно проследить и по расширению функций плебейских собраний, некоторые решения которых (плебисциты) начинают учитываться патрициями. Так, в 471 г. прошел плебисцит Публилия Волерона, перенесший выборы трибунов из центуриатных комиций в плебейские собрания. В 457 г. число трибунов было увеличено до 10. В 462 г. трибун Терентилий Арса «замахнулся» на консульскую власть, требуя ее умаления и вообще урегулирования управления общиной. Борьба за этот закон велась более 10 лет. Наконец, в результате 2-й сецессии плебеев было отправлено посольство к грекам для ознакомления с законами Солона и законодательством других эллинских городов. По возвращении послов в Риме была избрана комиссия из 10 мужей (децемвиров) для опубликования законов. Децемвиры все были патрициями и наделены неограниченными полномочиями, ни консулов, ни трибунов на этот год не избирали. За годичный срок они успели опубликовать законы, начертав их на 10 бронзовых таблицах. Однако работа не была еще закончена, и на следующий год выбрали на тех же условиях новую комиссию, но уже из 5 патрициев и 5 плебеев. Несмотря на более демократичный состав второй комиссии, она с первого же дня стала править тиранически, появляясь в городе в сопровождении стражи из 12 ликторов с воткнутыми в пучки розг боевыми топорами, устрашая римлян. Результатом ее деятельности было добавление еще двух таблиц законов.

По прошествии года вторые децемвиры продолжали удерживать власть, наращивая террор, особенно против плебеев. Чаша терпения плебеев, согласно античному преданию, была переполнена убийством бывшего народного трибуна и гибелью плебейской девушки Вергинии, невесты трибуна Ицилия, на честь которой покусился децемвир Аппий Клавдий. Это вызвало восстание плебеев. Децемвиры были свергнуты, законы, наконец, выставлены для всеобщего пользования, выбраны ординарные магистраты. На двенадцати таблицах оказались зафиксированными действовавшие нормы и отношения, идущие из недр родового строя, такие, как талион, патронат и клиентела, и вместе с тем укоренившиеся в период раннеклассового общества институты, такие, как частная собственность, в том числе и на землю, ростовщичество, рабство и неравноправие плебеев, которым воспрещались браки с патрициями. И все же это была победа плебса. Ведь утверждение частнособственнических отношений подрывало родовую сплоченность патрициата, а обнародование законов ставило под контроль всех римлян судебную деятельность консулов. Тут же в центуриатных комициях в 449 г. были приняты демократические законы консулов Л. Валерия и М. Горация, восстанавливающие неприкосновенность плебейских трибунов и право провокации, попранные децемвирами, а также закон о том, что плебисциты обязательны для всего гражданства. Однако практически всеобщими законами они становились при предварительном одобрении их сенатом, но без формальной ратификации комициями, как это было в первой половине V в. при принятии аграрных рогаций. Этим было положено начало превращению плебейских сходок в народные собрания по трибам, в трибутные комиции. Наметилось и разграничение функций между ними и центуриатными комициями. В последних проходили выборы высших магистратов, а в трибутных — плебейских и принимались законы.

Развивая достигнутые успехи, с важными законопроектами выступил трибун 445 г. Канулей, требуя допуска плебеев к занятию консульской должности и отмены ненавистного закона о запрещении браков между патрициями и плебеями. Оба требования отражали в первую очередь заинтересованность богатого плебейства. Первого добиться не удалось. Но была учреждена новая коллегиальная магистратура военных трибунов с консульской властью, доступная плебсу. В год, когда проходили выборы в эту коллегию консулярных трибунов, консулов уже не выбирали. Запрет на браки был снят. Закон Канулея о браках имел исключительное значение. Он явился вторым после центуриатной реформы Сервия Туллия шагом на пути приобретения плебеями полных прав римского гражданства.

Этим кончается второй период сословно-классовой борьбы между плебеями и патрициями.

Третий период плебейско-патрицианского противостояния охватывает время с середины V до первой трети IV в. Он был ознаменован во внутренней жизни новым наступлением плебса и усложнением структуры римского общества. Во внешней сфере принципиальных изменений не произошло, Рим продолжал воевать с соседями. Однако и внутренние, и внешние столкновения становились все острее, а методы борьбы разнообразнее.

В ответ на уступку, которую патриции вынуждены были сделать плебеям, они тотчас же в 443 г. в качестве реванша создали новую, недоступную плебеям должность двух цензоров. Их избирали в центуриатных комициях из самых почтенных аристократов один раз в пять лет для проведения ценза, учрежденного Сервием Туллием и проводившегося потом консулами, — переписи граждан и распределения их в соответствии с размером их имущества по центуриям. Производилось это на Форуме.

К цензорам являлись главы семей, фамилий и под присягой сообщали о числе и возрасте ее членов, включая рабов, о количестве земли, скота, денег и других видов богатства. Все эти сведения затем заносились в особые списки. На эту работу уходило полтора года. По окончании срока цензуры устраивались очистительные жертвоприношения — люстрации. Учреждение должности цензоров было попыткой патрициев утвердить свое политическое господство не только за счет нового органа власти, но и путем отвлечения плебеев от борьбы за должность консула, сократив его полномочия. Сверх того, аристократам удалось в течение ряда лет занимать все места в коллегии консулярных трибунов, сделав ее практически недосягаемой для плебса. Удачи патрициев на выборах свидетельствуют о расхождении интересов в плебейской среде. Основная масса плебейства была озабочена в первую очередь облегчением своего положения. Плебейским кандидатам в консулярные трибуны приходилось разъяснять рядовым плебеям, насколько связаны между собой их политические и экономические требования. Действительно, допуск плебеев в заменяющую консулов коллегию явился новым толчком для активизации демократического движения за землю, за освобождение должников и улучшение положения воинов.

Вопрос о земле мог частично решаться благодаря военным успехам Рима. Античные писатели охотно изображали римлян жертвами агрессии, но даже из их рассказов явствует, что римляне часто нападали первыми, обычно под каким-нибудь благовидным предлогом, как, например, помощь союзникам. Действительно, латины и герники многократно (в 431, 423, 418, 413, 410 гг.) извещали римлян о военных приготовлениях или нападениях эквов и вольсков, и Рим тут же начинал военные действия, становясь во главе союзнических отрядов. Объектами римской защиты в это время выступают чаще всего Тускул, Ариция и Ардея. Впрочем, последняя сама едва не оказалась жертвой римских попечений. Когда арицийцы и ардеаты обратились к Риму как к третейскому судье в их споре из-за пограничных земель, римляне решили прибрать Ардею к своим рукам. Только чрезвычайные обстоятельства — вспышка борьбы между местной знатью и плебсом — склонили ардеатов к примирению со своим союзником.

Постоянно враждовали с Римом воинственные горцы, эквы и вольски, а также этрусский город Вейи. Однако расширять свои владения в Лaции Риму было непросто.

Социальные противоречия в Ардее привели в 442 г. до н.э. местных патрициев к возобновлению союза с Римом, в то время как плебеи призвали против римлян вольсков. Вольски стали воевать более организованно. Единым фронтом против Рима выступают их города Анций, Эцетра, Анксур. Для римских писателей теперь нет безликой Вольской массы. Они называют уже опытного вождя Клуилия, бесстрашного героя Веттия Мессия. Эквы не только занимаются грабежом, но, отвоевав у римлян город Болы, выводят туда свою колонию. Они не просто следуют в Вольском фарватере, но формируют свою внешнеполитическую линию, успешно подстрекая латинский город Лабик к войне с Римом и Тускулом.

Однако наиболее опасным врагом были этрусские Вейи. Вейентам удалось привлечь древний латинский город Фидены, куда римляне в начале царской эпохи вывели колонию. Союз с фиденатами обеспечивал Вейям свободную дорогу через Тибр в Лаций и другие внутренние районы Италии. Фидены были ключевым военно-стратегическим и торговым пунктом вейентов. Царь Вей Ларт Толумний привлек затем к войне с Римом италиков-фалисков (439 г.). Благодаря трудной победе над этой коалицией в Рим была доставлена огромная добыча и принесены в храм Юпитера Феретрийского снятые с убитого царя Толумния так называемые «пышные» доспехи. Но победа не была окончательной. Через несколько лет (435 г.) вейенты с фиденатами подступили со своими знаменами прямо к Коллинским воротам истощенного эпидемией города. Напрягая все силы, римляне сумели перейти в наступление и с помощью подкопа прорвались в Фидены и захватили их. После этого было заключено перемирие. В последующие годы военные действия между Вейями и Римом чередовались с перемириями. Вейенты дважды (в 434 и 426 гг.) обращались к союзным этрусским городам за помощью против римлян, но безуспешно. Этрусков меньше беспокоил лежавший на левом берегу Тибра Рим, чем ближний могущественный город Вейи. Общие антиримские интересы связывали вейентов только с латинскими Фиденами, эквами и вольсками. Последняя римско-вейентская война длилась десять лет (406-396 гг.) и закончилась полной победой Рима. При взятии города, оставленного без помощи со стороны других этрусков, знаменитый римский полководец М. Фурий Камилл применил отработанный при взятии Фиден прием — подкоп под городские стены.

В ходе этих войн победители получали добычу, угоняя скот и людей. Римские полководцы сразу же предоставляли солдатам возможность грабить побежденных и сверх того уже в организованном порядке награждали всадников и командиров, раздавая каждому по пленнику, а храбрейшим — по два, остальных же пленных продавали в рабство. Однако главным приобретением римлян в этих войнах являлась земля, бывшая яблоком раздора между патрициями и плебеями. Не случайно между 430 и 401 гг. трибуны десять раз ставили аграрный вопрос. При этом разрешение его мыслилось в разных формах. Плебеи продолжали добиваться допуска к ager publicus и организации новых колоний. Разница между этими формами получения земли четко определялась терминологически. Первое выражалось формулой аграрной рогации, lex agraria, а второе — coloniae deducendae. То, что римляне не смешивали существа этих явлений, видно из выступлений народного трибуна 415 г. М. Секстия, который предлагал аграрный закон и вместе с тем говорил также и о намерении войти с проектом о посылке колонистов в Болы.

Особенно встревожила патрициат рогация 417 г., приписываемая трибунам Метилию и Мецилию. В ней предлагалось поделить подушно всю завоеванную у врагов землю. В такой формулировке законопроект содержал положение о разделе не только вновь завоеванных земель, но и старого общественного поля, давно занятого патрициями, что должно было повлечь за собой конфискацию патрицианских владений. В этом вновь слышится требование плебеев пользоваться общественными землями на равных условиях с патрициями. Неудивительно, что хитроумный Ап. Клавдий тут же парализовал предложение Метилия и Мецилия, организовав наложение на него вето со стороны других трибунов. Ни один из аграрных законов во второй половине V в. так и не был принят. Но колонисты все же были выселены в приведенную к покорности старую колонию Фидены и в покоренные города — Ардею и Лабик.

Новый накал борьбы отмечается после взятия Вей, когда в руки римлян попали несметные богатства. Патриции предложили вывести колонию в Вольские земли, поселив там три тысячи человек и наделив каждого из них участком в 3 с лишним югера. Однако плебеи выразили недовольство. Народный трибун Т. Сициний выдвинул встречное предложение: половина римлян, в том числе и половина сенаторов, должна переселиться в Вейи, чтобы, таким образом, римское государство состояло из двух городов. Во главе противников законопроекта встал прославленный М. Фурий Камилл. В день голосования все патриции разошлись по своим трибам, уговаривая плебеев отказаться от трибунского проекта. Им это удалось. Большинством в одну трибу закон был отвергнут, а Камиллу пришлось уйти в изгнание. На радостях сенаторы приняли постановление о разделе между плебеями вейентской земли. По словам Ливия, каждый свободный член семьи (мужчина) получал по 7 югеров (V, 130, 8), а по мнению Диодора, по 4 или даже по 28 плетров [XIV, 102 (5)]. Такая щедрость объяснима тем, что патриции, уступив часть нового ager publicus плебеям, фактически еще раз отбили их попытку уравняться с ними в правах на землю. К оккупации государственного поля плебс допущен не был.

Ликование римлян по поводу вейентской добычи заглушило даже голоса, которые предостерегали о грозящей опасности. Из Клузия, к которому подошли галлы, потребовавшие от клузийцев земли, пришли послы с просьбой о помощи. Римляне, в свою очередь, направили послов к галлам. Послы повели там себя надменно и легкомысленно, нарушив международное право, вышли в бой впереди этрусков. Один из римских послов, Кв. Фабий, сумел в поединке убить галльского вождя. Направив в Рим свое посольство и не получив ответа, галлы начали войну с римлянами. Событие это датируется по Ливию 390 г., а по Диодору Сицилийскому — 387 г. Полчища галлов с удивительной быстротой вошли в римские пределы. Римляне поспешно вывели свое войско, которое встретилось с противником примерно в 12 км от Рима, у впадения речки Алии в Тибр, и было наголову разбито. Одни в ужасе бежали в Рим, другие — в Вейи. День битвы при Аллии (18 июля) стал обозначаться в римском календаре как несчастный день, символ страшной катастрофы, открывшей галлам путь на Рим. Там царила паника. Некоторые римляне эвакуировались в Цере. Среди них были весталки, спасавшие римские святыни. За стенами крепости на Капитолии укрылись сенаторы с семьями и небольшой отряд защитников, в основной части города, покинутой жителями, остались лишь престарелые отцы семейств, неспособные носить оружие. Они первые стали жертвами ворвавшихся в Рим галлов. Город подвергся разграблению и пожарам. Живым островком оставался только Капитолий. Но и он едва не был взят, когда истомленных осадой защитников сломил сон. Найдя незаметную тропинку, галлы цепочкой поднимались по круче, их услышали гуси, посвященные богине Юноне. Гогот птиц и хлопание их крыльев разбудили М. Манлия. Он криком поднял на ноги спавших и первым ударом щита свалил с крутизны появившегося у стены галла. Весь галльский отряд был сброшен римлянами в пропасть. За этот подвиг Манлий получил прозвище Капитолийского. Соперники оказались измучены не только сражениями, но и голодом, и распространившейся моровой язвой. И тогда было заключено перемирие. За выкуп галлы согласились снять осаду. Как передает традиция, во время взвешивания золота римляне обнаружили неисправность весов. Когда же военный трибун с укоризной сказал об этом, галльский вождь Бренн положил еще на чашу весов свой меч, надменно заявив: «Горе побежденным!» (Vae victis!). Все эти события нашли красочное отображение в сочинениях Ливия, Плутарха и других античных историков. Однако взятие и сожжение Рима — исторический факт. Устоять же римлянам удалось благодаря помощи или, во всяком случае, нейтралитету латинян и этрусков, объединившихся перед лицом общей галльской опасности. Не последнюю роль сыграло и то, что галлы, осевшие уже в северных районах Италии, были в тот момент больше заинтересованы в грабеже, чем в захвате новых земель.