БРАУНИНГ В ЧЕРНОЙ РУКЕ
БРАУНИНГ В ЧЕРНОЙ РУКЕ
Тем временем над Европой сгущались тучи. Летом 1914-го из них сверкнуло копье Одина ? древнегерманского бога войны. Грянула первая мировая.
Дипломатическая подготовка войны велась уже давно. Противостоящие блоки государств ? Антанты и Тройственного союза, формировались десятилетиями. Долгие годы шла напряженная муштровка армий, развертывались военные производства, строились оборонительные сооружения. Начиная с 1908 г. несколько раз случались инциденты (демонстрации боевой мощи флотилий, колониальные конфликты), после которых могла загрохотать всеевропейская канонада. Но до поры до времени все обходилось миром.
Искра, зажегшая-таки пожар, была высечена на Балканах. День 28 июня стал роковым для Европы и дважды роковым для Сербии. Двадцать восьмого июня 1389 г. войско князя Лазаря было разбито турками на Косовом поле, что послужило началом их пятисотлетнего господства над южными славянами. В 1914 г. в этот день славянской скорби (Видов день) тишину узких улочек города Сараево раскололи выстрелы из браунинга, послужившие началом новой страшной трагедии.
Роковые выстрелы в австрийского эрцгерцога (Франца-Фердинанда) произвел восемнадцатилетний студент Таврило Принцип, но его рукой управляла другая — «Черная рука». Так именовалась тайная сербская организация (другое название — «Объединение или смерть»), поставившая целью создание Великой Сербии из свободных и оккупированных Габсбургами славянских земель. Под истошные вопли о «сербском терроризме» МИД Вены предъявил Белграду унизительный ультиматум, ничтожная заминка с принятием которого вызвала немедленный огонь из жерл австрийских пушек.
В октябре 1914 г., когда пламя войны охватило уже всю Европу, Принцип и его сообщники предстали перед австрийским судом в том же Сараево. Пропагандистский аппарат монархии рассчитывал получить на процессе новые доказательства связи террористов с правящими кругами Белграда (надо было оправдать собственную агрессию и жестокости против сербского населения в затянувшейся войне). Однако то, что реально вскрыло следствие и суд, настолько выходило за рамки «сербского заговора», что протоколы процесса спрятали подальше и их удалось опубликовать лишь в 1918 г.
Прежде всего рухнула версия о том, что убийство Франца-Фердинанда инспирировано правительством в Белграде. Более того, как оказалось, сербский премьер-министр Пашич лично отдал распоряжение министру внутренних дел Протичу задержать боевиков «Черной руки» при попытке перейти в Боснию. Австрийцы после начала войны захватили дневник капитана пограничной стражи Тодоровича, где ясно указывалось, что последний, сам будучи членом «Черной руки», прямо нарушил приказ своего министра и помог группе Принципа перейти границу — тайно от властей Белграда.
Выяснились и другие любопытные детали. Сербский посол в Вене Иованович уговаривал Франца-Фердинанда не ездить в Боснию. Австрийского наследника буквально вытащили в Сараево некоторые из венских министров. Более того, газеты заранее описали маршрут эрцгерцога по боснийской столице, как бы подставив его под бомбы и пули экстремистов.
…Утром злосчастного Видова дня автомобильный кортеж Франца-Фердинанда медленно тащился по узким кривым улочкам города к ратуше. Наследника приветствовали местные католики и мусульмане, из толпы неслись возгласы: «Долой сербов!» и летели цветы. Один из букетов оказался слишком тяжелым и не долетел до машины эрцгерцога. Офицер охраны попытался отбросить подозрительный предмет в сторону, но раньше раздался взрыв: это была бомба. Офицера тяжело ранило, но Фердинанд и его супруга остались целы, не пострадал даже их автомобиль. Бомбометателя Чабриновича немедленно схватили.
На обратном пути из ратуши кортеж эрцгерцога поехал тем же маршрутом: губернатор Потиорек убеждал, что опасность миновала. А тем временем рядом с местом неудачного покушения в небольшом кафе расположился второй террорист — Принцип. Он тоскливо допивал кофе, полагая, что дело сорвалось и пора сматывать удочки, как вдруг через окно увидел проплывающий мимо автомобиль и знакомый мундир с золотыми эполетами. Юный карбонарий сделал последний глоток и выскочил из заведения, на ходу вынимая из кармана браунинг…
Как вскрыл, сам того не желая, австрийский суд, «сербские фанатики» оказались пешками в руках могущественных международных сил, давно готовивших всеевропейский конфликт. Первоначально, кстати, Принцип с сотоварищи и не думали об убийстве Франца-Фердинанда. Они рассчитывали «покарать» боснийского губернатора Потиорека, жестоко притеснявшего сербское население подвластной ему территории. Нацелили их на более высокую персону функционеры «Черной руки» Циганович и Танкосич, бывшие одновременно и масонами. Как-то, обсуждая детали предстоящего покушения, Циганович откровенно сказал молодым террористам, что именно масоны «приговорили престолонаследника к смерти». Фактический глава заговора профессор Казимирович в начале 1914 г. отправился в путешествие в Европу, где совещался с влиятельными кругами. Именно эти круги дали и «добро» на акцию в Сараеве, и деньги (у Принципа и его друзей не было средств даже на револьверы).
И еще один любопытный факт. Глава сараевских заговорщиков Казимирович помимо руководителей Великого Востока лично знал Троцкого (да и Луначарского тоже). И если верить таинственным протоколам «Красной симфонии» (об этом см. далее), именно Троцкий отдал приказ Казимировичу на проведение теракта.
Почему же некие влиятельные силы были заинтересованы в успехе предприятия в Боснии? Несомненно, что устранение Франца Фердинанда подстегивало европейскую войну двукратно: вызывало конфликт между Веной и Белградом и одновременно разрушало шансы на мир с Петербургом. Австрийский эрцгерцог являлся, в отличие от своего престарелого и недалекого отца, последовательным противником войны с Россией, и останься он жив, идея «Дранг нах Остен» имела мало шансов на успех. Престолонаследник чувствовал, какие силы стоят за подготовкой конфликта, говоря начальнику своего генерального штаба фон Гетцендорфу: «К войне с Россией подстрекает Франция, особенно тамошние масоны, которые стремятся вызвать революцию, чтобы свергнуть монархов с их тронов».
Эрцгерцог мог знать, например, о том, что задолго до его злосчастного визита в Сараево английский журнал «Труф» опубликовал карикатуру, показывающую послевоенное устройство Европы: монархи лишились тронов, а на месте их владений возникли мелкие республики. Если учесть, что журнал принадлежал одному крупному магнату и масону, то становится очевидным: карикатура отражала чаяния «влиятельных кругов». А накануне войны, в 1913 г., французская антимасонская ассоциация раздобыла и предала гласности материалы совещания в Великом Востоке, где прямо говорилось: «Эрцгерцог осужден и умрет на пути к трону».
В 1927 г. были опубликованы воспоминания бывшего начальника германского генштаба Э. Людендорфа, где он привел ошеломляющее свидетельство видного немецкого масона (имя его по соображениям безопасности не называлось): «В период времени между 1911–1913 гг. я, будучи правоверным масоном… сделал глубоко потрясшее меня открытие. Благодаря не совсем обычному стечению обстоятельств мне удалось однажды из отрывков разговоров и замечаний узнать о плане убийства наследного австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда как повода для возникновения мировой войны, конечным результатом которой должно было явиться низвержение тронов и алтарей. Об этом открытии я не счел возможным молчать…Мне ничего не оставалось делать, как испросить аудиенции у самого Великого мастера графа Дона, чтобы доложить ему о слышанном собственными ушами. Я предполагал, что в результате моего разговора с графом будут предприняты соответствующие шаги для предупреждения имперских правительственных властей и заграницы об этом тайном замысле.
Ожидания мои не оправдались. Интересы ордена были у Великого мастера на первом плане. Он категорически заявил: «Для меня существует одно лишь масонство…»
Потрясенный, автор этих воспоминаний в результате покинул ряды «вольных каменщиков». Он пробовал обратиться и в государственные органы, в полицию, но всюду слышал одно: «Сами разбирайтесь с вашими масонами». Ни до кого нельзя было достучаться: немцы, профаны и «посвященные» активно готовились к войне.
Почему такая «человеколюбивая» организация, как «вольные каменщики» оказалась замешана в развязывании мировой бойни? Налицо политические устремления ордена, в разных странах различные до противоположности, но так или иначе подстегивавшие международный конфликт. «Национально ориентированное» масонство Германии и Британии поддерживало открытый шовинизм (британские ложи в августе 1914 г. исключили из своих членов всех лиц немецкой и венгерской национальности). Для них война являлась средством упрочения монархических устоев. Радикальные же круги «братства», наоборот, видели в войне преддверие революции и «национального освобождения». Показательно, что масонами оказались большинство лидеров новообразованных после окончания войны республик (Чехословакии — Масарик, Польши — Пилсудский и т. д., о Керенском и К° уже упоминалось). Любопытно и то, что глава сараевских заговорщиков Казимирович, помимо руководителей Великого Востока, лично знал Троцкого и Луначарского.
Впрочем, за этими противоречиями во всемирном «братстве», похоже, скрывалась единая цель, о которой не подозревали и рядовые члены ордена: создание нового мирового порядка.
В течение 1916–1917 гг. в Париже на все той же улице Каде, 16, состоялся ряд совещаний, где масоны — представители держав Антанты, обсуждали послевоенное устройство Европы. Именно там, на этих тайных конвентах были прочерчены многие будущие границы государств. Например, «размеры» Венгрии были установлены на самом деле не Трианонским договором, а одним из таких собраний в июне 1917 г. Сербские и румынские делегаты убедили «братьев» по Антанте расширить территории своих государств за счет мадьяр — «верных сторонников Габсбургов». Идея о создании Югославии родилась также в Париже среди масонов-эмигрантов и сначала возникла Объединенная ложа южных славян, а уже затем Королевство сербов, хорватов и словенцев (государство такое же искусственное, как и позднейшая федерация, сколоченная маршалом Тито).
На том же конвенте в июне 1917 г. была одобрена идея о создании наднационального «миротворческого» органа — прообраза будущего мирового правительства. Разработанный там же устав этого органа лег после войны в основу «принципов» Лиги Наций. Примечательно, что эти идеи после окончания войны были одобрены как радикальными, так и консервативными кругами «братства» из стран Антанты и ее бывших противников (кроме германских и части итальянских масонов). Противоречия времен войны забылись (или о них приказали забыть международные руководители: они извлекли свою выгоду во времена конфликта, а теперь на повестку дня встали иные задачи).
Но не только идея «сокрушения европейских монархий» и грандиозные наднациональные планы были тайной подоплекой первой мировой. Загадочные финансовые пружины также двигали чудовищный механизм бойни. Известно, что более всего от событий 1914–1918 гг. выиграли США. Реально вступив в войну в самом ее конце, они понесли минимум человеческих потерь, зато получили максимум финансовых выгод. Ее промышленность нажилась на поставках обеим конфликтовавшим сторонам, банки распухли от европейского золота: даже могущественная Англия оказалась в должниках. Доллар стал активно теснить традиционные валюты в международных расчетах.
Погрели руки, впрочем и европейские воротилы.
В 1914 г., во время наступления немцев французы вынуждены были оставить крупнейший железнорудный и металлургический центр Брией в Лотарингии. На протяжении всей войны немцы беспрепятственно черпали оттуда большинство необходимых им ресурсов железа. Однако верховное командование французской армии не предприняло никаких усилий, чтобы удержать или вернуть этот жизненно важный центр. Более того, несмотря на то, что фронт находился совсем недалеко от Бриея, ни один снаряд не был выпущен по работавшим там шахтам и предприятиям. Все объяснялось тем, что этот комплекс принадлежал могущественному семейству Венделей ? компаньонов Ротшильдов, которые имели своих людей во французском правительстве и Генштабе. Немцы, похоже, тоже были в сговоре с ними, оставив там даже их администрацию. С потерей Бриея французская экономика стала испытывать дефицит листового железа, которое стали поставлять из Англии. Но руководил комитетом по закупкам опять же Вендель — г Хумберт, а официально контролировал его деятельность… его же шурин — полковник французской армии! При таком семейном монополизме стальной лист, стоивший в туманном Альбионе 29 франков, за Ла-Маншем вдруг подскакивал до 95-120 франков. Вендели нажили на этой операции многие миллионы.
И это не все. Вендели и парижские Ротшильды, владея свинцовыми рудниками в Испании, за время войны тайком поставили через Швейцарию 100 тысяч тонн тяжелого металла в Германию. Никель из французской Новой Каледонии они продавали немецкому «Металлгезелыпафт» через американских посредников, та же история повторилась и с медной рудой.
Депутат французского парламента Анжеран позже заявлял: «Если бы мы удержали участок Бриея, война закончилась бы за шесть месяцев поражением Германии». Во всяком случае, бедная ресурсами империя кайзера без посторонней помощи действительно не могла рассчитывать на долгую войну. Но ее экономику заботливо подпитывали на протяжении четырех лет, и миллионы людей погибли в итоге во имя прибылей горстки банкиров. Не случайно барон Ротшильд (парижский) сказал, выступая на церемонии открытия памятника жертвам 1914–1918 гг., циничную и красноречивую фразу: «Мировая война ? это моя война».
Промышленный гений и знаток тайн финансового мира Генри Форд выдал надежный рецепт всеобщего мира: «Подвергните контролю 50 самых богатых финансистов, которые творят войну ради собственных прибылей, — и войны будут упразднены». («Нью-Йорк таймс» от 8 марта 1925 г.). Символично, что состав участников Парижской конференции 1919 г., определившей окончательные условия мира, в основном включал представителей крупных банков. Например, семейный клан Варбургов направил в американскую делегацию Пола, а в германскую его брата Макса. Естественно, произведенный там дележ мира соответствовал интересам не государств, а интернационалу финансистов.
«Знающие люди» задолго до 1914 г. предсказывали европейский конфликт и его исход. Впрочем, этот исход имел разные аспекты. Один из посвященных в высшие тайны политики, Макс Нордау, писатель и философ, глава Всемирной сионистской организации, заявил еще в 1903 г. своим единомышленникам на II конгрессе в Базеле: «Я скажу вам следующие слова, как бы ступени одной лестницы, которые ведут все выше и выше:…сионистский конгресс, Уганда, английское предложение, будущая мировая война, мирная конференция, на которой при помощи Англии будет создана свободная Палестина».
Этому пророчеству внимал присутствовавший там в гостевой ложе человек, получивший потом в результате войны все: могущество, неслыханную власть, славу. Это был Лев Бронштейн-Троцкий, который с помощью золота мировых магнатов оседлает впоследствии волну революции и станет угрожать потрясениями всему земному шару…
Что же касается Палестины, то действительно, если до войны планы создания еврейского государства связывались с территориями Уганды или Аргентины, то после известной декларации 1917 г. английского министра иностранных дел Бальфура о поддержке идей еврейского государства в Палестине фактически началась история Израиля. С этим обстоятельством также связан ряд загадочных страниц истории войны.
Лидеры Всемирной сионистской организации (Хаим Вейцман и др.), имевшие большое влияние на английское правительство, настаивали на перенесении акцента боевых действий британской армии с европейского театра на Ближний Восток с целью освобождения Палестины от турок. При этом они еще перед войной заручились поддержкой английского министра финансов Ллойд-Джорджа и Бальфура о создании еврейского национального очага в том регионе, который, таким образом, завоевывался бы британцами для евреев. Военный министр Англии лорд Китченер хорошо понимал подоплеку этих планов, как и все возможные последствия ослабления фронта против немцев и возражал против наступления на Ближнем Востоке. Однако в июне 1916 г. Китченер погиб по пути в Россию на крейсере «Хемпшир» после атаки германской подводной лодки. Это единственный за всю войну прецедент, когда немцам удалось вычислить маршрут деятеля Антанты, направлявшегося с визитом к своему союзнику (в Россию и обратно благополучно ездили и французские, и британские министры), и есть немалая доля вероятности, что такая удача была не случайной.
В декабре того же года в результате закулисных интриг был вынужден уйти в отставку противник завоевания Палестины английский премьер-министр Асквит, а его место занял «сионофил» Ллойд-Джордж. Возглавивший министерство иностранных дел Бальфур направил Ротшильду давно подготовленную декларацию «о еврейской Палестине». Одновременно происходила активная переброска британских подразделений на ближневосточный театр из Франции, несмотря на все предупреждения о готовящемся немецком наступлении. В январе 1918 г. командующий британскими силами в Европе генерал Хейг сообщал о «существенном ослаблении наших сил накануне решающих боев», а командир немногочисленных американских подразделений Першинг добавлял к этому, что «британские просьбы о помощи фронту трудно примирить с желанием мистера Ллойд Джорджа наступать в Палестине». Тем более непонятной выглядела эта стратегия на фоне революции в России, освободившей значительную часть германских войск для действий на Западе. Что же касается сионистов, то их реальные симпатии были тогда ближе к Берлину (где, кстати, и находилась их штаб-квартира), с которым они активно сотрудничали по части финансирования русской революции. Поэтому лоббирование британским кабинетом министров сионистских интересов за счет интересов королевства (и английской еврейской общины, которая возражала против палестинских планов) представлялось по меньшей мере странным. И тем не менее английские солдаты продолжали отправляться из Европы на судах через Средиземное море на Ближний Восток, где их группировка была доведена до более чем 1 миллиона человек. 7 марта 1918 г. Ллойд-Джордж предписал своему Генеральному штабу «начать решительное наступление в Палестине». А спустя две недели на ослабленный французский фронт обрушился железный кулак кайзера. Они и их союзники не смогли удержаться на позициях и были отброшены почти к стенам Парижа, потеряв сотни тысяч человек. «Это самое страшное поражение в истории нашей армии», ? записал в своем дневнике британский полковник Репингтон.
Суммируя эти факты, очевидец событий и позже известный журналист Дуглас Рид отмечал: «…Если бы Россия была вовремя поддержана, а вместо палестинской экскурсии все силы сосредоточились во Франции, то война закончилась бы раньше и, вероятно, без вмешательства Америки. Однако все это вовсе не послужило бы целям грандиозного плана «управления человечеством».
В разгар войны, как бы ощутив ее закулисную сторону, Валерий Брюсов писал:
А некто темный, некто властный,
Событий нити ухватив,
С улыбкой дьявольски-бесстрастной
Длит обескрыленный порыв.
А в 1937 г. на московском процессе «троцкистов» Карл Радек в предчувствии трагического финала вдруг сказал: «Я раскрою вам важнейшую из тайн — тайну войны…» и был мгновенно прерван. Какими сверхсекретными сведениями располагал ближайший соратник Троцкого? Почему его — единственного из обвиняемых на процессе — не приговорили к смерти? (По некоторым сведениям, Радек так и не был казнен, после десяти лет тюрьмы он жил под чужой фамилией).
На эти вопросы пока нет ответа.