Глава 7. «…подарен браунинг от коллектива»

Глава 7. «…подарен браунинг от коллектива»

Освоившись в столь близкой ему чекистской среде, П.З. Ермаков начинает свою борьбу за не дающие ему покоя лавры «главного цареубийцы», открыто говоря всем, что именно он, а никто другой, собственноручно расстрелял всех Романовых в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Из беседы М.М. Медведева с Г.П. Никулиным:

«…И вот этот товарищ Ермаков, о котором я рассказывал, который себя неприлично вел, присваивая себе главенствующую роль, что это он все совершил единолично, без всякой помощи.

И когда ему задавали вопрос:

–  Ну, как же ты сделал?

–  Ну, просто, – говорит, – брал, стрелял и все…» [112]

Сам же П.З. Ермаков в своей краткой биографии, хранящейся в ЦДООСО (бывш. Партийном архиве Свердловского обкома КПСС), описывал этот факт следующим образом:

«Уральским Исполнительным Комитетом я был назначен начальником охраны дома особого назначения, где содержался бывший царь Романов и его семья под арестом.

16 июля 1918 г. по постановлению Областного Исполнительного Комитет о расстреле бывшего царя Романова [113] , я постановление привел в исполнение – сам царь, а также и семья была мною расстреляна. И лично мной самим трупы были сожжены. При захвате белыми Свердловска остатков трупов царя найти не удалось.

3 августа 1932 г.» [114] .

Желая увековечить себя как «истинного» цареубийцу, П.З. Ермаков еще не раз прибегнет в своих мемуарах к теме расстрела и сокрытия трупов бывшей Царской Семьи. В отличие от других участников этого убийства он оставил не одно, а целый ряд воспоминаний, в каждом из которых будет особо подчеркнута его главенствующая роль в этом деле.

Не забывал он упомянуть и о своем сданном в музей Маузере:

«Я спустился книзу совместно с комендантом, надо сказать, что уже заранее было распределено, кому и как стрелять. Я себе взял самого Николая, Александру, дочь, Алексея потому, что у меня был маузер, им можно верно работать, остальные были наганы» [115] .

Однако приведенные выше строки являются частью «литературной правки» воспоминаний П.З. Ермакова, переданных им в Музей революции СССР, сотрудники которого 2 ноября 1952 года сняли с них заверенную копию по просьбе работников Партийного архива Свердловской области (ПАСО). На самом же деле неграмотность нашего героя была попросту фантастической, наглядное свидетельство чему – этот же отрывок, вынесенный в примечания [116] , который весьма наглядно показывает его исключительную амбициозность в деле претензий на лавры «главного цареубийцы». Но даже этого ему казалось мало. В своем желании выделиться еще больше из числа сотоварищей, П.З. Ермаков однажды дописался до того, что лично участвовал: «…в Октябрьском перевороте на судне «Аврора». И, как совершенно справедливо отметил в своей книге «Женевский счет» Ю.П. Власов, осталось только добавить – на капитанском мостике! [117]

Но если все же постараться отбросить всю претенциозность этой, с позволения сказать, «исторической хроники» (в совокупности с убогостью ее изложения), то перед нами с очевидной ясностью встает вся глубина трагедии, постигшей 11 человек, 10 из которых были злодейски умерщвлены, даже без какой-либо видимости правосудия.

А чтобы читатель не счел автора несколько отклонившимся от темы нашего исследования, последний позволит себе заметить, что П.З. Ермаков отнюдь не случайно конкретизирует внимание на том, что только у него был пистолет Маузера: «…у меня был маузер, им можно верно работать, остальные были наганы».

То есть прямо свидетельствует о том, что у всех тех, кто принимал участие в расстреле Царской Семьи, были револьверы Нагана, и только он один имел в качестве личного оружия пистолет Маузера.

Однако для того, чтобы разобраться в этом на первый взгляд не вызывающем сомнения факте, попробуем взглянуть на него с новой, совершенно не исследованной ранее стороны.

С легкой руки наших режиссеров и специалистов, консультирующих отечественные кинокартины о событиях революции и Гражданкой войны в России, появилась целая плеяда экранных героев, вооруженных в своем большинстве пистолетами данной системы.

Такая, с позволения сказать, режиссура, не имеющая, кстати, ничего общего с реальной действительностью, породила у зрителя определенный стереотип, согласно которому, чуть ли не каждый, кто жил и воевал в то время, был обладателем этого пистолета.

На самом же деле пистолет Маузера был по тем временам довольно редким и весьма престижным оружием, иметь которое довелось далеко не каждому. И поэтому отнюдь не случайно Президиум ЦИК СССР официально утвердил его в качестве «Почетного Революционного Оружия».

5 января 1921 года в качестве такового ВЦИК Советов вручил пистолеты Маузера Главкому Вооруженных Сил Республики С.С. Каменеву и Командующему 1-й Конной Армии С.М. Буденному. А 12 декабря 1924 г. ЦИК СССР утвердил Положение «О награждении лиц высшего комсостава РККА и Флота Почетным Революционным Оружием», отличительной чертой которого должны были стать прикрепляемый на его рукоятку знак ордена Красного Знамени и крепившаяся во впадины магазинной коробки серебряная табличка с надписью: «Честному воину РККА от ЦИК Союза ССР». Однако ни одного награждения таковым так и не было произведено.

С 1922 по 1930 год, по заявкам РККА и ВЧК – ОГПУ, Торговым Представительством СССР в Германии был заключен договор с фирмой «Mauser A.G.» на поставки в нашу страну пистолетов Маузера «Полицейской модели», которые в связи с этим получили на Западе название «Боло-Маузер», где «Боло» – производное от слова «большевик». (Хотя изначально, это слово означало – «компактный».)

Наряду с этим награждение пистолетами Маузера проводилось не только от имени ВЦИК и различных ЦИК, но и на основании соответствующих приказов по РККА и ВЧК – ОГПУ. Так, например, цареубийца М.А. Медведев (Кудрин), по представлению Коллеги ОГПУ был награжден пистолетом Маузера К-96/12 «за беспощадную борьбу с контрреволюцией» на основании Приказа № 1180 по ОГПУ СССР от 20 декабря 1932 г. в связи с 15-летием ВЧК – ОГПУ. И причем не «Боло-Маузером», а пистолетом с длиной ствола 140 мм.

В таком случае эти пистолеты поступали в распоряжение ХОЗУ ЦК ВКП(б), а также на различные склады подобных управлений РККА и ОГПУ, откуда по ходатайству партийного руководства этих ведомств выписывались (вплоть до 1934 г. [118] ) для вручения в качестве наградного (именного) оружия наиболее заслуженным членам ВКП(б), как правило, бывшим участникам Гражданской войны.

Помимо пистолетов Маузера К-96/20 в качестве подобных наград вручались и револьверы Нагана обр. 1895 г., изготовленные на Тульском оружейном заводе по заказу ХОЗУ РККА, отличавшиеся от серийных образцов тем, что имели никелированную поверхность с вытесненным на левой части рамки гербом СССР.

Кроме этих, установленных образцов оружия, могли вручаться и другие (имевшиеся в распоряжении местного партийного руководства) системы автоматических пистолетов и револьверов.

К их числу относились, как правило, наиболее популярные автоматические пистолеты тех лет: Браунинга мод. 1900 г., Браунинга мод. 1903 г., Браунинга мод. 1910 г., Борхарда-Люгера обр. 1908 г. («Парабеллум»), Штайра обр. 1912 г., Кольта М1911 и др.

Так, находясь во время одной из своих командировок в Екатеринбурге, мне довелось видеть в одной из частных коллекций деревянную кобуру кустарного изготовления, предназначенную для ношения и крепления к ней австро-венгерского пистолета Рот-Штайра мод. 1907 г. [119] .

Упомянутая кобура была изготовлена из твердых пород дерева и имела укрепленную на ней серебряную пластинку с надписью: «Боевому красногвардейцу – подпольщику-чекисту, краснознаменцу – Ал. Пр. Макарову за героическую борьбу с белогвардейцами в Прикамье от Сарат. ГРК ВКП(б)».

И вполне возможно, что кобура эта не представляла бы собой ничего интересного (разумеется, помимо ее исторической ценности по принадлежности), если бы не ее внешний вид. Ибо стараниями мастера она была сделана в форме кобуры к пистолету Маузера К-96 и не имела ничего общего с внешним видом штатной кобуры к пистолету Рот-Штайра мод. 1907 г. И думается, что изготовивший ее мастер приложил немало сил для того, чтобы она, будучи надетой на своего будущего владельца, хотя бы издали напоминала кобуру со столь престижным пистолетом того времени – Маузером К-96/12.

Не был обойден вниманием в этом деле и П.З. Ермаков.

24 декабря 1930 года, ко дню 25-летней годовщины его пребывания в рядах партии [120] , он как старейший большевик от имени Уральского областного Административного Управления ОГПУ НКВД СССР и партколлектива ВИЗа был награжден Грамотой и пистолетом Браунинга мод 1910 г. зав. № 40005.

И об этом весьма важном в своей жизни событии он так написал в одной из своих автобиографий: «…15 июля 1929 г. получил грамоту от Свердловского Окрисполкома в день 10-й годовщины освобождения Урала от Колчака, за активное участие в организации Красной Гвардии и как энергичному борцу за Урал. Одновременно получена грамота от рабочих Верх-Исетского завода и партколлектива завода, подарен браунинг от коллектива» [121] .