28 октября

28 октября

Мятежники сегодня опять наступают, но генерал Посас принял решение контратаковать их в направлениях Гриньон, Сесенья, Торрехон де ла Кальсада.

В ударную группу, нацеленную на Сесенью, входят: новая, только что сформированная бригада Листера, бывшие толедские части, которые Бурильо собрал и привел в порядок в Арамхуэсе, и колонна Уррибари. Эту ударную группу будут поддерживать также рота танков, пять батарей и авиация. Колонны Модесто и Мена действуют на флангах.

Бригада Листера еще совсем сырая – около двух батальонов в ней из хороших бойцов Пятого полка, остальные прошли двенадцатидневное обучение и только сегодня к вечеру получили в руки винтовки. Бурильо настроен крепко, он надеется, если танки прорвутся вперед, обойти Ильескас и, чего доброго, ворваться в Толедо. Если не ворваться, то потревожить.

Всех воодушевляет участие танков и авиации. Может быть, в самом деле это будет толчок к перелому, к поднятию духа войск.

Мигель объехал все батальоны, переговорил с командирами, с комиссарами, – настроение хорошее, особенно после раздачи винтовок. Всем растолковывают, как пехота должна сопровождать танки – на расстоянии от пятидесяти и до двухсот метров, не более. Как должна захватывать окопы и позиции противника, после того как танки подавят огневые точки противника и первую линию его обороны.

Сами танкисты рвутся в бой. Это молодые ребята, лишь нескольким из них больше тридцати лет, остальные – парни по двадцати одному, двадцать два года. Они только переспрашивают: «Пойдет за нами пехота?» – больше их ничем не тревожит первый бой.

Единственное, что внушает большие опасения, – это артиллерия. У артиллерии вообще, если за этим исследить, есть свойство быстро оказениваться, обюрокрачиваться, увязать в собственном сложнейшем своем уставе и регламенте. В отсталых армиях артиллерийская премудрость предписывает строжайшую централизацию, невероятную писанину, лишает боевых начальников фактически действующей артиллерии всяких прав. В испанской армии это особенно уродливо. Объекты обстрела устанавливаются чуть ли не за сутки раньше, на основании вчерашних или позавчерашних данных. Эти объекты – не конкретные цели, батареи противника, скопления войск, здания, железные дороги, а чаще всего квадраты на карте. Начальство указывает, в какой квадрат сделать за день сколько выстрелов, – и все. Чтобы переменить цели или хотя бы квадраты, нужно письменно сноситься с начальником артиллерии всего сектора… Вольтер, француз артиллерист, в отчаянии от здешних порядков. Он рассказывает, как на днях командир батареи, видя большую массу наступающей пехоты противника, не стрелял по ней, а продолжал палить в другое место. Там, согласно приказу, данному накануне, предполагалась неприятельская батарея. Этой батареи уже не было, но как ни уговаривал Вольтер, стрельба шла в бессмысленном направлении – артиллерийский офицер боялся пойти под суд за нарушение приказа.

Заранее был подготовлен текст приказа военного министра о завтрашней операции. Вот некоторые места из заключительной части:

«…В своем стремлении захвалить Мадрид враг истощил и растянул свои силы и подставил себя под наши удары. Пока силы врага растягивались и истощались, наши силы, силы народной армии, росли и организовывались. У нас появилась хорошая военная техника. У нас есть танки, вооруженные пушками и пулеметами, у нас есть отличная, храбрая авиация. Настало время нанести кровавому фашизму сокрушительный удар и разбить его у ворот Мадрида. У нас есть для этого все возможности и есть главное – любовь и преданность сынов свободной Испании к своему отечеству, к своей независимости».

«…Танки и самолеты суть мощное орудие для удара по врагу. Но судьбу сражения, его успех решает пехота. Слушайте, товарищи! Двадцать девятого, на рассвете, наша артиллерия и наши бронепоезда откроют мощный огонь по врагу. Затем появится наша славная авиация и обрушит на подлые головы врага много бомб, она будет расстреливать его из пулемета. Затем выйдете вы, наши смелые танкисты, и в наиболее чувствительном для противника месте прорвете его линии. А уж затем, не теряя ни минуты, броситесь вы, наша дорогая пехота, вы броситесь вперед, как настоящие испанские патриоты, вы атакуете части противника, уже деморализованные и пострадавшие от артиллерии, авиации и танков, вы будете бить их и преследовать до полного уничтожения».

«…У нас есть техника, есть оружие, есть выгодное тактическое положение. Чего же больше? Испанцы! Бросимся на подлых завоевателей и уничтожим их! От нас зависит это».

Приказ должен был быть прочитан частям завтра, в шесть часов десять минут утра, при выходе войск на исходное положение. Но в полночь, слушая по радио сводку военного министерства, Мигель вдруг похолодел: вслед за сводкой диктор министерства огласил весь приказ, кроме первых абзацев, где указывались части и географические названия.

Затем последовал, как всегда, республиканский гимн.

Мигель тотчас же позвонил в оперативный отдел штаба, там, усмехаясь, ответили, что министру понравился текст приказа, ну вот он и приказал его опубликовать. Текст дан также в завтрашние утренние газеты… Скандал?.. Собеседник из штаба опять усмехнулся. У штаба были возражения, но министр сказал… В конце концов, министру виднее.