25 октября 2001 года, четверг — 29 октября 2001 года, понедельник

25 октября 2001 года, четверг — 29 октября 2001 года, понедельник

На несколько дней пришлось прервать дневник. Началась работа. Как и предполагалось, сначала извлекли тех, кто находился в 9-м отсеке. С ними проблем нет: причина смерти — отравление СО, внешний вид вполне приемлем для визуального опознания.

С первого часа работы выявилось, что наша следственная бригада ни на что не годится. Это самое печальное, так как без их грамотных действий наша деятельность вообще не имеет никакого смысла.

По ходу жизни приходится заниматься повышением их квалификации.

Технологическая цепочка такова: на одном КМХ-18 тела привозят в наш «стационар», следователи проводят наружный осмотр, затем — наш наружный осмотр, внутреннее исследование, после чего тело уходит на опознание. Со следователями работают Смирении и Евенко, на наружном исследовании — Ляненко, а Толмачёв и Зосимов — внутреннее исследование. И всё это цементирует оперативная работа Момота над компьютерной базой данных.

С опознанием сразу же возникли проблемы. «Верхнее» руководство Северного флота приняло самое неудачное решение — развозить погибших к местам захоронений после опознания сослуживцами. Такое решение чревато конфликтными ситуациями. А ну как родители вскроют гроб и скажут, что им привезли другого человека, а не их сына? Если бы их вызывали на опознание сюда, этого бы не происходило. В противном случае мы все становились заложниками обстоятельств. Обидно. Вся работа может пойти в корзину из-за случайности.

Тем не менее, пока мы идём без серьёзных сбоев. Правда, когда появились тела из 3-го и 4-го отсеков, круг поиска искомых лиц резко увеличился. В этих отсеках мог оказаться кто угодно.

Тела из этих отсеков по внешнему виду существенно отличаются от тех, что извлекли из 9-го. По всей видимости, до появления в отсеке водолазов там не было воды. Это привело к тому, что гнилостные изменения у этих тел были выражены значительно сильнее по сравнению с 9-м отсеком. А причина смерти та же — отравление СО. Зато есть и отличия. Многие подводники из этих отсеков (3–4) одеты в ПДА (портативные дыхательные аппараты). Значит, у них было время осознать опасность и попытаться хоть что-то предпринять для своего спасения.

На части погибших сохранились бирки с указанием их фамилий, нательные крестики, иконки. Это помогает выйти на конкретную личность (на веру мы ничего не принимаем, есть фамилия, нет фамилии — считаем всех неизвестными и проводим по всей базе данных). У матросов обнаруживаем книжки «Боевой номер» — это тоже не лишнее в установлении личности.

То, что мы заранее подготовили систематизированную информацию по идентифицирующим признакам, — просто спасение — при минимальном наборе имеющейся у нас информации на установление кандидата на конкретную личность уходит 10–15 минут. Правда, уже 28 октября начались первые неизвестные. Их немного, на сегодняшний день всего пять (и те с перспективами), но всё равно как-то неуютно.

Появились первые опознаватели-родственники — это мать матроса Старосельцева. С ней всё прошло довольно гладко. Это заслуга Аллы Анатольевны, прокурора-криминалиста из Москвы, женщины удивительной судьбы. С опознавателями работает просто виртуозно. Здесь главное, чтобы опознаватель тебе поверил. Поверил в то, что ты искренне хочешь ему помочь, а не выдать желаемое за действительное.

На сегодняшний день (29 окт.) мы имеем 45 тел и три фрагмента. 15 тел уже убыли к местам захоронений. Постепенно «поток» налаживается. Сдерживающим фактором является медленная работа следователей по оформлению процедуры опознания. Потом будут организационные задержки со стороны командования (отправление тел погибших — это целое искусство).

Есть и казуистические моменты — на руке одного из офицеров были обнаружены часы иностранной фирмы. Всех поразил тот факт, что часы не просто шли, но и показывали точное время. Циферблат у часов двойной — стрелки и электроника. Стрелки встали, а электроника работала.

Вечером мне пришлось немного «пошалить». Дело в том, что дежурный по госпиталю из лучших побуждений запер дверь, ведущую с нашего двора в помещение госпиталя. Процедура, нужная и полезная в «мирное время», оказалась весьма болезненной для нашей экспертной бригады. Путь к еде удлинялся практически вдвое. Пришлось вспомнить молодость и с одного удара эту дверь вышибить. Зато все сразу попали на ужин.